33 способа превращения воды в лекарство

Тут пришел черед завопить Польке:

– Ты, Колька, сам сиди на берегу, а я поеду в Гималаи! Потому что там живет гималайский медведь, про которого я читала в книжке, а ты, Колька, кроме своих механизмов, ничего не знаешь, и встретишь гималайского медведя, и убежишь…

– А ты, Полька, вообще ничего не знаешь и все испортишь, – Колька вцепился в сестру и повалил ее на пол.

Только вмешательство Мессинга с его строгим голосом и крепкими руками установило временный паритет в сражении близнецов:

– Николай, ты мужчина, а потому должен уступить даме право решать столь важный вопрос, кому из вас ехать. Ты же, Полина, умнее Николая, а на этом основании не должна была вступать в бессмысленный спор с братом и уж тем более переходить к рукоприкладству.

Состав экспедиции

Колька пристыженно сопел. Полька же, гордо задрав голову, отошла в сторону, немного походила по комнате и уселась на колени к Белоусову, который, гладя малышку по голове, изрек:

– Как бы там ни было, а настало время определиться с составом и сроками экспедиции. Будут ли конкретные предложения?

Вопрос предназначался в первую очередь мне, а потому я, наконец, смог хоть каким-то образом влиться в беседу, которую слушал с неизменным восторгом и гордостью за своих друзей: они так легко смогли определить место нашего путешествия! Я взял слово:

– Думаю, нам следует отправиться в путь через три дня. Так будет удобнее во всех смыслах: мы успеем нормально собраться и в то же время не потеряем драгоценных минут и часов. Вы же меня понимаете, коллеги?

– У меня же, – высказался Мессинг, – есть конкретное предложение по персоналиям летящих через три дня в Непал. Однако я не хотел бы навязывать вам, коллеги, свою точку зрения, а потому нижайше прошу высказаться тех, у кого, возможно, есть свои концепции кандидатур на данное посещение гималайских гор.

Мессинг замолчал, ожидая, что кто-то из нас выскажется со «своими концепциями». Когда же никто из нас ничего не ответил, то Мишель патетично представил свой список:

– Рушель Блаво, Александр Федорович Белоусов, мой зять Петрович и ваш покорный слуга. Возражения есть?

Колька продолжал сопеть, а вот три дамы, включая Польку, заверещали в одну ноту не столько о том, как каждой из них хотелось бы поехать, сколько о необходимости присутствия каждой из них в гималайской экспедиции. Поток женского сознания прекратил Белоусов:

– Сударыни, а вы хоть немного подумали о нас? Кто, простите меня, будет координировать нашу деятельность в Непале сообразно возникающим у нас информационным потребностям? Кто, как не Настя? Или может быть, вы хотите, чтобы мы оказались отрезаны от современных потоков стеной гималайских гор?

– А кроме того, милые мои, – вмешался Мессинг, – помните о детях!

Тут возник до этого молчащий Колька:

– Да! Помните о детях! Возьмите меня с собой!

– И меня! – подхватила Полька.

Опасаясь очередного сражения близнецов со всем миром, Петрович поставил точку в споре:

– Колька и Полька остаются присматривать за мамой и Настей, чтобы те выходили на связь в строго назначенное время и не забывали при этом правильно питаться и отдыхать с пользой. Гулять их водите и спать вовремя укладывайте. Надеюсь на вас.

Магический кристалл Мессинга

Полька и Колька преисполнились гордостью от такой великой миссии и рванули в свои комнаты готовить подарки Петровичу в дорогу. Мессинг же удивил нас в очередной раз. Теперь, правда, не ипсилоном, а тем, что достал из небольшого чемоданчика. Нашим восхищенным глазам предстала малахитовая шкатулка, какая была нарисована на обложке книги Бажова, – зеленая и сверкающая. Жестом заправского фокусника Мишель раскрыл бажовский сундучок, и мы увидели небывалой красоты кристалл, в прозрачной структуре которого переливались все цвета радуги.

– Все вы знаете, – начал Мессинг, – сколь трудно в горах, а особенно в Гималаях, входить на связь по Интернету и по сотовому телефону. Все мы помним, какие трудности порой нас преследовали в Бирме и в Непале в наши предыдущие поездки. Я имею в виду в данном случае трудности, касающиеся именно коммуникации с остальным миром. Так вот, по специальным чертежам, которые мне помогал делать Колька, а правильней будет сказать, что это я помогал Кольке делать схему механизма, находящегося сейчас перед вами…

Здесь Мессинг, к плохо скрываемому возмущению публики, взял свою любимую паузу и стал глубокомысленно смотреть в окно, постукивая большим пальцем правой руки по пластиковому подоконнику. В какой-то момент Мишель закрыл глаза, и всем показалось, что он уснул. Первым не выдержал Петрович, который, несмотря на уже довольно давние родственные узы, продолжал называть тестя по имени:

– Мишель, простите за навязчивость, у меня к вам только один маленький вопрос. Вы рассказали нам историю происхождения этого прибора, но совсем забыли поведать о его назначении. Посему у нас с друзьями возникли некоторые сомнения в функциональности данного механизма. Так не соблаговолите ли вы, Мишель, если, конечно, вас не затруднит, все-таки продемонстрировать нам…

– Конечно-конечно, – прервал зятя Мессинг, – приношу свои извинения… Так вот, предлагаю вашему вниманию уникальный в своем роде прибор, позволяющий передавать информацию на довольно большие расстояния (до пяти тысяч километров!) независимо от степени наличия телеграфных и прочих столбов и антенн мобильной связи! В основе находящегося перед вами прибора тот самый объект, который всех нас интересует – вода!

На этом месте Настя даже вскрикнула. И действительно, как же так могло случиться, что за один этот вечер именно вода уже столько раз становилась для нас своего рода путеводным маяком, глотком живительной влаги в пустыне? Видимо, провидение было за нас. Забегая вперед, скажу, что провидение в итоге не позволило нам поехать именно в Непал…

Не стану вдаваться в тонкости устройства прибора, показанного Мессингом. Скажу одно: не все гениальное просто. Объяснение работы этого передатчика заняло бы много страниц. Ни к чему мучить вас, мои дорогие читатели, сложными формулами и расчетами.

Как этот коммуникатор действует

Мишель при помощи Кольки продемонстрировал нам кристалл в действии. Колька отправился наверх. Дальнейшее было похоже на мистификацию, на фокус, но оснований не верить деду с внуком у нас не было. Когда Колька ушел, Мессинг склонился над кристаллом и отчетливо проговорил:

Кони злые измотаны поздним скитаньем под облаками.

Свет вечерний расстроен пределами снов в одиночестве.

Эти горы на Юге укрыты от томного взгляда другими горами

Полусотканных тайн уставшего в долгих скитаниях пророчества.

И пояснил:

– Это строфа из стихотворения Василия Дмитриевича Лебелянского, моего любимого поэта позапрошлого века, который, напомню, коллеги, не раз помогал нам своей поэзией в трудных ситуациях, коими были наполнены наши предыдущие путешествия. Колька знать этой строфы не может, потому что сам я обратил на нее внимание только сегодня утром, роясь в старых варшавских газетах. В собрании сочинений поэта этого стихотворения нет.