+35° Приключения двух друзей в жаркой степи (Плюс тридцать пять градусов)

Девушки смеялись, зажимая руками рты. А мне вдруг стало обидно за Сашку. Я представил себя на его месте. Я иду по доске, уверенный, что внизу грязь, что каждую секунду могу в нее вляпаться. Мне страшно, но я преодолеваю страх, двигаюсь потихоньку вперед. А, оказывается, все это комедия, все это только для того, чтобы посмеяться надо мной.

— Сашка! — крикнул я. — Доска лежит на земле.

Он пошатнулся и упал. Сдернул повязку, вскочил. Посмотрел на нас, на канаву, губы у него дрогнули и, ни слова не говоря, он повернулся и пошел обратно, к деревне.

Первой опомнилась Вера.

— Ой, товарищи! — она взялась руками за голову. — Ой! Как некрасиво! Мы же будущие педагоги!

— Если человек шуток не понимает… — хихикал Миша.

— Что ты стоишь! — крикнула мне Вера. — Беги за ним! Ну, беги же!..

Я догнал Сашку и зашагал рядом с ним. Ни он, ни я ничего не говорили. Так, молча, дошли до шоссе. На обочинах, с двух сторон, в пыли, лежали мальчишки. Один из них держал черную, как сапог, кошку. Ей совали под нос кусочек мяса, но не отдавали, а перебрасывали на другую сторону. Кошка, облизываясь, бежала за мясом через дорогу.

— Зачем они?

— Игра такая, — сказал Сашка. — Видят мотоцикл или машину, пускают черную кошку и спорят: остановится или нет. Я в прошлом году тоже играл.

— И останавливаются?

— Редко… А еще такая игра есть. Когда дождь и развозит дорогу, пацаны считают застрявшие машины и тоже спорят: где больше засядет — перед мостом или за мостом. Делать нечего, вот и придумали…

Позади остался клуб, магазин. И я понял, что мы идем не просто так, без цели. Сашка куда-то меня ведет.

— Куда мы?

— Увидишь, — прозвучало загадочно.

На окраине деревни, довольно далеко, в стороне от других стоял одинокий дом, обнесенный высокой оградой. Мы направились к нему.

— Осторожно, — предупредил Сашка. — Сейчас на нас кинется Волк.

— Лучше уж сразу тигр, — засмеялся я.

Но он не шутил. Это я понял в следующий же миг, когда вдруг из-за ограды метнулась стремительная тень и раздалось свирепое рычание.

Я шарахнулся в сторону. Есть такой сорт собак, которым доставляет удовольствие пугать прохожих. Часами прячутся где-нибудь в засаде, у забора, не шелохнутся. А зазевается кто-нибудь, подойдет близко — прыгнут на всю длину цепи и так напугают, что будешь потом целый час отплевываться.

Вот Волк и был из этой хулиганской породы. Сделав свое некрасивое дело, он встал лапами на забор и смотрел мне вслед, ухмыляясь, вывалив из пасти длинный красный язык. Я, отводя сердце, молча погрозил ему кулаком.

За домом, примыкая одной своей стороной почти вплотную к забору, высился холмик, обсаженный кустарником.

— А, знаю! — вспомнил я. — Чертов курган.

Сашка взбежал на вершину:

— А почему он так называется — тоже знаешь? Я рассмеялся.

— Сейчас ты скажешь: потому, что здесь водятся черти.

— Не черти, а привидения, — поправил он спокойно.

— И ты их, конечно, видел?

— Нет. — Он с сожалением покачал головой. — Сюда надо ночью приходить. После двенадцати.

Я огляделся. Пустырь, за ним небольшое, без ограды кладбище. Неприглядно здесь ночью!

— А кто видел?

Не верил я в Сашкины привидения! Такая же выдумка, как с Васькой.

Не ответив, он подошел к забору:

— Тетя Поля! Тетя Поля!

Тетя Поля не отозвалась. Зато Волк примчался мгновенно — он был не на цепи, бегал свободно по двору. Лай у него точно такой же, как у пса Савелия Кузьмича: глухой, рыкающий. И масть похожая. Сразу видно: близкие родственники.

Появилась и тетя Поля. Худая, вся в черном, с плотно сомкнутым ртом совсем без губ.

— Здрассте, тетя Поля. Вам от мамы привет.

— А, Санька! — она не выказала особой радости. — Приехал уже? Рано что-то нынче.

— Тетя Поля, — перешел к делу Сашка, — вот он не верит, что на кургане привидения.

Ее маленькие глазки укололи меня.

— Что тут верить-не верить, когда вся деревня знает.

— Не может быть! — невольно вырвалось у меня. — Их же на свете нет.

— На свете, может, и нет, а здесь есть.

— Какие они?

— Кто их знает… Белые, как туман, все наскрозь видать. И мычат, тихо-тихо… Бр-р-р! — Она содрогнулась, словно вспомнила что-то очень неприятное. — Хватит! Нельзя о них говорить. Накличешь еще… Ну, мамка-то как?..

— Откуда ты ее знаешь? — спросил я, когда тетя Поля, сопровождаемая Волком, опять ушла в дом.

— Они с мамой в детстве подружками были. А потом она в бога стала верить, из школы ушла.

— Вот потому она и видит привидения. Намолится…

— А другие? — возразил Сашка. — Два года назад один дядька даже в обморок грохнулся, доктора вызывали… Опять не веришь? Савелия Кузьмича знаешь? Спроси у него.

У Сашки самые невероятные вещи сразу становились вполне возможными. Подумаешь, привидения — что здесь такого особенного?

Мы посидели немного на кургане.

— Слушай, Толька, — начал Сашка, и я уже знал, что он предложит. — Давай…

— Давай, — сказал я.

— Когда?

— Хоть сегодня! — Я хотел показать ему, да и себе тоже, что ничего не боюсь.

— Нет, так сразу нельзя. Дядя не пустит. Когда дома его не будет — вот тогда.

— А что мы на кургане делать будем?

— Не знаю. Посидим в кустах, посмотрим. Вдруг что увидим — вот будет здорово!..

Потом, уже на обратном пути в деревню, я признался:

— Знаешь, Сашка, я думал, ты обидишься на меня, что я крикнул. Ведь ты из-за меня упал. Если бы я не крикнул, ты бы прошел по доске — точно!

Сашка сказал:

— Если бы ты не крикнул, я бы никогда больше не стал с тобой дружить. Ты был бы все равно как предатель.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В тот день на раскопках ничего интересного не было. И на следующий тоже.

Траншея попалась какая-то неудачная. Верхний слой снимали долго — он был твердый и серый, как цемент. А потом, когда, наконец, сняли и стали зачищать лопатами дно и стенки, оказалось, что нет пятен, по которым археологи узнают древние могилы. Вернее, пятна были, но все какие-то маленькие и безнадежные. Начинают копать, а они расползаются под лопатой. И становится земля рябой, как шкура ягуара. А еще ниже начинается желтенький песочек.