4-05. Finale spiritoso

Кстати, не забыть бы записаться на лётный тренажер, чтобы отрабатывать взлет и посадку. А когда Фучи очнется, было бы классно прокатить ее над Хёнконом на настоящем самолете...

Желудок опять стиснуло спазмом мгновенного ужаса. Нет, все нормуль, строго сказал он себе. Не парься, дебил, она обязательно очнется. Не впервой.

Под сандалиями похрустывала каменная крошка, и тьма стала уже кромешной, разгоняемой только яркими пятнами света от фонарей. Кирис прищурился и привычно напрягся. Он уже неплохо научился совмещать обычное и ночное зрение, не позволяя огненному вальсу ночного мира перекрывать реальность, а источникам электрического света и электропроводке - слепить глаза. Впрочем, сейчас перекрывать было нечего: из-за света ламп тьма в джунглях стала совершенно непроглядной. В ней лишь проскакивали бледно светящиеся пятна и плавали едва заметные линии ночного мира.

Минут пятнадцать Кирис просто шел, куда глаза глядят, по дорожкам, разбегающимся и сливающимся снова. На указатели и стенды на развилках он внимания не обращал. Гатто где-то поблизости, свистнуть - выведет. Тягучая усталость в мышцах медленно уходила, и, вероятно, следовало поворачивать назад. Сколько сейчас времени? Посмотреть на часы в бункере он забыл, прикупить наручные так и не сподобился, но закат - незадолго до шести, так что сейчас начало седьмого. Вернуться, полчаса спарринга с куклой на Арене (и все-таки - башку обрить или нет?), потом пожрать, освежить в памяти последние темы... что там завтра, физика, химия и геометрия?.. пообщаться через коммуникатор с Чином, если только тот опять не возится в гараже со своим драгоценным мотоциклом, и лечь дрыхнуть. И еще надо попросить у координатора доступ к заметкам Фучи по поводу программы экспериментов, составленной ей на прошлой декаде, незадолго до злосчастной поездки в Санъяму. Наверняка он сможет что-то сделать и в одиночку.

Впереди негромко ударил колокол - раз, второй, третий. Ему тут же начал вторить еще один, чуть более басовитый и какой-то надтреснутый. Потом равномерные удары сменились перезвоном. Удивленный, Кирис остановился в пятне света и прислушался. Что там такое? Парсы вынырнули из кустов и замерли рядом. В передней лапе Зорры, зажатая между двумя острыми когтями, слабо трепыхалась крупная цветастая бабочка.

– Подарок для Фучи, - прокомментировала она, хвастливо демонстрируя добычу.
– Фучи проснется, бабочка рядом. Красиво!

– Молодец, пестрая. Га, что там за колокола клацают?
– осведомился парень.
– Церковь, что ли, построили?

– Кирис в печали, - ехидно прокомментировал парс, почти невидимый на фоне ночных кустов в своей черно-белой расцветке.
– Кирис новости не читает. Попы приехали, один из Ставрии, один из Кайтара, будки поставили, по ушам ездят. Паладары разрешили! Никто не приходит! Всем до фонаря!

– Фигасе...
– пробормотал парень.
– Точно надо посмотреть.

Он размашисто зашагал по тропинке, сейчас ведущей примерно в нужную сторону. Метров через двести та вывела на обширную расчищенную площадку на скале, отделенную от океана стеной деревьев. Кирис смутно вспомнил, что раньше здесь располагался старый храм Теллеона, в который вроде бы ходили молиться некоторые техники из группы Чина. Храм стоял здесь по-прежнему - тускло освещенный парой фонарей, бросающих густые тени на облупившуюся штукатурку стен и высоченную, с пятиэтажку, бронзовую статую бога с головой выдры. Однако в неподалеку от него располагались два сарая - не сарая, но какие-то невнятные одноэтажные строения. Над ними возвышались Стабилоны: золотой над одним, серебряный над другим. Почему серебряный? А, точно! Кайтарские попы говорят, что ставрийцы все делают не по-людски, и Стабилон у них тоже покрашен неправильно. Хотя, в конечном итоге, и те, и другие дурью маются. А паладары - ехидные: собрали на одном пятачке все храмы, чтобы по-честному друг с другом конкурировали. Пусть попы сами выясняют, у кого сказки красивее, типа.

Перезвон колоколов затих, и откуда он вообще шел, оставалось непонятным. Колоколен над сараями и вообще в окрестностях не наблюдалось. Вообще вокруг не замечалось ни единой живой души: старый храм, два новых, поросшая густой травой площадка между ними, несколько фонарей, окруженных облаками вьющейся мошкары - и полное запустение и безмолвие, заполненное лишь ночными звуками окружающих диких джунглей. Западная версия церкви Рассвета, та, что с золотым Стабилоном, оказалась ближе всего, и Кирис, оступаясь на травяных кочках, подошел и заглянул внутрь.

Та же самая тишина заполняла микроскопический зал с десятком скамей по каждую сторону от центрального прохода. По стенам висели, подсвеченные электрическими лампадами, напечатанные на бумаге фигуры святых. Алтарь в дальнем конце стоял пустой и печальный, с еще одним золотым Стабилоном и парой золоченых подсвечников (тоже с лампочками вместо свечей), но цветы и прочие мелкие положенные безделушки там отсутствовали. Покосившись на бассейн со святой водой возле входа и безуспешно попытавшись вспомнить, что с ней положено делать (макнуть пальцы - а потом?..), Кирис вошел в храм и приблизился к алтарю. Пусто и уныло. Интересно, сюда хоть кто-то заходит? Колокола звонили - значит, какое-то важное время, но ни одного молящегося.

Разочарованно оглядевшись по сторонам и так и не обнаружив колокола, Кирис уже повернулся, чтобы покинуть тоскливое местечко. Но тут за приоткрытой дверью за алтарем его второе зрение внезапно зацепило вспышку лампочки - яркую в потустороннем, но тусклую в обычном мире. Интересно, а там что?

Обогнув алтарь, он осторожно толкнул дверь и заглянул в щель. Однако прежде, чем он успел что-то увидеть, могучая лапища ухватила его за горло и как пушинку втащила внутрь. Кирис попытался сопротивляться, но с тем же успехом он мог бы отбиваться от водопада Найгры. Если не считать Джорджио и других солдат и офицеров на военной базе в Барне, а также паладарских дронов, за последние годы он ни разу не сталкивался с кем-то настолько сильнее себя. Его швырнули через всю комнату, и когда он немного очухался, то обнаружил, что валяется поперек кровати, злосчастный затылок снова саднит от удара о стенку, а над ним во весь рост возвышается здоровый мужик в черной сутане рядового серва. В одной руке дядька держал полупустую бутылку какого-то вина с невнятной наклейкой, другой поигрывал стальным Стабилоном на груди, и от него отчетливо несло алкоголем. В неярком свете лампы под потолком его нос казался темно-сизым.

– Ну, вака, колись - чего шаришься по святому месту?
– грозно вопросил мужик.
– Спереть чего задумал? А?

Кирис пощупал затылок, поморщился и сел на кровати.

– Вы чего кидаетесь?
– сумрачно спросил он.
– А если бы я в хлебало навешал с перепугу?

– Хо!
– ухмыльнулся поп.
– А ты, вижу, парень не робкий. Нравишься ты мне. Ну, ежели прилетит в хлебало, а я пропущу, то сам и виноват. Так что ты здесь забыл, вака? Только не говори, что помолиться зашел, все равно не поверю.

Кирис осмотрелся. Комната явно выглядела жилой: узкая койка из панцирной сетки, стол с неизбежным паладарским терминалом, несколько стульев, пара шкафов, картинки святых на стенах, насупленных, словно от трехдневного запора. Похоже, он влез на чужую территорию. Ладно, заслужил по башке, и нефиг трепыхаться.

– Извините, - все так же хмуро сказал он.
– Я не знал, что вы здесь живете. Я просто... ну, колокола услышал, а потом церковь увидел. Ее раньше здесь не стояло, вот и зашел посмотреть.

– Студент?
– осведомился поп.
– На каком факультете? Из Кайтара приехал?

– В колледже я, - пояснил Кирис, поднимаясь.
– Ага, из Кайтара.

– Веруешь в пресветлого Ваххарона и его ангелов?

– Ну, нет, типа. Извините, - быстро добавил Кирис, заметив, что глаза попа опасно сузились.
– Мы с отцом эмигранты из Хёнкона, еще до Первого Удара.

– Значит, ложным богам Миндаллы подношения жертвуешь?
– в голосе попа прозвучали гневные нотки. Он поднял бутылку, приложился к горлышку и сделал могучий глоток.
– Солнцепоклонник?! Или выдропоклонник?!