4-05. Finale spiritoso

– Восемь раз, медленных и печальных, - меланхолично сообщила летчица.
– Восемь бросков, я имею в виду. Специально считала. Все предсказуемо, никаких неожиданностей. Девять минут прошло, шесть осталось, скучно до зевоты. Дэй Харлам, а Арасиномэ не вмешается в нашу космическую программу?

– Поясните вопрос, дэйя. Почему он должен вмешиваться?

– Ну... мало ли. Если он, как вы говорите, какую-то вашу Станцию проглотил, может, и наши аппараты ему по вкусу придутся?

– Для чисто энергетической формы жизни вещественные объекты интереса не представляют. Волюты интересуются энергонасыщенными предметами типа лазерных пушек или наших дронов, но, похоже, с чисто познавательной точки зрения. Для них такие вещи должны выглядеть ярко сияющими, вот они и сближаются для подробного рассмотрения. Чисто тепловая эмиссия их внимания на нашей памяти не привлекала ни разу, да и радиостанции они игнорируют. А ничего сверх того в космической программе нет.

– Понятно, - Труда полуприкрыла глаза.
– Десять минут прошло... о, запульсировало-то как! Три пика подряд. Простите, Харлам, я на всякий случай сконцентрируюсь.

– Разумеется, дэйя.

Наступила тишина. На экранах не менялось абсолютно ничего, если не считать таймера на экране с Трудой. Уже через несколько секунд Кирис широко зевнул. Стало скучно. Он коснулся коленом бедра Фуоко, и вдруг ему вспомнилась Марта вчера утром - как она сидела на кушетке в боксе медпункта, закутавшись в простыню и глядя в сторону, когда он спешно уходил, чтобы вернуться к Фучи. Что-то в выражении ее лица сильно ему не понравилось, но что именно, понять он так и не смог. Он знал лишь, что что-то не так. Наверное, если бы он спросил у Дзии, тот объяснил бы причину, но что-то внутри не позволяло задать такой вопрос. Вот и сейчас ему захотелось вцепиться пальцами в волосы и как следует дернуть, чтобы наказать себя... за что? Нет, нафиг-нафиг, обойдемся и без таких мыслей. Когда Фучи отправится назад, нужно найти Тату и посмотреть, как она там. Может, и разъяснится что. Хотя бабы - странные создания, никогда напрямик ничего не говорят. Каждый раз в угадайку играть приходится. Фучи вот тоже... Тьфу. Надо отвлечься.

Кирис вгляделся в длинный факел реактивного выхлопа. В нем никаких флуктуаций не наблюдалось. Интересно, сколько же горючки сгорает за пятнадцать минут в таком пламени? Небось, целая цистерна. А где она расположена? На экране, показывающем внутренности сарая, ничего похожего не наблюдалось, но несколько труб выходили сквозь стену, противоположную дюзе. Может, там? Но внешняя камера показывала сарай с противоположного угла. Как бы увидеть? Можно, конечно, подождать еще пять минут, а потом на обратном пути подъехать к сараю и посмотреть на все своими глазами. Но ведь Фучи упрется, ей обратно в виртуальность не терпится, десять минут ну просто суперкритичны. А что, если?..

Он закрыл глаза и потянулся наружу, как не делал уже давно, в поисках невидимого летающего глаза. Ночной мир заполонил тьму под веками, а потом Кирис как-то сразу обнаружил себя парящим под облаками высоко над землей. Переход случился настолько легко и неожиданно, что он машинально дернулся всем телом, пытаясь восстановить равновесие. Откуда-то издалека дошла боль в запястье: видимо, он ударился о подлокотник или даже умудрился вывалиться из кресла. Фигня. Куда же он попал?..

Планета расстилалась далеко внизу. Отчетливо просматривающееся океанское побережье складывалось в хорошо знакомые очертания береговой линии Хёнкона и окрестного побережья Могерата. Выходило, что ему повезло, и он, для разнообразия, с первой попытки поймал глаз прямо над головой, а не на противоположной стороне планеты и не в другой звездной системе. Однако высота, похоже, километров сто, а может, и больше, не разобрать ничего. Теперь попытаться вглядеться в восточную оконечность маленькой отсюда Ланты и плавненько к ней приблизиться...

Океан рванулся навстречу с такой скоростью, что парень рефлекторно взмахнул руками, чтобы удержать равновесие. Кажется, он опять за что-то зацепился (хорошо бы не за физиономию Фучи). В нескольких сунах перед носом покачивалась водная поверхность с бегущей по ней мелкой рябью, ошметками пены, какими-то клочками водорослей, дохлой рыбой и прочим обычным мусором. Очень аккуратно он повернул невидимый глаз параллельно воде, а потом описал им круг. Горизонт оставался пустым. Пришлось поднять глаз на сотню метров в высоту (еще несколько попыток, то улетая в далекий космос, то снова бороздя носом волны), и лишь тогда ему удалось разглядеть на горизонте лесистый берег, а далеко за ним - белые вершины гор. Еще с полминуты ушло на то, чтобы приблизить глаз к берегу (тот действительно оказался Лантой). По ходу дела он ощутил легкие толчки в плечо и успокаивающе, как надеялся, помахал ладонью.

– Фучи, я летучим глазом управляю, - сказал вслух он, не слыша себя, но надеясь, что остальные его слова разбирают.
– Погоди немного.

Еще какое-то время ушло на то, чтобы подвести глаз к нужной точке космодрома. Сегодня управление давалось необычайно легко, словно в кабине самолетного тренажера он наконец-то приноровился к рулям. Главное, как оказалось, не дергаться, а посылать очень аккуратные короткие импульсы. Теперь ему казалось, что он и в самом деле парит в небе, управляя полетом по своему желанию. Он облетел ангар, внутри которого находилось его тело, подавил искушение попробовать пройти сквозь его стену и посмотреть на себя извне (прикольно, наверное, но не сейчас), после чего отправился к далекому сараю, возле которого поднимался густой столб дыма от факела.

Приблизиться, однако, ему не удалось. На расстоянии примерно в четверть цулы по глазам вдруг резанула яркая зеленая вспышка такой силы, что он невольно отшатнулся - и летающий глаз оказался над морем по крайней мере в цуле от береговой линии. Несколько секунд Кирис непонимающе пялился на береговые склады и ангары, после чего устремился назад.

На сей раз зеленая вспышка ударила по глазам на расстоянии примерно в цулу от испытательного ангара. Он успел разглядеть, как комок ослепительного пламени, не затмевающего, однако, ничего вокруг, по странной ломаной траектории упал с неба и ушел в крышу сарая с двигателем. Третий огненный сгусток прилетел откуда-то с востока по не менее странной траектории. За ним последовали четвертый и пятый. Тщательно сощурившись, чтобы не дергаться рефлекторно при каждой вспышке, он все-таки приблизился к сараю - и его пробрал мороз по коже.

Откуда-то со стороны отчетливо шла ледяная злоба такой силы, что живот скрутило приступом колик. Вблизи сарай вдруг окутался частой сетью из изломанных фиолетовых линий, от которой отдельные нити тянулись в небеса и там пропадали. Большой сгусток ядовито-розового цвета пульсировал в центре сети, соединенный с ней множеством разноцветных нитей. По сети быстро бегали разноцветные огни, хаотично вспыхивая и потухая тут и там. Очередной сгусток зеленого пламени свалился с неба, прошел сквозь задрожавшую сеть и скрылся в ангаре. Мир вдруг потускнел, провалился во тьму, и перед ним остались только розовый сгусток, сеть и накрытое ей бесформенное веретено, чей дальний конец вибрировал и хлестал из стороны в сторону, словно хвост раздраженной кошки. Внешняя злоба постепенно усиливалась, и Кирис почувствовал, что внутри поднимается ответное чувство - ярость и желание крушить и убивать. Его невидимые ладони словно ощутили тяжесть невидимой дубины, которой он сражался с горилломедведем в виртуальности Арасиномэ. Мир скачком вернулся обратно, огненный факел двигателя возник на месте извивающегося веретена, и он увидел огромные стаи волют, могучей серой пургой кружащиеся вокруг сарая. Они тоже являлись частью сети, во сто крат большей, чем минуту назад. Мешанина переплетающихся линий мерцала вокруг, и розовый сгусток мерно пульсировал где-то под землей и под факелом.

И тут он отчетливо понял: рядом враги. Ледяная злоба трансформировалась в давнее ощущение шакалов из соседней подворотни, сейчас обнаглевших, сбившихся в большую кодлу под серьезным паханом, идущих прямо по центру большого проспекта с арматурой, трубами и кастетами и ничего не боящихся. Волюты по-прежнему кружились над сараем, но медленно-медленно, словно в кино на уроке физики, показывающем полет пули сквозь яблоко. Теперь они уже не казались хаотичным скопищем отдельных точек. В них явно просматривалась система, два отдельных лагеря, две группы, играющих в догонялки по странным правилам, и если одна волюта догоняла другую, одна из них исчезала в беззвучной желтой вспышке. Потом в мешанине выделился третий лагерь - он стремительно рос и умножался, формируемая им сеть разделяла и стирала из существования два других, и именно от нее шло ощущения злобы и шакалья. Потом шакалы вдруг всей стаей обрушились на розовый сгусток, и тот задергался, словно от невыносимой боли. Сарай начал медленно распухать изнутри, легкие фанерные листы поднимались над непрочным каркасом, а изнутри проглядывала бело-багровая ярость кипящего пламени, выплескивалась наружу, и факел выхлопа уже пропал, а шакалье торжествующе кромсало и стирало противников, и розовое пятно корчилось и угасало, и от одной из сгинувшей в короткой вспышке волют вдруг плеснуло привычным ощущением-мыслью о сросшихся пушистиках...