40k способов подохнуть. Том 2

— Значит ты не только выжил, но и заслужил расположение Мойрана, — в ремонтном отсеке меня встретил сам Галахад. — Не нравится мне он, но лишь благодаря ему мы живы. Хотя мне больше понравилось общение с другими легионерами. Слишком уж самоуверенный этот Мойран.

— До сих пор считаешь, что меня нужно сжечь, чтобы не рисковать? — прямо спросил я, равняясь с Галахадом и поднимая голову к возвышающемуся рыцарю.

— Твоя судьба больше не в моих руках. В истории Камелота ты и твоё имя станет собирательным образом, а сам ты скорее всего уже никогда не вернёшься домой.

— Да, так будет проще для всех, — хмыкнул я, понимая, что несмотря на всё произошедшее, моё существование порочит весь мой род и Галахада, который так или иначе является моим кровным родственником. — Не переживай, сюда я не вернусь.

— Благодарю тебя. Если сможешь — не таи на меня обиды. Я делал и делаю всё ради Камелота.

— Ну разумеется.

— Выбери себе новый герб и цвета.

Так вот и началась моя новая жизнь, хотя я не умер. Просто мою историю решил закончить Галахад. Великий Мордред, тот самый собирательный образ всех бастардов, останется здесь. Формально и имя моё очистили, но по факту… по факту у меня будет свой герб, новое прозвище и никто обо мне никогда уже не вспомнит. Ну и пошли они все в задницу, не нужны мне их благодарности и почести.

Цвета были выбраны чёрно-белые, как у одиннадцатого легиона. В качестве герба я использовал череп, чтобы никогда не забывать о скорой смерти и спокойно ждать её. Так поступали многие полки и легионы, помечая себя знаками смерти. Этакая подготовка к кончине. Живя в окружении черепов и кос, ты как-то иначе уже смотришь на эту самую смерть, не боишься её и спокойнее переносишь смерти товарищей.

В качестве учителя выступал сам Персиваль. Наземные операции проходили в штатном режиме, шло полное истребление окружённого врага, поэтому часть рыцарей отправилась в тыл для зализывания ран, решения проблем своих феодов, а также передачи опыту новому поколению. Многие пилоты погибли в боях, часть юнцов и вовсе оказались сломлены Машинами из-за не очень строго отбора в момент подготовки к кончине Камелота.

Кроме того Мойран дал приказ готовить все силы на бросок в другую систему, поэтому пока на фронте работал космодесант, освободившиеся силы готовились к войне. Тотальная мобилизация продолжилась, военные заводы вкалывали круглые сутки, но хоть паники больше не было. Во многом кстати из-за летописцев, ведь как только простой народ увидел их, то сразу понял — раз уж этих гражданских пустили в город, то вряд ли сюда прилетят ракеты или кто-то ударит по городу с орбиты. Всё было под контролем.

— Медленно! Твоя модель быстрее моей! — из динамиков в кабине постоянно звучал недовольный голос Персиваля.

Сражались мы довольно яростно, но оружие наше было на минимальной мощности. Поэтому от ударов моего копья хоть и поднимался грозный грохот, однако каких-то повреждений Персиваль не получал, равно как и наоборот. В худшем случае оставались вмятины, да краска царапалась.

Меч против копья, казалось бы у меча было огромное преимущество, однако проводить какие-либо параллели с боем людей не стоило. Скорее даже наоборот, копьё было куда лучше, просто Персиваль и его род всю жизнь посвятили фехтованию. Потомственные мечники, они идеально сражались на мечах как вне Рыцаря, так и в нём, передавая и копя знания из поколения в поколения.

И сражения с Персивалем были воистину важны из-за этого, ведь чем дольше я с ним сражался, тем лучше понимал преимущества его рыцаря и свои слабые/сильные стороны.

— Молодец, вот так! Помни, что кисти Рыцаря превосходят человеческие! — продолжал давать советы Персиваль, крутя своим мечом. — Как ты себя чувствуешь?!

— Нормально, а что? — отвечал я, пытаясь привыкнуть к новым рукам.

— Машина на тебя не давит?

— Вообще нет.

— Значит ты хороший кандидат.

Да, порой с пилотами могло случаться всякое. В основном они ехали кукухой. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, всё зависело от самих пилотов. Однако так или иначе я был из рода потомственных пилотов и поэтому видимо с моей генетикой не возникло сюрпризов. Более того, у меня почти не было никаких побочек после пользования Рыцарем. Это радовало, а вот нехватка времени уже огорчала.

Дела у Империума обстояли не лучшим образом. Общаясь с другими пилотами, с солдатами, иногда перекидываясь словами даже со следящим за мной капитаном первой роты Вершителей Судьбы я узнавал всё больше о текущем положении дел. Так победа в системе Альба оказалась бессмысленной. Да, мы успели потрепать чужой флот, но он был малым и большая часть кораблей отступила. Наземные силы хоть и были значительны, но лишь в рамках одной планеты.

Стратегической ценности эта победа не имела, разве что получение в союзники ещё одного рыцарского дома могло радовать. Однако такой ход создал крайне неприятную возможность для врага. Примарх Гвардии Смерти, Мортарион погнался за отступающим врагом, намереваясь его добить, однако попал в ловушку. Лишь вмешательство Космический Волков спасло Империум от сокрушительного поражения. Однако понесённый урон всё равно стал слишком огромной раной.

Враг стремительно перехватывал инициативу в войне, надо было что-то делать и чем сильнее становились опасения, тем больше сил бросали в Звёзды Гало. В срочном порядке всё новые силы космодесанта стягивались сюда. Мойран же обдумывал применение самых радикальных способов победить, а Император уделял этой войне всё больше внимания, что говорило о том, что во всей галактике Рангда являлась самой серьёзной проблемой.

Однако волновало меня совершенно другое. Я спал по четыре часа, с утра шли армейские тренировки по укреплению тела и освоении технологичного протеза, затем обед и тренировки до позднего вечера в Рыцаре. Времени для отдыха не было совсем и в лучшем случае удавалось перевести дух, пока Персиваль уделял время другим пилотам. Однако, даже полностью вымотанный, я лежал в кровати и думал о том, что случилось в тот день, в битве с демон-принцем.

Та огромная воля, что способна была подавить столь сильное существо, заставить Тзинча отступить и даже унять огромную варп-бурю… Я даже не увидел носителя той воли, однако уже был готов проститься с жизнью, испытав невероятные муки, несравнимые даже с пытками инквизитора. А может и сравнимые, этот фрагмент моей памяти был запечатан в чертогах разума для сохранения моего же рассудка.

— Может это сам Император? — предположила птичка, говоря прямо в моём разуме.

— А почему тогда он прячется? Судя по рассказам Геральдии, он наоборот при первом же удобном случае лично предстаёт перед новым миром. Ведь одного его личного присутствия хватает для того, чтобы привести мир к согласию. Тотчас в нём признают своего лидера, а чаще и вовсе вон, богом называют. И при этом он ничего с этим не делает.

— Я тогда даже не знаю, кто ещё может тягаться с Тзинчем. Хотя может он сам ушёл? Ну, просто захотел, спрятался и стратегически отступил. До сих пор кстати молчит.

— Возможно. Но так или иначе обладатель той воли прогнал Слаанеш, закрыл её бурю и превратил демон-принца в куклу для битья.

— И сразу же после этого удар нанёс Мойран. Значит примарх и обладатель той воли действовали вместе. Один обезоружил, вторые высадились и уничтожили всех, пока те ещё не отошли. Хотя демоны послабее и вовсе сразу погибли. Я тоже чуть не умерла.

— А ты разве можешь умереть?

— Не знаю. Смотря что подразумевать под смертью.

— Ты переродишься?

— Все перерождаются. Закон сохранения энергии. Ничто не исчезает бесследно.

— Память и личность сохранится?

— Нет, скорее всего меня сожрут более опасные демоны, если конечно я снова не попаду в безопасный хрустальный сад по воле Тзинча.

— А в чём смысл твоей жизни?

— Не знаю, — честно призналась птичка, а затем ответила той же монетой: — А твоей?