42-я параллель

– А, не все ли равно...
– сказал Док.
– Все равно, пока доедем, все полетит вверх тормашками.

Рядом с ними оживленно переговаривалась группа молодых людей.

– Сегодня рабочие бегут от полиции, но скоро полиция побежит от рабочих!
– прокричал кто-то в толпе. Другой затянул "Марсельезу". Кругом подхватили. Дока и Чарли плотно притиснули к оконному стеклу. Внутри, в кафе, в голубоватых спиралях табачного дыма, словно рыбы в аквариуме, смутно маячили фигуры и лица. Вдруг зеркальное стекло треснуло и разлетелось. Посетители кафе в панике заметались.

– Берегись, затопчут!
– завопил кто-то в толпе.

Цепь полисменов очищала конец авеню. Пустое пространство за ними все ширилось. С другой стороны, с Хоустон-стрит, напирала конная полиция. На очищенном участке мостовой стоял тюремный автомобиль. Полисмены без разбора запихивали туда мужчин и женщин.

Док и Чарли проскользнули мимо конного полисмена, лошадь которого гулко топотала по плитам тротуара, и шмыгнули за угол. На Бауэри было пусто и темно. Они пошли по направлению к отелю.

– Мало тебе скандалов, еще немного - и нас бы засадили... Уж скорее бы во Францию.

Неделю спустя на пароходе французской линии "Чикаго" они проходили пролив Нэрроуз. Их еще мутило от прощальной выпивки, подташнивало от запаха парохода, и в ушах все еще звенело от провожавшего их на пристани джаз-банда. Солнце затянула пелена низких свинцовых облаков, похоже было, что пойдет снег. Команда парохода была французская, и стюарды тоже французы. За завтраком подавали вино. За столом полно было добровольцев, тоже направлявшихся в санитарные отряды.

После обеда Док пошел в каюту спать. Чарли, засунув руки в карманы, отправился бродить по пароходу, не зная, что ему с собой делать. На корме снимали брезентовый чехол с семидесятипятимиллиметрового орудия. Он прошел по нижней палубе, заваленной бочонками и ящиками, и кое-как пробрался на нос через большие круги щетинистого троса. На носу стоял на вахте маленький румяный матрос с красным помпоном на шапке.

Море было стеклянное, с грязными полосами волнующихся водорослей и отбросов. Чайки сидели на воде и на плавающих обломках. Время от времени чайка лениво расправляла крылья и с криком поднималась в воздух.

Крутой нос парохода разрезал на две равные волны густую бутылочно-зеленую воду. Чарли попытался заговорить с вахтенным. Он указал рукой вперед.

– Восток, - сказал он.
– Франция.

Вахтенный, казалось, не слышал. Чарли указал назад, на дымный запад.

– Запад, - сказал он и хлопнул себя по груди.
– Моя родина, Фарго, Северная Дакота.

Но вахтенный только покачал головой и приложил палец к губам.

– Франция очень далеко... Восток... подводные лодки... война... сказал Чарли. Вахтенный прикрыл рот рукой. И наконец Чарли понял, что разговаривать с ним нельзя.