45 историй

— А нельзя отмыть, очистить эти мембраны и снова пустить в ход?

— Мембраны одноразовые! Все одноразовое. Мои больные умрут не позже чем послезавтра. Понимаете? Можно сделать гемодиализ только четырем. Остается семь обреченных… У вас есть деньги на такси?

— Зачем?

— Вот вам деньги. Хватайте машину. Как можно скорей отыскивайте дома телефон, дозванивайтесь в Женеву. Если пришлют самолетом, договорятся с летчиками— можно успеть. Хотите зайти в палаты, взглянуть в глаза этим больным? — Нет!

Она провожала меня к лифту, когда я спросил:

— Зоенька, а если не получится, как, по какому критерию отбирать этих четырех из одиннадцати?

— По возрасту. По какому еще? Не из личной же симпатии. Спасти хотя бы тех, кто еще мало жил…

…Дома повезло сразу дозвониться в Женеву. Приятель мой был на месте, в своем служебном кабинете.

Несколько путаясь от волнения, я изложил ему суть проблемы.

— Погоди. Я ведь иммунолог. Не по этому делу. Но случайно знаю: наша организация примерно месяц назад отправила в Москву несколько вагонов с аппаратурой для гемодиализа.

— Кому?! Куда отправила? — с самого начала я не верил, что что-нибудь может получиться. И вот— на тебе!

— Обожди. Сейчас попробую узнать.

Стало слышно как он звонит по другому телефону, о чем-то разговаривает на английском.

— В МОНИКИ. Аппаратура для диализа была направлена в Москву, в МОНИКИ. Твоя врач должна знать о таком медицинском центре.

Я не успел толком поблагодарить его. Положил трубку. Снова снял. Торопливо набрал номер Зоиного кабинета.

Она сразу спросила:

— Ничего не получилось?

— Получилось! Получилось, Зоечка! Месяц назад сразу несколько вагонов были отправлены в Москву, в МОНИКИ!

— Господи… — голос ее разом потускнел. — Неужели вы думаете, мы туда не обращались? Давно все разобрано, роздано по нашим нищим больницам.

Она бросила трубку. И я положил трубку.

«Чаби, чаляби, чаляби, чаби, чаби», — как метроном, начало отстукивать у меня в голове.

Третий глаз

Он был серб. Он был йог. Он был инвалид Отечественной войны— в голове за левым ухом сидел осколок, который хирурги не советовали извлекать.

По утрам в его деревянный домик–развалюху как хозяин вваливался через раскрытую форточку Брахман. Одноглазый рыжий котяра тяжело спрыгивал с подоконника и начинал с грохотом гонять по половицам жестяную миску.

Александр Иванович иногда сутками ничего не ел, но для Брахмана, этого «паразита», как он его называл, всегда хоть что-нибудь да находилось. Иной раз даже варил для него суп из кильки.

Вот и сегодня нужно было встать, накормить этого бродягу. Все равно не давал спать, призывно мяукал и громыхал миской.

Шел седьмой час утра. Судя по слепящим лучам из окна, день обещал быть нестерпимо жарким.

— Аум мани падме хум, — вслух произнес Александр Иванович, опуская исхудалые ноги со своего продавленного ложа. — Вот однажды придешь, забулдыга, а я дохлый. Что будешь есть? А? Станешь мой нос обкусывать? Или пальцы?

Брахман выжидательно сидел возле миски. Как статуэтка. — То-то, паразит! — Александр Иванович прошлепал мимо письменного столика у окна, занятого расхристанной пишущей машинкой «Москва», к закутку у входной двери, где в опасной близости от висевшей на ней одежды находилась газовая плита с деревянными полками над ней, уставленными заварочными чайничками, пиалушками, кофеварками–джезвами, склянками со снадобьями, баночками с остатками обгорелых ароматических свечей.

В одной из баночек торчала обернутая в бумажную салфетку вареная сарделька, прихваченная вчера с тарелки во время прощального ужина с московским журналистом, который пообещал, что опишет его в одном из своих романов.

Александр Иванович швырнул салфетку в мусорное ведро, но не попал.

Сарделька же упала рядом с кошачьей миской. Он обратил внимание, что трясутся руки.

— Нужно восстановиться после вчерашнего, — сказал он вслух.

Пригнувшись, запустил руку под столик. Вытаскивал и смотрел на просвет разнокалиберные бутылки.

— Сушь, как в пустыне египетской, — пробормотал он.

Вернулся к полкам, снял одну из склянок, где желтел настоянный на спирту золотой корень. Отхлебнув половину, обернулся. Брахман дожирал сардельку.

— И мне надо чем-нибудь закусить, — сказал Александр Иванович.

Сунул ноги в разношенные сандалии, откинул крючок с двери и оказался в своем огороженном рваными проволочными сетками «саду», где среди нескольких почерневших от зноя и несвоевременной поливки помидорных кустов в глиняных горшочках была размещена «плантация» кактусов пейотль.

Вычитав у Кастанеды о необыкновенных свойствах сока этого растения, якобы дающего при употреблении возможность переместиться на другие планы бытия, на одном из которых обитают люди–вороны, на другом — страшные боги латиноамериканских индейцев, Александр Иванович путем долгой переписки с ботаническими садами добыл-таки несколько чахлых сеянцев величиной с наперсток. Один из них сожрал кот Брахман. Узнать, на каком плане тот побывал, не представлялось возможным. Кактусы росли крайне медленно, и Александр Иванович с трудом удерживался от соблазна изготовить из них волшебный эликсир.

Он отвернул кран ржавой водопроводной трубы, ополоснул лицо, полил из жестянки «плантацию», за содержание которой, как он прочел в книге того же Кастанеды, где-то в Боливии можно было схлопотать десять лет тюрьмы. Потом просунул руку сквозь дыру в решетке, отделяющей его от столь же крохотного огородика соседки, оторвал прятавшийся в листьях огурец. Похрустывая им, вернулся в дом. Вскипятил воду в кастрюльке, насыпал в чайничек с отбитым носом щепотку самаркандского зеленого чая №95, взял пиалушку, перенес на столик к пишущей машинке и уселся продолжать свой ежедневный труд— перепечатку очередного мистического сочинения. В этот раз — о методике поднятия из копчика по позвоночнику волшебной энергетической змеи Кундалини.

Отхлебывал чай, перешлепывал в трех экземплярах текст с лежащей сбоку смутно различимой машинописи на папиросной бумаге.

К своей военной пенсии, в основномуходившей на распитие коньячка и водочки в чайхане городского парка, Александр Иванович прирабатывал продажей «эзотерички» — эзотерической литературы.

Продажа происходила на садовой скамейке у той же чайханы, а также на базаре рядом с торговцем глиняными свистульками, или же дома у Александра Ивановича.

Покупали эзотерику преимущественно благодарные пациентки, которые желали направить энергию Кундалини, таившуюся у них в копчике, по нужному руслу, и городские интеллектуалы.