47

– Вынужден с вами согласиться, – сказал я. – Иногда сам гляжу под елку и ловлю себя на надежде увидеть там подарок. Не купленный, а самый настоящий волшебный подарок!

Старик улыбался, и я улыбался. Внутри все цвело и искрилось. Я почти ощутил аромат мандаринов, снега и тайн, – аромат Рождества. Вдохнув полной грудью свежий осенний воздух, я закрыл глаза. И лишь резкий сигнал клаксона вернул меня на землю.

– Вот и мой автобус, – с сожалением произнес я.

Он медленно поднял глаза, и мы встретились взглядом.

– Торопитесь, а то затолкают, да еще и настроение испортят, – тихо произнес он, бросив добрый взгляд на толпу, спешащую в открытые двери автобуса, словно в райские врата.

Мне стало стыдно за суетливых невежд перед этим спокойным и умным мужчиной, который казался не от мира сего. Я повернулся и шагнул в сторону автобуса, но снова услышал сиплый голос бездомного.

– Когда вы вернетесь, я еще буду здесь.

Я едва успел запрыгнуть в автобус. Издав шипящий звук, похожий на выдох, консервная банка на колесах медленно тронулась с места, а пассажиры – кильки с каменными лицами – уставились кто куда. Сквозь заляпанное стекло я видел, как мой собеседник провожает меня взглядом. В его глазах читались и грусть и радость одновременно. Мудрость, уверенность и в то же время растерянность и беззащитность. Глаза несчастного человека, который в глубине души своей, возможно, счастливее многих. Взгляд отца и деда, взгляд старости, принимающей свою безысходность достойно. И я вдруг почувствовал умиротворенность, увидев в отражении его души правильное отношение к финалу: спокойствие. Когда остановка исчезла из виду, я развернулся, оперся о двери и подумал: «Надо позвонить папе».

9:00

Я на работе.

Зайдя в офис и снимая пальто, как всегда поздоровался с секретаршей. Сегодня придраться к моей пунктуальности ни у кого не получится.

– Доброе утро.

– Здрасте, исправившийся работник.

– Солнышко на улице, так хорошо! – произнес я, поправляя вешалку и не обращая внимания на колкости.