48 минут, чтобы забыть. Фантом

Джесс преграждает ей путь, а потом крепко хватает за рукав пальто, от чего на ткани остаются красные пятна, и грубо толкает в сторону. Рейвен кидается к Риду, словно в поисках защиты, но Ник успевает ее перехватить, вдавливая в боковину товарняка.

— Ник, она не врет! — Шон дергается вперед, предупреждающе выставляя руку.

— Не приближайся, это приказ, — рявкает Ник, точно зная, что Шон никогда его не нарушит. Я впервые вижу его в таком состоянии.

Удерживая Рей на расстоянии вытянутой руки, Ник качает головой, всматриваясь в ее глаза. Истеричный смешок ускользает с его губ. — Умоляю, скажи, что это не то, о чем я думаю.

Рей устало прикрывает глаза. Тяжело сглатывает.

— Эхо не вызывает потерю памяти, — повторяет девушка. — Никогда не вызывало. Максфилд стирал вам память специально. Эхо было лишь прикрытием.

Джесс, спокойный и рассудительный, всегда держащий себя в руках, вдруг с размаху бьет кулаком по стоящему рядом товарняку.

— Какого хрена? — рычит Ник, и тут я чувствую, что со мной что-то не так.

Адреналин схлынул, оставив позади дымящиеся очаги боли, и я прижимаю руку к самому сильному из них. Поднимаю ладонь, рассматривая, как красный цвет крупными каплями смывается водой с пальцев. Опускаю глаза. По боку, где одежда разрезана, словно острым ножом, все больше и больше расплывается кровавое озеро. Голова наполняется едким туманом, и вдруг становится нестерпимо больно дышать.

Страх снова накрывает так, что если начать паниковать, уже не смогу остановиться. Влага греет кожу там, где я зажимаю ее пальцами. И под их давлением пульс ощущается так отчетливо, словно отсчитывает каждым толчком крови, сколько мне осталось. В голове проносится мысль, что немного.

Красный — цвет сегодняшнего утра.

Боль в боку начинает нарастать. Постепенно, словно кто-то добавляет громкость, выкручивая ручку.

— Ник, — шепчу я, но он не замечает, все еще крепко удерживая Рейвен. — Ник, — чуть громче повторяю я дрожащим голосом.

Он поворачивается и рявкает: — Что?

Рейвен дергается, словно решив сбежать из угла, в который Ник ее загнал, но ледяной взгляд пригвождает ее обратно к месту.

— Джесс, — командует он, чтобы тот не отпускал девушку.

Сжавшись в сплошной комок страха, боли и безнадежности я опираюсь спиной в холодный металл и медленно оседаю на пол.

— Ви? — Ник подходит ближе и садится на корточки, убирая мокрые волосы со лба. Его голос доносится словно из-подо льда на зимнем озере, по которому сколько кулаками не бей, не достучишься, не разрушишь. — Что случилось? — Он распахивает полы моего пальто и сквозь зубы выдыхает: — Ох, черт!

— Не упускай из вида Рейвен и, черт возьми, найдите Артура! — командует Ник, решительно протягивая руки в мою сторону. Перед глазами невольно вспыхивает ночь после побега, Ник с раной на боку и иголка в руках Шона, медленно, стежок за стежком стягивающая воспаленную плоть.

— Нет, нет, нет. — Я отгораживаюсь ладонями и пячусь назад, неосознанно пытаясь избежать жуткой процедуры, но Ник берет под колени и поднимает на руки, кивком откидывая с лица мокрые волосы. — Стой, не надо… — всхлипываю я с мольбой и зажмуриваюсь. Сейчас этот жалкий голос не принадлежит девушке, что отчаянно дралась за собственную свободу, скорее, испуганной маленькой девочке, что забилась в угол при виде сурового врача. Вот только мы не в больнице, а из обезболивающих рядом лишь рукав собственного пальто. — Не нужно со мной ничего делать. Все будет нормально.

Я пытаюсь вырваться, но он держит так крепко, что все мои попытки не более чем бесполезное трепыхание мошки, застрявшей в паутине.

— Я просто посмотрю.

Сквозь Эхо сыплются обрывки информации. Вокруг царит хаос. Я не понимаю, то ли Ник пытается меня отвлечь, то ли сообщает парням, где в случае чего искать нас, но, всматриваясь в мелькающие картинки, закрываю глаза.

— Ты услышал меня и поэтому пришел?

Ник молчит. Звук его шагов тонет в стуке капель по металлу. А потом вдруг отвечает:

— Я всегда слышал тебя. Просто никогда в этом не признавался.

Что?

Еще пару минут назад я была рада видеть его, как никого в этом мире, сейчас же мне хочется его убить.

— Я тебе это припомню, Лавант. Клянусь.

— Припомнишь, когда будем на той стороне Атлантики.

— Думаешь, будем? — шепчу я. — Я не хочу вот так умирать.

Хотя погибнуть, сражаясь, в эту минуту кажется лучше, чем навсегда позабыть себя, будучи пойманной отцом.

— Ты не умрешь.

Ник прижимает меня крепче.

Должно быть, заносит обратно в здание, потому что дождь резко прекращается. Я открываю глаза и понимаю, что нахожусь в вагоне.

Такие лет сто назад были настоящей редкостью. Сейчас от купе не осталось ни красоты, ни былой роскоши. Деревянные панели выломаны, окна побиты. Кое где сохранились диваны, на один из которых и опускает меня Ник.

«Просто еще одно испытание, — убеждаю я себя, глядя на то, как он скидывает куртку и закатывает рукава. — Всего лишь мгновение, которое нужно перетерпеть». Но как только одежды касаются его непривычно ледяные руки, напряжение в горле и мышцах снова дает о себе знать рваным стоном.

— Успокойся, Ви.

Ник садится на корточки, берет мое лицо в ладони, приказывая смотреть на него.

— Дыши. Вдох носом. Резкий выдох ртом. — Он вдыхает, заставляя меня повторять за ним. — А сейчас ты мне дашь посмотреть на рану. Да?

Я вздрагиваю, крепко зажмуриваясь.

Что бы не ждало впереди, ничего уже не изменишь.

Ник встает, снимая с меня одежду. С плеч падает промокшее, грязное пальто. Рывком откидывается шарф. Сквозь голову стягивается джемпер.

Мы справимся. Я со свистом втягиваю воздух, когда мягкая материя задевает края раны, и закрываю руками лицо.

— Молодец. Все хорошо.

Меня колотит. Я чувствую, как по боку скользит его ладонь, сжимая крепче края раны и прикладывая к ним что-то.

Нет, я точно не выдержу.

И когда я готова грохнуться в обморок, Ник произносит:

— Порез не глубокий, края ровные. Быстро затянется.

Я открываю глаза.

— Значит, я не умру?

— Не сегодня точно. — Ник прикладывает к боку тампоны, которые заклеивает сверху полосками пластыря. А потом усмехается. — Если расценить по шкале от нуля до десяти, то твоя рана тянет на единицу, не больше.

— Что? — Я выглядываю сквозь пальцы, а потом и вовсе убираю от лица руки. — Ты видел сколько там было крови?

— Ладно, ладно, — защищаясь, отвечает он, разрывая зубами упаковку с бинтами, — на тройку. — Я кидаю на него гневный взгляд. — С половиной.

Заставляя себя расслабиться, я медленно выдыхаю. Все внутри горит и колет. Тело до сих пор бьет мелкой дрожью. Уже не ясно от чего: боли ли, холода или осознания факта, насколько близко в этот раз я находилась от смерти.

— Зачем ты туда полезла? — продолжая возиться с раной, ругается Ник. Придерживая прохладными пальцами кожу, аккуратно промокает кровь, чтобы наложить пластырную стяжку.