5 лет среди евреев и мидовцев

После этого лирического отступления я отметил, что в Израиле политика не может абстрагироваться от права, от закона. Все юридические аргументы посольство уже использовало. И чтобы заставить Переса сделать «ход конем», то есть, закрыв глаза на юридические «за» и «против», завершить дело на политическом уровне, необходимо более мощное политическое давление, чем в случае с Арафатом. Если предстоящая беседа с Вейцманом и письмо Пересу не дадут результата, то чтобы ускорить события, надо использовать «крупный калибр».

На мой взгляд, наше требование перерегистрации пока имеет характер «самодеятельности», поскольку нет специального, обладающего юридической силой, обращения правительства России к правительству Израиля.

Ответ поступил незамедлительно. Калибр был увеличен. Писал первый заместитель министра Иванов. Он решительно не соглашался с «самодеятельностью». Основа переговоров — Указ президента России от 8 февраля 1993 года «О государственной собственности бывшего СССР за рубежом» и распоряжения правительства, коими МИДу поручалось вести переговоры с Израилем. Израильтяне согласились вести переговоры, они уже давно ведутся, — так какая же «самодеятельность»?

Далее Иванов упрекал посольство в том, что оно попалось в «примитивную юридическую ловушку»: Израиль эксплуатирует претензии Украины для затягивания практического решения вопроса. «Мириться с такой ситуацией вряд ли допустимо».

Мой ответ звучал примерно так.

1. Указ президента России выражает отношение президента к собственности бывшего СССР, находящейся за рубежом, и не создает никаких юридических фактов для властей иных государств. Что же касается упомянутых постановлений правительства, то они оставляют за бортом главный объект нынешней стадии переговоров — земельный участок на улице Кинг Джордж.

До сих пор нет официального, составленного по всем правилам канцелярской науки документа, в котором правительство России ставило бы перед правительством Государства Израиль вопрос о перерегистрации недвижимости. В нынешних условиях такой документ имел бы не только юридическое значение, но и служил бы важным рычагом политического давления на Израиль.

2. Израильтяне с самого начала переговоров поставили перерегистрацию в зависимость от урегулирования имущественных отношений между Россией и другими странами СНГ. Именно поэтому мы предоставили Рубинштейну копии всех соглашений между Россией и соответствующими странами вместе с документами, подтверждающими вступление этих соглашений в законную силу. Вот тут-то и всплыл «украинский фактор»

В конце добавил: тональность послания Иванова оставляю на совести автора.

8 февраля посетил президента. Разговор завершился таким образом:

— Что сделает Киев, если мы пойдем навстречу вам?

— Во всяком случае будет недоволен вами.

— Значит перед нами выбор: рассердить Киев или рассердить Москву.

— Вот именно.

Президент обещал «лично влезть» в это дело.

Насколько я осведомлен, Вейцман действительно лично изучил все бумаги. Кажется, говорил с Пересом. Но, видимо, согласился не смешивать политику с правом. В последующих беседах со мной он эту тему не поднимал. Я — тоже.

21 апреля заговорили орудия «крупного калибра». Примаков, прибывший с визитом в Израиль, выразил свое «недоумение» Бараку. Министр обещал закрыть вопрос в течение двух недель. Барак — человек военный и, видимо, тут же дал «команду».

1 мая мы получили ноту израильского МИДа. «Министерство, хотело бы довести до сведения посольства, что правительство Израиля приняло решение переоформить недвижимую собственность с СССР на имя Российской Федерации через две недели при условии, что судебные инстанции не вынесут решения, запрещающего переоформление».

Смена правительства в Израиле привела к дополнительным сложностям и задержкам.

14 сентября из российского МИДа поступило указание придать процедуре передачи соответствующих бумаг некую «торжественность» и приурочить её к приезду Примакова. Что и было сделано. 31 октября министр иностранных дел Израиля Давид Леви передал своему российскому коллеге документы о перерегистрации.

Так закончилась эта долгая и не всегда приятная история. Мне до сих пор не до конца понятна позиция израильтян. За ссылками на юридические аспекты ощущалось сопротивление каких-то отнюдь не юридических сил. Но «ощущения» — не доказательство.

25 февраля прогремели два взрыва — в Иерусалиме и в Ашкелоне. Террористы-самоубийцы. 22 человека убито, более 80 ранено. И снова град обвинений в адрес правительства. И снова какие-то конвульсивные жесты и действия. То, что можно было бы назвать «нерешительной решительностью». Прежняя формула — «Мы будем вести переговоры так, как будто бы нет террора, и будем бороться с террором так, как будто бы нет переговоров» — уже не оправдывала себя. Каждая новая «жертва мира» уменьшала шансы Переса выиграть выборы.

А у посольства свои заботы. Из всех «значимых» столиц пришли соболезнования. Только Москва молчала. Наконец, 28-го пришла телеграмма от Примакова…

Отправил с надежной оказией письмо Примакову.

«Дорогой Женя! Очень хотелось бы потолковать с тобой «за жизнь». Да пока не получается.

Мои дела служивые — в нормальном рутинном русле. Собрал неплохой коллектив. В МИДе, к сожалению, многие — как сонные мухи. Еле ползают. Тоскуют о «коммерческих структурах».

А нравы, нравы! Во времена Громыко не было такого умения с собачьей преданностью смотреть в глаза начальству. И такого желания, чтобы низшие чины столь же преданно смотрели на своих начальников. В противном случае топотание ножками и размахивание ручками…

Я тут как почти музейный «осколок империи». Мальчики, которые «учились — с министром — в одной — группе», меня обходили стороной. Но, слава Богу, работать не мешали.

Если не говорить о предстоящих выборах президента России, то больше всего меня волнуют мои коленки. Болят проклятые. Стоять и ходить трудно. Принял радикальное решение заменить их на титано-никелевые (буду как СУ-29).

11 марта ухожу в отпуск и начинаю лечебно-отпускной марафон. Сначала — на Мертвом море, соли, грязи, диета и др. и пр. Потом — операция в Иерусалиме и, видимо, полтора-два месяца реабилитации. В резерве у меня, кажется, есть пара отпусков, но ежели не уложусь, ты, надеюсь, позволишь мне прихватить еще малость. Операция сложная, все пугают, да уж больно надоело с палкой ковылять. Играю ва-банк!

Поскольку новому министру придется заниматься перекомпоновкой концептуальных основ нашей внешней политики, хочу использовать заточение на Мертвом море для того, чтобы написать нечто вроде политического эссе «Россия и Израиль». Или по-другому: «Чего ищет Россия на Ближнем Востоке?» Надеюсь, тебе пригодится.

Пока же ищу спонсоров, ибо надо отдать эскулапам 40–50 тысяч долларов. А напрягать и без того не богатое министерство не хочется. А в общем я ужасно рад, что ты оказался в МИДе. За Россию стало спокойнее. И за себя тоже. Держись… Не смог написать тебе вирши в честь 60-летия. Исправлюсь к 70-летию. [58]

Крепко обнимаю».

58

Вирши были сочинены к 50-летию. И выглядели они так:

Нет, он не перс,Не палестинец,Не курд и дажеНе еврей,Он не араб,Не абиссинец,Он из Тбилиси —Ей, же, ей!Но вы сходите на майдан,Не важно, будь то Тегеран,Или Багдад, или Кабул,Везде услышите вы гул…Молвы стоустой… Говорят,Он тайно ездил в Эр-Рияд.Он в Мекке был и был в МединеИ где-то посреди пустыниЗарыл какой-то аппарат,Чтоб знать, о чем там говорят.Еще вам скажут на майдане,Что он — тринадцатый имам,Что у него гарем в АмманеИз мусульманских только дам;Что он в пещерах КурдистанаУчил марксизму Барзани,А после над строкой КоранаНавзрыд расплакались они;Что от бесптичья и безрыбьяОн так однажды занемог,Что трахнул с ходу Голду Меир,Хотел еще раз, но не смог;Что он азы социализмаХотел вложить в Телегани…Погиб старик, невольник «изма»,Не выдержав такой …ни.А он? — Инкогнито в Каире…Он там шербет душистый пилИ «Анатомией конфликта»По голове Садата бил.Последний слух и, вроде, хватит:Мулла шепнул мне в Мехабаде,— Не знаю, правда или нет,— Что нефтедолларами платитОн «Украине» за банкет.Нет, он не перс,Не палестинец,Не курд и дажеНе еврей,Он не араб,Не абиссинец,Он — академик,Ей, же, ей!

Сейчас я не очень уверен, что надо было писать это письмо. Но умные мысли приходят часто на лестнице…

МАРТ-96

На Мертвом море. В режиме самоистребления

Март начался со взрывов в Иерусалиме (3-го) и в Тель-Авиве (4-го). Опять смертники. Опять «жертвы мира». И опять молчание Москвы. Звоним в МИД. Никто не хочет беспокоить министра. «У нас так не принято», — ответили Носенко.

«Еще пара взрывов, и Перес провалится», — записано в тетради.

Начинаю собираться в отпуск. Потихоньку передаю дела Носенко. Гостиница на Мертвом море заказана с 11-го. И вдруг — паника. Ельцин 12-го летит в Шарм аш-Шейх на международную конференцию по борьбе с терроризмом. Это — рядом. Вдруг завернет к нам? А посол в нетях. Ну прямо смерть чиновника.

Утром 11-го звоню Примакову. «Езжай и все!» — говорит.

В 13.30 — на Мертвом море.

Осваиваюсь… При роскошном шведском столе морю себя голодом. Бассейн обычный и с водой из Мертвого моря. Сауна. Массаж. Сероводородные ванны и грязи.