5 рассказов

Джон вздохнул. Он не знал, что делать.

…Давным-давно жила на свете девушка… Куда деваться бедняжке — родной дом исчез, но и в прекрасную страну не попасть — Ириму на пути стоит.

— Когда ты им скажешь?

— Сегодня.

Его охватило отчаяние. На той неделе уже нужно ехать в Макерере. Надо уговорить ее подождать, тогда он сможет спокойно уехать, а когда вернется, все бури уже будут позади. В противном случае его лишат стипендии. Он был напуган, и в его голосе снова прозвучала мольба, когда он заговорил:

— Послушай, Вамуху, ты давно уже бере… я хочу сказать, ты давно это самое?..

— Я столько раз говорила тебе — я беременна уже три месяца, и мать подозревает. Вчера она сказала, что я дышу, как женщина, у которой ребенок под сердцем.

— Может… может, ты могла бы подождать еще недели три, а?

Она громко засмеялась. Ах, чертовка! Ее не проведешь. Этот смех всегда возбуждал в нем желание.

— Ну ладно. Подожди хоть до завтра. Я что-нибудь придумаю. Завтра тебе скажу…

— Хорошо. Завтра. Но больше ждать я не могу. Или ты не хочешь на мне жениться?

"Почему бы на ней не жениться? В самом деле — почему? Она ведь красивая! Но достаточно ли я люблю ее?"

Вамуху ушла. Ему вдруг пришло в голову, что она сознательно все это затеяла — деньги хочет выманить…

Колени его задрожали, тело обмякло. Он не мог сдвинуться с места и тяжело опустился на землю. Пот градом катил по щекам, будто он долго бежал под палящим солнцем. Но это был холодный пот. Он лежал на траве, и, хотя думать ни о чем не хотелось, его неотступно мучила мысль: как он взглянет в глаза отцу, матери, преподобному Томасу Карстону, который в него так верил. Он понимал, что, как и всякий другой в его положении, он беспомощен, несмотря на все свое образование. Да и Вамуху несладко. "А может, все-таки жениться на ней?" Он не знал, как поступить. Его воспитал отец-кальвинист, директором его школы был миссионер-кальвинист. Джон ощутил потребность помолиться. Но кому? Богу Карстона? Это было бы фальшиво, кощунственно. Не мог он молиться уже и богу племени. Он был подавлен чувством греха и вины.

Джон очнулся от раздумий. Где он? Вамуху ушла. Дола ему еще день. На душе стало немного легче. Он поднялся, неверной походкой направился к дому. Хорошо, что тьма окутала всю землю и его тоже. Из хижин вырывался смех, слышались оживленные разговоры, перебранка. Красными язычками мелькали в открытых дверях огоньки светильников. "Деревенские звезды", — подумал он и поднял глаза к небу. Звезды господа, холодные и далекие, бесстрастно глядели на него. Там и сям встречались группы парней и девушек, они громко разговаривали и смеялись — жизнь шла обычным чередом. Джон утешил себя мыслью, что и для них настанет час расплаты.

Он весь задрожал. Почему? Почему он не может пренебречь всеми надеждами, которые на него возлагали, всем своим будущим и жениться на этой девушке? Нет, нет! Он не имеет права. Она подвергнута обрезанию, отец и церковь никогда не согласятся на этот брак. Она необразованна, едва ли окончила четыре класса. Если он женится на ней, то навсегда распрощается с мечтой об университете.

Он попробовал идти быстрее. Силы возвращались к нему. Мысли прояснились. Он пытался оправдаться перед воображаемыми обвинителями, как часто делал раньше, когда всего этого еще не было… Как ему поступить? Его влечет к Вамуху. Такая стройная! А эта колдовская улыбка! В деревне нет ей равных, да разве хоть одна из местных девушек страдает из-за того, что необразованна?! Так уж принято. Может быть, поэтому многие африканцы привозят себе жен издалека? Он тоже хотел бы побывать в дальних странах, особенно в Америке, куда едет столько студентов! Если б только у Вамуху было образование… И если б не обрезание. Тогда он, пожалуй, сумел бы воспротивиться воле отца…

В хижине матери Все еще горел свет. Может, войти, помолиться на ночь? Нет, у него бы не хватило мужества взглянуть в лицо родителям. В его хижине было темно, но он надеялся, что отец не заметил его отсутствия…

Джон проснулся рано. Он был напуган сном. Хотя и не суеверный, он не любил дурных снов. Ему приснилось, будто его подвергли обрезанию. Потом кто-то — он не разглядел лица, — сжалившись, увел его… Они пришли в незнакомую местность. Он оказался один, неизвестный исчез. Тут появился призрак. Он узнал его — это был дух того дома, который он покинул. Дух потащил его назад. Появился другой дух. Это был дух страны, куда он пришел, Он потащил его вперед. Духи схватились друг с другом. Потом со всех сторон явились еще духи и стали тащить его в разные стороны. Духи были бестелесны, и ему не за что было уцепиться. Вдруг он увидел себя где-то в другом месте. А может, это был не он. Он смотрел на девушку, девушку из сказки. Ей некуда было идти. Он подумал, что должен ей помочь, он покажет ей дорогу. Но когда пошел к ней, сам заблудился… Снова остался один… Что-то ужасное надвигалось на него, все ближе, ближе… Он проснулся в холодном поту.

Сон об обрезании — дурная примета. Он предвещает смерть. Джон рассмеялся — как можно верить снам? Открыл окно — все вокруг было окутано туманом. Стояло чудесное июльское утро. Холмы, горные хребты, долины и плоскогорья, обступившие деревню, терялись в тумане. Все казалось необычным. И в этом было какое-то волшебное очарование Лимуру— край контрастов и пробуждает порой самые противоречивые чувства. Иногда Джон очарован родной землей, ему хочется прикоснуться к ней, обнять ее, лечь на траву; а порой ему неприятны и пыль в Лимуру, я жаркое солнце, и ухабистые дороги. Но со зноем, дождем, пылью и туманами еще можно свыкнуться. Он согласен здесь жить всегда. А если придется умереть, то пусть его похоронят тоже здесь, в Лимуру… Больше его угнетали люди — бесчестные, способные предать друг друга, воплощающие собой всю гнусность таких новых поселений, как его деревня.

Опять нахлынули мысли о Вамуху и повергли его в уныние. С утра они с отцом должны делать закупки к отъезду. Он сбросил одеяло, встал и вышел на улицу. Вспомнив об отце, еще острее почувствовал беспокойство. Отношения с отцом никак не налаживаются. Он старался не думать об этом. Сегодня вечером — час расплаты. Он вздрогнул. Как же ему не повезло, что все случилось с ним как раз сейчас, когда он собирается уехать в Макерере, — осуществилась бы мечта отца, и, может, это бы их сблизило.

Они отправились за покупками. Весь день Джон молча ходил за отцом из лавки в лавку, где они покупали необходимые в дорогу вещи у долговязых грустных индийцев. И весь день он размышлял, почему так боится отца. Он вырос в страхе перед ним, и трепет охватывал его, когда отец говорил или приказывал. И не только его.

Стенли боялись все.

Он читал проповеди с большой страстью. Он не хотел и близко подпустить свою паству к вратам ада. Даже во время чрезвычайного положения он продолжал проповедовать, порицать, проклинать. Каждый, кто не был спасен, будет осужден на погибель в аду. Кроме того, Стенли был известен как строгий блюститель морали и в быту — может быть, слишком строгий. Но его пастве это было невдомек… Если кто-нибудь из взрослых нарушал правила, то изгонялся из общины или отлучался от церкви. А молодые парни и девушки могли быть отлучены только потому, что постояли рядом, — это считалось непристойным, так как "порочило церковь и противоречило нормам поведения, предписанным самим богом" (как будто это не одно и то же!). И многие парни пытались служить двум богам— ночью встречаясь со своими девушками, а днем посещая церковь. Выбирать нельзя было — от церкви не откажешься.

Стенли по-отечески относился к односельчанам. Поэтому в первую очередь был строг к самому себе и, конечно, к своей семье, требуя, чтобы она стала примером для остальных. Особые надежды возлагал он. на сына. Но к этим высоким надеждам примешивалась и другая, более низменная мысль. Он никогда не сможет забыть, что согрешил до женитьбы. Ведь он изменил своему племени, попав под влияние "новых веяний".

Они быстро управились с покупками. Отец не нарушал безмолвного согласия, установившегося между ними, и ни словом не упомянул о прошедшей ночи. Они вернулись домой, и сын думал уже, что все в порядке, когда отец позвал его:

— Джон?

— Да, отец.

— Почему ты не пришел молиться вчера вечером?

— Забыл…

— Где ты был?

"Почему ты спрашиваешь меня? Какое тебе дело до того, где я был? Когда-нибудь я восстану против тебя!" Но тут же Джон почувствовал, как мятежный Порыв иссяк в нем и возникнет лишь в том случае, если произойдет нечто из ряда вон выходящее. Для борьбы против отца нужны были качества, которых у него недоставало.

— Я — я хочу сказать, я был…

— Ты не должен ложиться спать без молитвы. Обязательно зайди сегодня вечером.