50 оттенков ассистента

— Только не говори, что у тебя есть идеи?

— Ещё какие! — Улыбнулась она самой нежной своей улыбкой. От которой мужчины, как мухи, прилипали на ее паутину. Чтобы отдать всю свою кровь.

— Я хотела бы сначала узнать причину. Чтобы надавить на самое больное. Тем более месть блюдо холодное, не стоит торопиться. Я бы даже подала ледяным. — Сказала я решительно, поджимая по-пиратски левый глаз.

— Ну вот совсем другое дело, наличие цели сдвигает горы.

— И осушает моря.

Глава 49 Циничная

Фен

***

Прошло несколько месяцев, я всё никак не мог прийти в себя. Автоматически ходил на работу, утверждал, подписывал, решал, проводил встречи. Просил оставить кабинет Алекс в том же виде и ничего там не менять, как будто у меня умер член семьи, подшучивали сотрудники под пристальным неодобрительным взглядом Ченя.

Жиди после того вечера ответила отказом на мое предложение. Забавно выглядеть в ее глазах столь ненадежной личностью. Хотя всё может быть, и, возможно, была другая причина. Я не уточнял, только вздохнул с облегчением. Она собрала вещи и уехала за границу, заключив с председателем сделку по управлению ее компанией нашим конгломератом с уплатой ей довольно большого процента. Откупился ли от нее дед или она сама обрела чувство собственного достоинства, мне было плевать. Тетушка Линэр долго со мной не разговаривала, но, по сути, мне и на это было плевать. Терзало меня совсем другое, но я никак не мог сделать первый шаг, желая закрыть глаза и ничего этого не знать.

Дед, сделав довольно большую паузу после скандала, вызвал меня к себе. Но не с победным настроением шел к нему, а с тяжелым сердцем.

— Фэн, я тебя не понимаю, — спросил он, закуривая.

— Ты и не старался никогда. Я тоже взял сигарету, прикуривая при нем.

— Ты куришь?

— Иногда, не фанатею от этого, но бывает. Откликнувшись на спинку дивана, прикрыл глаза, растворяясь в легком головокружении.

— Хочешь показать мне, что уже зрелый? Это было бы глупо, он всегда будет считать меня все еще недостойным и негодным. Это просто надоело, и я решил сорвать маски примерного внучка.

— Нет. Устал всем угождать. И тебе в том числе. Затянулся еще раз и потушил чуть занявшуюся сигарету.

Дед сидел с опешившим, не знающим злиться или нет, выражением лица.

— Я изначально все так и планировал, если ты об Алекс. У меня был долг перед ее отцом. Я сделал, как он меня просил, и мы остались в расчете. Ничего личного. Тебя это удивляет?

Тут он забыл, что хотел принять решение по своим предыдущим чувствам, и почесал бороду.

— Я тебя такому не учил! Это бесчестно!

Я даже позволил себе ухмыльнуться. Хотя настроение не то, конечно.

— А ты меня ничему и не учил. Отец дал мне те знания и воспитание, которое сейчас есть.

Смотрел на его реакцию, злится. Не может поверить, что я так ответил.

— Ты только можешь поучать и ставить меня в сложные ситуации. Играешь со мной, как с игрушкой, располагая подавляющим процентом акций. Но я не в обиде, не подумай, что хочу выразить какие-либо претензии на твой счет.

Он растерялся ненадолго.

— Я уже давно знаю, что авария отца не случайна.

Тут дед покачнулся, положил свою сигарету в пепельницу, не потушив. Противный дымок поднимался, меняя формы.

— Да, я нанял следователей и попросил помощи у влиятельных людей, и, представляешь, нашел виновных!

Я видел, как он побледнел и сжал губы, но не останавливался. Раз он не перебивает, значит, готов слушать.

— Петровский, кстати, мне в этом оказал значительную помощь. Одного не пойму, зачем ты это сделал, как смог? Люди, приближенные к тебе, убили твоего сына и невестку. Почему ты, президент компании, ничего не сделал, когда они сбежали, наскоро продав свои акции?

Он нахмурил брови, вздыхая с облегчением. Но это еще не всё, что хотел сказать. Я копал куда глубже.

— Неужели деньги для тебя важнее собственного ребенка? Акции через несколько рук ушли в твои, образовав подавляющий пакет. И ты думаешь, что внук такого человека может быть порядочным и честным? Я даже рассмеялся ему в лицо. Если бы его сейчас хватил удар, мне было бы ничуть не жаль. Но разве может хватить удар такого жестокосердечного старика? У него и сердце давно заменено на стальной аппарат.

— Я не мог ничего сделать, мне угрожали полным крахом компаний! Вскочил он и тут же плюхнулся обратно в кресло, изображая недомогание. — Отец твой влез в огромные долги! Я не мог позволить потерять всё. Брызгал слюной.

— Тебе же жить осталось не так уж и много, неужели бы не хватило на твой век? — спросил я с болью, но что ему до моей боли. Единственное, что причинит ему настоящую боль, это мои следующие слова.

— Я уже вступил в наследство акций, оставленных отцом. Больше ты не являешься держателем основного портфеля. Вот документы на передачу твоего портфеля любимому внуку.

Я кинул на стол ничего не значащие для меня бумажки. Но такие ценные для этого человека. Он весь трясся.

— Не подпишешь, я передам документы в суд, проведешь остаток жизни в тюрьме.

Он дрожащей рукой все же четко поставил свою подпись.

— Ты больше не являешься председателем, как я и не признаю тебя своим родственником.

Его глаза стали безумными, и он начал задыхаться, перебирая документы. Я просто смотрел.

— Ты… ты!

— Я, честно говоря, до последнего не верил в то, что ты замешан в смерти собственного сына. Не хотел верить. Потом, признаюсь, желал твоей смерти!

— Так давай же! Захрипел старик. — По его глупости мы могли все потерять. Ты-ы-ы мог бы все потерять!

— Подашь протест, сядешь за соучастие.

Он не желал меня слушать! Туго забивая пространство жадными оправданиями. А я с каждой минутой убеждался, что жил с ложным представлением о нем. Идя на этот разговор, не представлял себе итогов, признаться, верил в чудо, несмотря на все доказательства.

— Не беспокойся, я оплачу тебе всё, ради чего ты так поступил. Живи и думай об этом почаще. Но в компании больше не появляйся. И десяти шагов не сделаешь, тебя тут же выкинут, не позорься, пожалуйста. Своего соучастника предупреди. Если он не передаст мне пакет акций в ближайшие двое суток, я подам на него в суд за махинации, и сядет твой друг на пожизненное. Ты знаешь, о ком я.

Теперь, когда всё решилось, мне стало особенно тоскливо и противно от этой грязи, в которой я так сильно увяз. Пусть и не по собственному желанию.

Я был уверен, что Лю Кан отступит, слишком много было на него компромата.

Глава 50 Горемычная

Фэн

***

— Я очень рад вас видеть. Вы изменились, возмужали, так сказать.

— Ах-ха, я все думал, вы не различаете изменений в азиатских лицах, — улыбнулся я.

— Как, наверное, и вы в европейских, — Петровский засмеялся от души.