50 оттенков ксерокса

Тут даже мои стальные нервы не выдержали, и я великодушно избавил вампирёныша от мук.

— Мам, мы опаздываем уже, выходить надо, если хотим пораньше к ЗАГСу приехать.

Уловка сработала, и Валерия Карловна отвязалась от братовой причёски. Мне даже жалко его было — бедолага, увидь его кто знакомый в таком облике, авторитету загадочного вампира будет нанесён неповторимый урон.

В суматохе сборов мама не заметила, что я-то свой злополучный костюм не надел. Просветление снизошло на неё в маршрутке. Сообразив, что на мне вовсе не подарок тёти Гали, а нечто другое, она сделала мне выговор, но поворачивать назад было поздно.

Я поймал на себе завистливый взгляд Эраста. Нечего тут завидовать, я боролся за его честь, как мог.

— Кстати, Эдичек, на свадьбе будет дядя Женя Жуков со своей Анечкой. Вы обязательно должны подружиться. Чудесная девочка — учится на экономиста и папа работает в Администрации, — слово "администрация" в устах моей мамы прозвучало именно так, с заглавной "А". — Она такая скромная, послушная, симпатичная...

В этот момент беседы в моих ушах автоматически выросли ментальные затычки. Раз — и все. Все эти Анечки, дяди Жени и прочие сотрудники администрации остались "за бортом". Мама периодически заводила подобные разговоры и я, дабы не травмировать свою и её психику, предпочитал в такие моменты выпадать из реальности.

Включился я на фразе "...и тебя туда обязательно устроим!"

— Куда? — переспросил я.

— В администрацию, к дяде Жене. Нужно работать в приличном месте, а не в этой твоей шараге!

— "50 оттенков" — одна из лучших рекламных фирм по стране, — брякнул я, тут же сообразив, что сболтнул лишнего.

— Какие ещё оттенки? — мама настороженно нахмурила брови. — Ты что-то недоговариваешь, Эдичек! Ты же работал в магазине?

Пришлось колоться. Я, как мог, пытался отвести подозрения от Насти, но материнское сердце не обманешь, и Валерия Карловна опознала "противника" мгновенно.

— Это та великовозрастная вертихвостка тебя окрутила? Я так и знала, что ты ей на крючок попадешься, ты же такой наивный, неопытный.

— Успокойся, мам, это такая программа по трудоустройству лучших выпускников, университетская, — я попытался придать "веса" своему выбору.

— Все смеешься, хихикаешь! — Валерия Карловна напустила на себя трагизма и повысила голос так, что на нас стали оборачиваться другие пассажиры маршрутки. — Ничего, вот поплачешь ты с этой "прости господи", попомнишь мои слова...

— Мам, Настя хорошая девушка и отличный руководитель.

— Да какая она девушка, она тебе в матери годится! Знаю я таких, видала, насмотрелась! Подавай им свежего мяса — мальчиков юных, несмышленых! Мегеры! Старухи похотливые! Подожди... Ты сказал — Настя? Она тебя уже... совратила, да? — в голосе мамы послышались визгливые нервные нотки.

Дальше слушать я не стал. Стало обидно и противно. И это моя семья, со своим гестаповским пониманием и заботой. А ну их и их свадьбу. Пусть мама вон, над Эрастом измывается — ему полезно, после гаваниного разгильдяйства. "Между прочим, зато меня сектанты не совращали" — хотел высказать я напоследок, но подставлять братца не стал — ему ещё за меня на этой дурацкой свадьбе отдуваться...

Да-да, именно за меня. Вместо меня. Никогда не поздно попытаться всё изменить... Когда маршрутка притормозила на ближайшем светофоре, я незамедлительно выскочил из нее, не слушая мата водителя и крика родительницы "Ты куда-а, сынок? Немедленно вернись!", и побрёл куда глаза глядят по старому тихому кварталу с тёмными деревянными двухэтажками, мимо цветущих аккуратных палисадников.

Спустя пару минут побега в кармане завибрировал телефон. Я был уверен, что звонит разгневанная мама, но на экране высветился давно забытый Вадик Суворов, который занял у меня прошлым летом четыре штуки, но так и не вернул. Если честно, я уж и не чаял.

— Алло, — хмуро буркнул я в трубку.

— Привет, Эдди! — зазвучал на другом конце линии бодрый прокуренный голос. — Слухай, ты там не очень занят?

— Не очень, — вздохнул я, понимая, что в ближайшее время мне совершенно нечем заняться.

— Тогда дуй ко мне, я те должок отдать хотел, — обрадовался Вадик.

— Круто. Я уж и не ждал.

— Да ты что! Вадян своих на бабки не кидает! — прозвучало в трубке обиженно.

— Я знаю.

— Ну, так, когда приедешь?

— А куда приезжать-то?

— На окружную, в салон ситроеновский, знаешь где, найдешь, доедешь? — искренне распереживался Суворов.

— Доеду как-нибудь, — пожал плечами я, пытаясь вспомнить, на чем можно доехать до "Ситроена" из Старой Пролетарки.

— Ну, ништяк! У меня сегодня сокращенный день, так что пива возьмем в соседнем гипермаркете, за жизнь потолкуем!

— Давай, — не стал спорить я.

— Тогда жду. Покеда.

— Пока.

Вадик повесил трубку. Я тоже и сразу выключил телефон, во избежание маминых телефонных истерик.

Я поспешил к ближайшей остановке, раздумывая, что ужасно начатый день оборачивается весьма неплохими перспективами: встречусь со старым приятелем, отдохну, да ещё и деньги на кармане появятся — уже хорошо. Всяко лучше, чем какая-то тухлая свадьба. Ни за какие коврижки туда не пойду!

Настя

Честно говоря, меня подавляют богатство,

гламур и размах этого приема.

Никогда в жизни я не видела ничего подобного.

Официанты в белом легко порхают среди

густеющей толпы с бутылками шампанского

и с тревожной регулярностью пополняют мой бокал.

«Мне нельзя пить слишком много, мне нельзя

пить слишком много», — повторяю я сама себе.

Э.Л. Джеймс "На 50 оттенков темнее"

Я всегда мечтала завести собаку. С детства, наверное, едва ли с рождения. Но жизненный опыт показал мне одно – у каждого человека в этом мире должна быть несбыточная мечта. И это не обязательно миллионный выигрыш в казино или удачный брак с особой королевских кровей. Совершенно не обязательно. Мечта может быть совершенно пустяковая, простенькая, но найдутся обстоятельства свести её на нет.

Когда я была маленькой и жила с мамой, мне само собой не разрешалось заводить никаких животных.

— Мам, ну пожа-алуйста! — канючила я.

— Посмотрим, как год закончишь, — отмахивалась мама. И точно так же отмахивалась, когда я приносила очередной похвальный лист с золочёными буковками: лето же, оставить не с кем, а меня отправят в Трёхреченск к тёте... А в сентябре мать хмурила брови и заламывала руки, что со щенком я обязательно не буду возиться, а если и буду, то скачусь на двойки, подхвачу блох и лишаи...