50 религиозных идей, которые никогда не понравятся Богу

Каждая из этих сил может приносить и пользу, и вред. Хорошо сохранять накопленное богатство, освоенные территории, добытые знания, само существование своего рода. С другой стороны, разве полезно насильно поддерживать существование того, что уже отмерло и нуждается в небытии, в достойном завершении своего пути? На смену старикам должны приходить молодые, устранять высохшие деревья полезно для леса, да и волки, уничтожая хилых и больных косуль, оздоравливают популяцию в целом. Изменение может нести пользу: распаханное поле на месте бывшей пустоши, новое поселение, научное открытие, шедевр искусства. Чтобы расчистить место для чего-то нового, часто приходится разрушить что-то старое и, возможно, прежде любимое. С другой стороны, увлекаться одним лишь изменением мира ради самого изменения — значит рубить только что посаженное дерево, не дождавшись плодов.

Как есть время для рождения, так есть время и для смерти. Силы изменения, подчас выступающие в своей грозной, разрушительной роли, — это неотъемлемая часть мироздания, и язычество справедливо уделяет им долю внимания.

А вот утверждать, что все язычники все время занимаются почитанием смертоносных или разрушительных сил, было бы совсем неверно. Большая часть ритуалов имеет двойственную символику рождения и смерти (и даже тройственную, если добавить сюда их единство), причем в празднествах осенне-зимнего периода, как нетрудно догадаться, преобладают мотивы смерти, а в весенних и летних — рождения (впрочем, и здесь не все однозначно: вспомним Красную Горку, которая справляется в мае, и зимний солнцеворот — Коляду).

Прежде чем обратить внимание на еще один важный аспект затронутой темы, нужно сделать небольшое отступление. Выше мы уже упоминали, что, в отличие от последователей «религий откровения», которые настаивают исключительно на божественном происхождении своей веры, современные язычники, как правило, не имеют ничего против вполне материалистической теории о естественном происхождении мифов о богах. Мировоззрение, получившее свое выражение в сказаниях, отшлифовывалось самим укладом жизни наших предков («бытие определяет сознание»).

Древние язычники повсюду читали откровения о жизни и смерти — записанные не чернилами в пергаментных свитках, а прожилками на листьях берез, бороздами на вспаханном поле, крыльями журавлей на дневном небе и огоньками звезд на ночном. Каждый год умирает зеленая листва, птицы улетают, одни звери впадают в спячку, другие безотрадно рыщут по лесу, погибая от голода и холода. Но с приходом весны жизнь начинается с новой силой, на смену пожухлым листьям появляется свежая зелень, а выжившие звери выводят детенышей. Брошенное в землю зерно умирает, переставая быть зернышком, — но возрождается в виде колоса, чтобы принести стократ больше зерна. Человек, постоянно живущий в этом круговороте зим и весен, просто не может не прийти к мысли, что каждая смерть — лишь пролог к новому рождению. Более того: для того чтобы жить дальше, совершенно необходимо иногда ненадолго умирать — по крайней мере для того, чтобы освежить себя новым рождением.

Сюжет об умирающем и воскресающем боге или герое из смертных людей известен практически всем народам: Осирис у египтян, Бальдр у скандинавов, Лемминкяйнен в финском эпосе «Калевала», проглоченная волком Красная Шапочка, воскрешенная поцелуем Спящая Красавица и, конечно же, богатырь, сраженный предательской рукой и спасенный с помощью живой воды.

Среди древних языческих обрядов особое место занимали инициации — посвящения в какой-либо новый статус. Переход из мальчишек в полноправные члены рода, из девочек в девушки, посвящение в жрецы — все эти обряды включают символическую смерть (данного человека в его прежнем статусе) и последующее повторное рождение. Например, перед жреческим посвящением претендента могли отправить в глухую пещеру, выход из которой после испытаний становился символическим появлением из материнской утробы. А невеста перед свадьбой считалась как бы чужой в мире людей — кстати, сохранившаяся до наших дней фата раньше играла роль погребального савана, сбросить который означало родиться в новом статусе. Да и прыжок через огонь, одна из самых известных славянских традиций, несет ту же смысловую нагрузку — огонь выжигает и уносит все, что накопилось в человеке лишнего и ветхого, делая дух снова молодым и чистым.

Миф № 7. «Языческие ритуалы — это разнузданные и бесстыдные оргии».

Начать можно, пожалуй, с анекдота. Психиатр показывает пациенту карточки с рисунками и спрашивает, какие у того возникают ассоциации.

— Квадрат! Тут вижу обнаженную женщину в соблазнительной позе! О, треугольник, это я ее хлещу плетью… Ого, окружность — это она меня хлещет!

— Ясно, вы явно слишком помешаны на сексе.

— ЯР А кто из нас эту порнографию у себя держит?

Разнузданность и развратность языческих ритуалов существуют скорее в восприятии тех, кто не хочет или не умеет видеть в них что-либо другое. Точно так же, глядя в музее на статую Афродиты, кто-то восхищается ее красотой, а заодно и гением мастера, а кому на ум приходят только скабрезности — Афродита в последнем ни капельки не виновата.

Да, в языческих ритуалах обнаженное тело играет определенную роль. Язычники могут под полной луной купаться в реке или обнаженными танцевать вокруг костра. Одна из важных задач любого ритуала — посредством какого-то действия, совершаемого в материальном мире, вызвать или закрепить определенное внутреннее состояние или настрой. К примеру, прыжок через огонь позволяет человеку лучше осознать свою смелость и решительность. А ритуальное обнажение помогает восстановить единство с природой вокруг нас и с нашей внутренней природой, а также преодолеть границы, которые большую часть времени стоят между людьми и символически закрепляются строгим этикетом, а также постоянным ношением «доспехов» из ткани.

Та часть человеческой психики, которая «завязана» на дикую природу и первобытное ощущение свободы, формировалась сотни тысяч лет (и миллионы лет, если брать в расчет предшествовавших человеку разумному гоминид). Этот могучий пласт бессознательного не следует презрительно игнорировать, а уж тем более пытаться сознательно подавить. Кстати, его архаичность никоим образом не говорит о примитивности или отсталости — без этого фундамента не могло бы функционировать сознание.

Отнюдь не случайно почти всех современных людей, выросших среди бетона и стали, так привлекают простые, первобытные удовольствия — пляшущее пламя костра и привкус дыма в испеченном на углях мясе, лунный свет и шелест листьев над головой. Пеший туризм еще в 60-е годы был любимейшим развлечением студентов и молодых физиков и инженеров. В этом же ряду стоит и возможность почувствовать всей поверхностью тела теплый летний ветер и прикосновение травинок.

Миф № 8. «В язычники идут самоутверждающиеся подростки, с возрастом это пройдет».

Кандидат физико-математических наук, специалист в области физики плазмы; химик по образованию, работающий в области философии, автор сотни серьезных статей и писатель-фантаст; первоклассный художник, мастер графики и офорта; доктор наук, профессор, заведующий кафедрой в государственном вузе; офицер-связист; все это — видные деятели язычества, и этот список можно продолжать и продолжать. Автор этих строк — программист, кандидат наук, доцент технологического университета.

Самоутверждающиеся подростки есть в любом движении или организации, будь то клуб филателистов или секция рукопашного боя. Часть из них со временем отсеивается, другие находят себя в этом движении по-настоящему и через небольшое время становятся его гордостью. Должен же завтра кто-то становиться подполковниками, инженерами-технологами или научными сотрудниками.

Миф № 9. «От настоящего древнего язычества не осталось никаких достоверных источников; то, чем вы на капищах занимаетесь, — это сплошь плод собственного вымысла».

И осталось достаточно много, чтобы живую языческую традицию можно было смело считать непрерывной, и в самостоятельной реконструкции мировоззрения и обрядов, как и в разработке осовремененных версий, ничего плохого нет (конечно, если этим занимаются знающие люди).

С одной стороны, приходится признать: памятники славянского язычества сохранились гораздо хуже, чем наследие древних греков или скандинавов. У славян были и мощные храмовые комплексы (Ретра, Аркона на острове Рюген), которые могли бы сравниться с греческими, и при каждом селении бесчисленные капища с вкопанными в землю деревянными изваяниями богов — однако достоявших, подобно Парфенону, до наших дней среди них нет. Из произведений древнеславянской литературы широкому читателю известно лишь «Слово о полку Игореве», тогда как греки могут предъявить Гомера, Гесиода, Анакреонта, Эсхила, Еврипида, у германо-скандинавов есть целых две «Эдды», старшая и младшая, «Круг Земной», «Беовульф» — и это лишь самый сжатый список.