50 знаменитых загадок древнего мира

Корни Купалы пока не ясны. Лишь прочность традиций, археологические находки древнейших культовых кострищ, связь с землей и пастушеством позволяют судить о его глубокой архаичности. Вспомним, мать Аполлона – Лето, сестра – Артемида. Но и Купале Лада приходится матерью, ведь она мать-рожаница всего сущего, в том числе и богов, следовательно, Леля – его сестра. Дары гипербореев всегда завернуты в пшеничную солому – из соломы и чучело Купалы. Во время июньских празднеств Аполлона, как пишет А. Ф. Лосев в своей «Античной мифологии…», приносились человеческие жертвы: мужчину и женщину, увешав гирляндами, гнали вокруг города, а потом сжигали. И у праславян засвидетельствовано сжигание двух кукол, мужской и женской, в древних кострищах найдены человеческие кости. Не исключено, что кукла – отголосок реальных человеческих жертвоприношений. Об этом свидетельствуют и песни, сопровождающие похороны Купалы.

Аполлон каждый год отправляется на север в колеснице, влекомой лебедями – ритуальными птицами, связанными с водой. И сам он рожден посреди воды, на плавучем острове. Вместе с тем Аполлон олицетворяет собой бессмертный огонь. Таким огнем у славян назывался ритуальный огонь, добываемый трением специально для культовых празднеств. В ночь на Купалу огонь вступал в противоборство с водой: зажженные на кострах обрядовые огненные колеса спускались под откос в реку. Интересен и мотив лебедей. В землях сколотов археологи нашли у огромных кострищ вырезанные в земле лебединые фигуры. Лебедиными перьями украшен шлем Купавона, союзника Энея – одного из главных защитников Трои, а отец Купавона, Кикн, – человек, превращенный в лебедя. На севере Италии долгое время сохранялся культ божества Купавона, сходный со славянским культом Купалы. Географически он лежит между областями поклонения Купале и Аполлону, в связующем центре на пути гиперборейских даров. Да и на слух Купавон – это нечто среднее между Купалой и Аполлоном.

В греческом языке ударение в имени божества ставится на втором слоге, как и в английском. Вспомним: «Союз – Аполло». Если попытаться реконструировать праславянское звучание имени Купала, то получится примерно следующее: Кополо(н) – с носовым, пропадающим «н» в конце слова. Удвоение «л» для многих индоевропейских языков характерное явление, как и утрата согласной, например «Италия» первоначально была «Виталией». Следует учесть и тот факт, что имя нового божества воспринималось не по смыслу, как, скажем, греческое Гея в значении «земля», а как имя собственное, готовое и не требующее осмысления. Поэтому оно и «не переводится» с греческого, поэтому подвержено искажениям. Так трансформация праславянского «Кополо» в русский язык как «Купала» и в греческий как «Аполлон» становится объяснимой.

Внешне Аполлон выглядит варваром. Гомер постоянно подчеркивает: «не стригущий власов», «длиннокудрый». Это не просто деталь, а характерная черта в описаниях «северных варваров» греческими, а позже и римскими авторами. Спутник Аполлона волк, а сам он «ликийский», то есть волчий, превращающийся в волка. А ведь волк-оборотень – заметный персонаж славянской мифологии, доживший в сказках до наших дней. И Аполлон, и Купала вечно молоды, как молоды и их поклонники, участвующие в игрищах. И там, и здесь важна роль девушек. Гиперборейки специально прибывают издалека на Делос для участия в аполлоновых торжествах. На Купалу девушки разжигают костры, ходят по полю с факелами, поют.

Сходна светоносность Аполлона и Купалы. Она в двойственности поклонения солнцу: оба являются божествами солнца и света, но непосредственно небесное светило не олицетворяют, для этого есть соответственно Гелиос и Хоре. Для Купалы характерны темы целебных трав, скота, угадывания и розыска кладов, змей. И Аполлон – целитель, пастух, гадатель, змееборец: он убивает чудовищного Пифона. И «близнечный миф» не чужд обоим: Аполлон и Артемида – близнецы; в купальской теме хорошо известны брат и сестра близнецы, Иван-да-Марья. Далеко не случайно даже то, что Аполлон и Артемида оба «стреловержцы» и «луконосцы» – именно такими, искусными лучниками, видели варваров-северян древние обитатели Греции.

Аполлон – покровитель поэтов и музыкантов. От античных авторов мы знаем, что варвары слагали свои законы в виде песен, чтобы они не забывались, чтобы удобнее было передавать их из поколения в поколение – ведь письменность была им неизвестна. Слагались племенные предания, обрядовые песнопения, эпические произведения. Более поздние из них, былины, читавшиеся нараспев, знакомы и нам. Бог таких «варваров», естественно, представал покровителем народных певцов, боянов, а затем превратился в покровителя поэтов и музыкантов вообще.

Так откуда же пришел Аполлон в Грецию, с севера или с востока? Для того чтобы выяснить это, необходимо перейти от богов к людям, к народам, пронесшим своих кумиров через пространства и время. В Северном Причерноморье середины II тысячелетия до н. э. жили сколоты. Это название сохранилось до середины V в. до н. э., когда его засвидетельствовал Геродот. Но история сколотов значительно древнее – вспомним про воинственные северные племена культуры курганных погребений. И если праславяне Подунавья шли, судя по всему, на Балканский полуостров с севера, то их сородичи, обитавшие восточнее, продвигались в том же направлении в Малую Азию. В принадлежности сколотов к праславянам сомневаться не приходится, это убедительно доказал академик Б. А. Рыбаков в своей книге «Геродотова Скифия». Присутствие предков в Северном Причерноморье и Таврии глубоко залегло в народной памяти славян, именно в тех местах располагался «ирий», загробный мир более поздней славянской мифологии.

На юг с одной обширной прародины вели два пути.

Значит, существовали два основных направления проникновения в Средиземноморье праславян, а с ними и культов их богов. При таком объяснении проблемы – откуда пришли в Грецию чуждые боги, с севера или с востока, из Подунавья или из Малой Азии – становится ясно – с обеих сторон и примерно в одно время, во второй половине II тысячелетия до н. э. Конечно, это не было великим переселением народов. Основная масса праславян оставалась на родине, но наиболее подвижная прослойка устремлялась в оживленные и богатые приморские области. Процесс, характерный для всех индоевропейских народов того времени.

По всей видимости, носителями культа божества Кололо, сохранившего в себе основные черты покровителя пастухов и земледельцев, была племенная молодежь. По Б. А. Рыбакову, исходная точка многообразного облика Аполлона связана со скотоводческой, пастушеской средой. Молодые воины-пастухи двигались на юг, вовлекая в это движение племенную молодежь других народов. Возможно, и сами они были вовлечены в это движение в качестве составной части. Оседая на новых землях, пришельцы постепенно смешивались с местным населением, привнося при этом элементы своей культуры.

Что же двигало переселенцами? Почему они отрывались от своего народа, устремлялись в далекие края? Сама жизнь в те времена мыслилась бесконечным, медленным движением. В середине II тысячелетия до н. э. закончилось расселение по Европе кочевых пастушеских племен, в том числе и праславянских. Последними были прочно заняты, включая и промежуточные территории, земли Подунавья, бассейны Одера, Вислы, Днепра, а также Северное Причерноморье. Благодаря длительным контактам древних индоевропейцев, еще не успевших обособиться друг от друга, земли к югу не были неведомыми. В то же время резкое увеличение численности племени, связанное с началом оседлого образа жизни и ростом материального благополучия, заставляло отправлять часть молодежи на «новые места жительства».

Для тех, кто остался на прародине, Кополо по-прежнему был мирным богом, отвечающим за плодородие, скот, благосостояние и солнечный свет. Со временем он вытесняется в сознании людей на второй план более могущественными богами, теряет многие свои качества и превращается в обрядовую, сжигаемую куклу. С приходом христианства к его имени добавляют привнесенное имя и он становится знакомым нам Иваном Купал ой.

У бога переселенцев иной путь. Чужие божества теряли свои функции, приобретали новые или же совмещали и те и другие. Видимо, так случилось и с Кополо, знаменем переселенцев. Для них самих он оставался добрым богом, заботящимся о благосостоянии и здоровье, и одновременно он же как «бог-воин» вел их в поход. Для племен, подвергшихся нападению с севера, Кополо был тем самым «губителем», каким запомнился «микенским грекам». Но прошли сотни лет – ив сознании потомков аборигенов и переселенцев уже формируется нечто обобщенное: Аполло, который и губитель, и целитель, и свой, и чужак. Память выковала странный, необъяснимый с точки зрения местной эволюции образ. Усиливается он и тем, что одновременно идет с востока, из Малой Азии.