500 лет назад – 3.1, или Кавалеры ордена

А на единственной улице, если можно так назвать проход между двумя рядами домов, примерно в центре поселения, к тому моменту, как весь отряд подтянулся, уже стояла небольшая группа людей. Там были пара человек в белых накидках разведчиков, еще кто-то из отряда, и Гридя с Черным, разговаривающие с кем-то из местных. Отряд не стал скучиваться в толпу, было у них, с подачи Николая Федоровича, и несколько занятий по боевым действиям в населенных пунктах. Точнее, он рассказал, как это происходит в 21 веке, а десятники творчески все это наложили на реалии 16 века (луки, копья, холодняк), особенно для штурмовиков. Но и всем остальным несколько тренировок провели, так что четвертый десяток отошел ближе к заборам, в мертвые зоны, и стал контролировать обе стороны улиц. Хотя, конечно, все одним глазом поглядывали на группу в центре.

Кстати, и заборы, и сами дома оказались для Седова как-то низковаты, по сравнению с теми, что он видел раньше. «Снег, что ли, уже таким слоем? – удивился он – да нет вроде, не успело еще столько нападать». Забор ближайшего дома вообще был чуть ниже его роста, и шагах в пяти от него между тонких бревнышек (или толстых жердей) торчала мальчишеская голова с всклокоченными, нестрижеными волосами. Он хотел шугнуть пацана, но тот увлекся происходящим на той стороне улицы и его пока не замечал. А там продолжался разговор со старостой села, и главным действующим лицом в нем был почему-то Гридя, хотя и князь, и Семен, и остальные стояли здесь же. Гридя же шутил, похлопывал старосту по плечу, и вообще, как стало слышно Николаю Федоровичу, вел разговор в стиле «принимай гостей, хозяин, теперь мы хозяевами будем». Сам же староста то кивал, то кланялся, а если ни то, ни другое – то стоял, склонившись перед Гридей, и глядя даже не на сапоги тому, а куда-то в снег перед ними. При этом не сказать, чтобы он молчал, но все… слова и звуки, которые он произносил, были этакими одобрительно-согласительными высказываниями. «Ага», «угу», «а то как же», «конечно», да еще почему-то «панове».

«Поляк, что ли? – удивился Седов – откуда тут? И вообще, чего-то они темнят…». Сценка эта, на его взгляд, выглядела как-то фальшиво, причем с обеих сторон. В это время Гридя в очередной раз хлопнул старосту по плечу и заявил на всю улицу:

–Ну, веди, угощай, что ли! Расходись на постой, бойцы, отдыхаем!

Староста на этих словах ощутимо напрягся, но, увидев, что народ не кинулся с криками по дворам ловить курей или типа того, а по знакам десятников стал разбираться по трое-четверо и спокойно расходиться по деревне, как-то расслабился и стал приглашать все руководство к себе во двор (у которого они и стояли, напротив Седова). Николай Федорович, отметив, что разведчики в своих накидках снова пошли из деревни, потянулся за четвертым десятком.

Зайдя еще с тремя своими во двор, на который им махнул рукой Семен, Николай Федорович приотстал на секунду, осматриваясь. Никакого сравнения с усадьбой Никодима или Сига, или даже с двором Пимена быть, конечно, не могло. Маленький двор, пара сарайчиков из каких-то жердей. Низкий дом (не показалось, гм), топящийся по-черному. Сени – тоже насквозь дырявая загородка из тех же жердей. Пока он все это осматривал, бойцы прошли вперед него. Из дома раздался какой-то шум, тут же прекратившийся, однако. Седов прошел в низкую дверь, пригнувшись (он уже привык наклоняться в дверях со своим ростом), и оценил картину: низко (полностью разогнуться ему так и не удалось), дымно (он наклонился еще ниже, сдержавшись, чтоб не закашляться). Напротив входа печка, точнее, очаг, выведенный на высоту чуть выше пояса. Большая влажность. Тепло. Два оконца с пузырями света уже не дают, возле небольшого стола горит лучина. У самого стола стоит женщина… нет, тут он не взялся оценивать возраст, от 20 до 40 местных, не сильно укутанная в платья, но все какое-то… бесформенное. Из-за ее спины, где угол у очага отгорожен занавеской (из какой-то, блин, дерюги, у него чехол на машину лучше), торчат две, нет, три детские мордочки. По стенам избы стоят лавки, в полутьме не особо видно. На полках какие-то плошки и горшки. Все. Ах, да, пол земляной.

–…Так что, хозяйка, мы переночуем, да и дальше пойдем – заканчивал тем временем речь один из его десятка – а хозяин твой где же?

Женщина не выглядела испуганной, но была какой-то взъерошенной, что ли. На вопрос она явно порывалась ответить что-то резкое, но лишь пожала плечами (мужики все же были с копьями и при ножах) и сказала неразборчиво:

–В ополчение… еще в прошлом годе… да и все.

–С кем же Орден воевал в прошлом году? – счет уместным переспросить Седов.

–Нам не докладывали – с ясно слышимой горечью ответила женщина, теперь уже смотря на этого нового верзилу – сами-то вы… кто будете?…

–Русские – охотно откликнулся Николай Федорович, пристраивая копье к остальным и снимая свой рюкзак – пришли, вот, с Орденом воевать – и подмигнул.

Шуток тут, на самом деле, не было никаких. На последнем этапе подготовки было решено здесь, в Ливонии, и от простых людей не скрывать их цели, наоборот – сразу их обозначать. О том была беседа и со всеми бойцами, и (наверное) так или иначе эту же новость узнают сейчас в остальных избах этой деревни. Другое дело, что кто-то любит поболтать, а кто-то – не очень, но при наличии старца бойцы, естественно, доверили это дело ему. Женщина бросила мешать, что она там мешала, и посмотрела на Седова… пожалуй, что со страхом. Повисла неловкая пауза, но тут один из бойцов, уже сидя на лавке, попытался успокоить женщину:

–Старче верно сказал, но ты не пугайся, хозяйка. Кипятку бы нам, поснедать пора.

–Нечем мне угощать вас – через паузу откликнулась та – у самой, вон – и кивнула на три детские головы, так и торчавшие все это время из-за занавески.

–Так у нас с собой есть – отозвался тот же боец – и вам угоститься хватит, а вот кипяточку бы?… И руки где сполоснуть?

–Воды не жалко – совсем другим тоном сказала хозяйка, бухая на очаг горшок – и там вон, у дверей, в кадушке возьмите…

Прошло еще несколько минут, и дверка из сеней хлопнула, а в хату просунулась голова:

–Старче у вас?… Старче! Пойдем, князь кличет.

Седов, переглянувшись со своими, подхватил копье и рюкзак и вышел вслед за посыльным, а женщина, обернувшись к остальным, почти сразу после его ухода спросила, уже с открытым любопытством:

–А это он что, взаправду говорил? А он кто? А с вами и князь идет?…

–Старче-то? Конечно. А с нами не то что князь, а бери выше – сам пресвитер Иоанн! – отвечал все тот же словоохотливый боец (из любых трех один такой всегда найдется), пока остальные шуршали мешками – сейчас, поснедаем да обскажем…

Тем временем Седов, выйдя во двор, с удовольствием вдохнул холодного, но чистого воздуха после дымной избы (даже голова немного закружилась), и в наступившей темноте прошел за сопровождающим. Тот, подобрав из сугроба воткнутый факел, довел его до дома старосты, после чего убежал куда-то дальше по своим делам, а Николай Федорович прошел через сени (нормальные, и дом побольше) и вошел внутрь. Разница в достатке чувствовалось, но и у старосты печь была без трубы. Хотя и сруб был большой, пятистенок с перегородками, и пол дощаный. Но свет, например, тоже был от лучин, хоть и было их много. В самой же избе, кроме князя и хозяина, обнаружился Петр, Ефим (с картой) и еще пара человек. Кто-то из хозяйских женщин собирал на стол (один из бойцов помогал, доставая припасы отряда). Сам староста сидел тут же, но выглядел совсем другим человеком, не так, как на улице. Он как-то распрямился, скинул верхний кожух и остался в обычных домотканых (грязноватых, чего уж там) штанах с рубахой, и довольно-таки старой и засаленной овчинной безрукавке. Но самое главное – изменилось выражение его лица. Сейчас оно было не угодливым, а каким-то обалдевшим. Он переводил взгляд с одного на другого нежданного гостя, спохватывался, опускал глаза, и снова начинал в кого-то из них всматриваться.

«Сказали, кто мы и зачем – понял Седов – а он еще не верит, видимо». Но дело оказалось не совсем так. Когда он снял рюкзак и кафтан (копье он еще в сенях пристроил), князь кивнул ему на скамью рядом с собой. В доме у старосты тоже было тепло, но сухо, и дым почти не чувствовался. Ноги у Николая Федоровича успели отдохнуть, и сейчас только слегка ныли икры. Князь, когда Седов уселся, негромко сказал ему:

–Подсказал нам вуйко Вацек, что живет здесь неподалеку управитель, поставленный над ними Орденом. Так Гридя пошел его… проведать.

Николай Федорович застыл на секунду, соображая. Мозг включился почти сразу, и он спросил:

–С товарищами пошел-то?… А мы, значит, тут пока… погостим?

–С товарищами, ага – согласился князь – Степана взял и… еще кое-кого. Должен быстро обернуться, Вацек говорит, тут недалеко.

Староста, вслушивающийся в этот разговор, подтвердил:

–Так, панове. И версты не будет, ну, может, верста.

Ефим тем временем закончил рисовать на карте и протянул ее Седову. С его подачи (про карандаши) он набрал себе мелких, но крепких угольков, обточил их на небольшие цилиндрики, и временные заметки делал ими. А сажа что, сажу с пальцев оттереть недолго.