512 килобайт долларов
Шрифт:
– Вы не возражаете, если я войду?
– Вам чего? – вновь спросила женщина.
– Поговорить с вами.
– Из СОБЕСА, что ли?
– Я же сказал: из милиции.
– Не, не, не… – замахала руками женщина. – Не буду я забирать заявление, и не проси!
– Какое еще заявление?
– Пусть плотят!
– Кто? За что?
– Залили – пусть плотят!
– А, это вы о соседях! Могу я войти?
– А смотри! Мне скрывать нечего.
Екатерина Васильевна закрыла за ним дверь и первой прошла в квартиру со словами:
– Мне чужого не надо.
Они прошли на кухню. Кошка, увидев его, мяукнула и метнулась в комнату. Игорь огляделся: налицо следы потопа. Пожелтевший потолок, в штукатурке проплешины, на стенах потеки, поверху лоскутья отошедших обоев.
– Безобразие! – сказал он.
– Почему ж я должна молчать? Я и комиссию из ЖЭКа вызывала. И они сказали: пусть плотят. Так им и передай.
– Я, собственно по другому вопросу, Екатерина Васильевна. Это гражданское дело. Милиция к этому отношение не имеет, – кивнул он на желтый потолок.
– Как это не имеет? – разволновалась женщина. – Как не имеет? Ведь они ж хулиганят! И за квартиру по полгода не плотят! У меня-то все до копеечки… Я все бумаги храню. Я тебе сейчас покажу…
Она направилась в комнату. Скворцов следом со словами:
– Екатерина Васильевна, я не из ЖЭКа. Я из милиции.
– Вот и разберись. Глянь! Вот они бумаги!
Женщина достала из тумбочки ворох квитанций. Скворцов со вздохом опустился в кресло. Пачка тут же легла к нему на колени. Из-под дивана раздалось шипение. Игорь опасливо поджал ноги.
– Да ты посмотри, посмотри! Мотька, брысь! Мне все обсчитали, здесь и комиссия из ЖЭКа была. Я в заявлении так и написала. Мне чужого не надо.
– Екатерина Васильевна. Даже если им присудят выплатить вам деньги…
– Как это: не присудят? – занервничала женщина. – Не могут не присудить! У меня ж комиссия была! Из ЖЭКа!
– Вы эти деньги будете ждать до… – Он хотел сказать «до самой смерти», но опомнился. Судя по виду, Екатерина Васильевна была тяжело больна. – Сами же говорите, что они алкаши. Работают хоть?
– А кто их знает?
– Вот и будут у них из зарплаты вычитать. А кто знает, какая там заявлена зарплата?
– И что ж теперь делать? Ох! Давление поднялось! Погоди… Ох! Осподи!
Екатерина Васильевна прилегла на диван. «Только этого не хватало!» – разволновался Скворцов. И спросил:
– Вам плохо? Может, «скорую» вызвать?
– Не надо… Иди в соседнюю квартиру, скажи Ирише…
– Соседнюю? Какую соседнюю?
Женщина махнула рукой вправо.
– Она медсестрой работает. Она знает, что делать…
Игорь рванул в соседнюю квартиру. Дверь открыла женщина лет пятидесяти.
– Ириша?!
– Нет, – испугалась женщина. – Я мама.
– Где Ириша?
– А что…
– Соседке плохо!
– Екатерине Васильевне?
– Да!
Минут через пять миловидная девушка мерила давление лежащей на диване женщине и пыталась ее успокоить:
– Я
вам сейчас укольчик… Все будет хорошо… Вы кто? – сердито посмотрела она на Скворцова.– Из милиции.
– Разве так можно? Что вы ее волнуете?
– У меня тоже работа, – начал оправдываться он.
– Подождет ваша работа! Нашли, кого допрашивать! Старую больную женщину!
Девушка достала ампулу, одноразовый шприц, вскрыла упаковку и стала набирать в него лекарство.
– Вы врач? – спросил Игорь.
– Медсестра. Врач был вчера. У нее диабет. И гипертония. У меня есть назначение.
– Хорошо, что у нее такая соседка, – сказал Скворцов.
– Сколько я себя помню, столько и ее помню. Тетю Катю. Она за мной присматривала, когда я маленькая была. А я что ж? Брошу ее?
– Выходит, вы и Аллу хорошо знаете?
– Она намного старше, – с неохотой сказала Ириша. И аккуратно протерла место укола ваткой. Запахло спиртом. – Ну, вот все. Сейчас вам будет легче, тетя Катя.
– Ты не уходи, – попросила Екатерина Васильевна. Женщина лежала на диване, на боку, а к ее животу прижалась огромная черная кошка. Видимо, что-то почувствовала и пришла лечить хозяйку.
– Я посижу с вами, пока лекарство не подействует. Не волнуйтесь.
– Я вижу, Алла вам не нравится, – заметил Скворцов. – Не дружите вы.
– Она намного старше. Алла уже в институте училась, когда я в школу пошла. Чуть замуж не выскочила на третьем курсе. Глядишь, все было бы по-другому.
– И правильно, что я отвадила этого оборванца, – с закрытыми глазами сказала Екатерина Васильевна. – Ишь! Лимита! Голь иногородняя! Думаете, ему Алка нужна? Ему квартира нужна! Нашла себе! И я-то дура. Родила ребеночка на старости лет себе в утешение. Знать бы, что так… Вон, Мотька, и та меня больше любит!
Женщина погладила кошку.
– Это ее они делили? – кивнул на притихшее животное Скворцов.
– Матильду? Да, ссорились, – кивнула Ириша. – И из-за кошки тоже.
– А почему бы Алле не сделать ремонт на кухне вместо того, чтобы гонять больную маму по ЖЭКам и судам? Она ведь в банке работает! Небось, деньгами не обижена!
– Только не Алла, – фыркнула девушка. – Ей денег не жалко только для одного человека: для себя.
– Эгоистка, шельма, – простонала Екатерина Васильевна. – Ну, ничего. Воздастся ей. Сколько я ее ни берегла, а Бог все одно шельму метит. Что хотела, то и получила. Пусть теперь…
– Вам лучше, тетя Катя? – спросила Ириша.
– Вроде бы отпустило.
– Вы лежите, не вставайте.
– Ох! Время-то сколько? Сериал-то я проглядела!
– Телевизор вредно смотреть, – нашелся Скворцов. – От этого давление повышается.
– Вы что, врач? – ехидно спросила Ириша. Но соседке сказала: – Вы бы и в самом деле не смотрели сегодня телевизор. Отдыхайте. А хотите, я Алле позвоню?
– Не хочу ее видеть! – замахала руками Екатерина Васильевна. – Ни, ни, ни! Не хочу! Раз против воли моей пошла – не хочу! Я вот ее накажу. Отпишу квартиру вот хоть тебе, Ириша. За заботу твою.