52 причины моей ненависти к отцу

— О, да, — шучу я. — Уже могу сказать, что мы станем лучшими друзьями.

Она хихикает, а затем внезапно замирает, на ее лице появляется странное выражение. Она смотрит на меня с реальным любопытством, и я чувствую, как мое сердце ускоряет ритм.

Я знаю этот взгляд.

Я видела его миллион раз. В тысяче разных мест. Оно появляется у сбитых с толку людей, когда они думают, что узнали тебя, но не могут до конца понять откуда. И теперь лишь вопрос нескольких секунд, когда все встает на место, лицо озаряется, и она...

— Боже мой! — восклицает она, указывая на мое лицо и взволнованно подпрыгивая.

Я закрываю глаза и тихонечко молюсь.

Так что, это будет моя погибель, да? «Тако Дона Жуана» станет моим Ватерлоо. Слишком долго я была вне поля видимости. «Вырвана из контекста». Я знала, что принимала желаемое за действительное. В конце концов, кто-то должен был узнать меня.

— Знаешь, на кого ты похожа? — с волнением журчит девушка.

Я осторожно открываю глаза.

— А?

— Держу пари, тебе это постоянно говорят.

С любопытством кошусь на нее.

— Что мне постоянно говорят?

— Ты прямо копия Лексингтон Ларраби!

Высокий и худощавый парень, убирающий сальса-бар, на мгновение прекращает вытирать стойку и с интересном переводит на нас взгляд.

— Ну знаешь, — подсказывает Дженна, — избалованная наследница, всегда в желтой прессе.

Я громко выдыхаю и выдавливаю улыбку.

— О. Она. Точно.

— Ты выглядишь точно как она, — делает она комплимент, словно она ждет, что ее комментарий сделает мне день. Хотя, если честно, так и есть. Только не в том смысле, в каком ей хотелось бы.

Она поворачивается к пареньку у сальса-бара.

— Роладно, разве она не выглядит точно как Лексингтон Ларраби?

Он поспешно кивает и возвращается к уборке.

— Ты могла бы, ну, быть ей, — продолжает Дженна. — За исключением, ну, знаешь, волос.

Я поднимаю руку и перебираю прядь белокурых волос парика, про себя благодаря интернет-магазин, откуда я заказала его.

— Да-да, — рьяно киваю, — очень часто говорят.

— Знаешь, на кого похожа я? — спрашивает она.

— Эмм... — начинаю я, вглядываясь. Честно говоря, с этой ужасной завивкой на ее голове, я не могу представить, чтобы люди думали, что она похожа на какую-то знаменитость. — Хмм. — Я пытаюсь тянуть время, прочесывая мозг в поисках имени. К счастью, меня спасают два вошедших клиента, и она отворачивается, чтобы поприветствовать их.

— Добро пожаловать в «Дон Жуан»! — говорит она, слегка подскакивая. — Что будете заказывать?

Мужчина поднимает палец, пока он и его жена быстро просматривают меню, перешептываясь. Сразу могу сказать по тому, как они одеты, что они не американцы. Проведя большую часть детства в Западной Европе, у меня появился очень тонко настроенный на иностранцев радар. Особенно на европейцев.

Женщина с отвращением на лице отворачивается от меню, бормоча мужу:

— Je n’arrive pas `a croire que les Am'ericains mangent cette nourriture d'ego^utante. Je ne peux pas manger ici [23] .

23

Поверить не могу, что американцы едят эту отвратительную еду. Я не могу здесь питаться, фр.

Я была права. Они французы. И женщина только что выразила полное неверие, что американцы могут называть что-то из этого списка едой. Точно такая же мысль была у меня, когда этим утром я вошла сюда.

— Уверяю вас, — не задумываясь, отвечаю я, — не все американцы едят это дерьмо.

Пара смеется, и женщина бормочет что-то о попытке пойти в кафе по соседству. Я говорю ей, что это, вероятно, более безопасно.

Как только они выходят, Дженна поворачивается ко мне с выражением чистого благоговения на лице.

— Ты говоришь на французском?

Я удивленно моргаю, занимает мгновение понять, что ее так поразило. Даже Роландо снова посмотрел сюда в ожидании моего ответа.

Уупс.

Думаю, сотрудники «Тако Дона Жуана» обычно не владеют французским.

— Ох, — быстро отвечаю я, размахивая рукой в воздухе в попытке преуменьшить ситуацию, — немного.

Дженна смеется.

— А показалось, что немного больше, чем просто немного. — Она снова поворачивается к сальса-бару. — Роландо, ты слышал? Она была такая блудиду бла блу бла.

Он смеется.

— Ага. Впечатляюще.

— Ну... — Я передвинула стопку подносов на стойке. — Моя мама француженка.

Как только ложь слетает с моих губ, я желаю вернуть ее обратно. Я сразу чувствую себя виноватой, упоминая о маме. Особенно когда то, что я сказала, даже не правда.

— Круто, — говорит Дженна. — А мои предки типа из Норвегии или откуда-то оттуда. Но это было тыщу лет назад. Знаешь, что странно? Думаю, Лексингтон Ларраби тоже говорит на французском! Я уверена, что читала где-то об этом. У нее типа пять домов во Франции или что-то вроде.

На самом деле только два. Апартаменты в Париже и шато вблизи Экс-ан-Прованса [24] , но я не собираюсь поправлять ее.

— Хотя не думаю, что ее мама тоже из Франции, — не замолкает Дженна. — Я уверена, что она умерла. Какая-то автомобильная авария или что-то такое. Немного грустно, когда думаешь об этом, да? Потерять маму вот так?

— Нам, наверное, нужно закончить с обучением по кассе, — быстро замечаю я. — Знаешь, пока не явился Хавьер и не прибил меня тако.

24

Экс-ан-Прованс — город и коммуна на юге Франции в регионе Прованс-Альпы-Лазурный берег, в департаменте Буш-дю-Рон. Экс-ан-Прованс является частью культурного и исторического наследия Франции.

Дженна смеется, не обращая, казалось бы, внимания на мое умелое отклонение от темы.

— Хорошая мысль, — говорит она, постукивая пальцем по лбу.

К счастью, Роландо возвращается к наполнению контейнеров сальсой, Дженна возвращается к тыканию каких-то кнопок в компьютере перед нами, а я медленно возвращаюсь к нормальному дыханию.

Глава 26 Культ личности

Я думала, что работать в фаст-фуде легко. Но на деле это оказалось до смешного трудно. Как операция на мозг или что-то такое. Наушники автокафе требуют докторской диссертации для работы. За одну смену мне удается случайно обозвать трех клиентов, потому что я думала, что нажала кнопку выключения, когда на самом деле нажимала кнопку трансляции-моего-голоса-на-весь-мир. А так как каждый сотрудник кафе носит наушники, в значительной степени каждый услышал меня.