56-я ОДШБ уходит в горы. Боевой формуляр в/ч 44585

А вот и физическая подготовка, вот сейчас-то нас и начнут учить рукопашному бою, станем мы самой всамделишной десантурой. Мы ж для этого сюда напросились, мы ж дома потом хотим повыделываться. Раз удар! В крошево разлетается кирпич. Два удар! Десятками вялятся супротивники. Учите нас!

– Ро-о-ота! Бегом марш!!!

Как?! А то мы мало бегаем? Утром кросс. На стрельбище бегом, на тактике бегом. Все бегом. И вот опять кроссовый марш-бросок на тридцать километров.

– За что? – прямо из души летит полный муки стон.

– Во-первых, не что, а за х…й! – Получаешь военный ответ. – А во-вторых, товарищ курсант! В десанте не ходят, в десанте бегают!!! Бего-о-ом… Марш!

– Товарищ старший лейтенант! Разрешите обратиться?

Это из меня еще не всю романтику выбили, вот полез на глаза к ротному командиру с дурацкими вопросами.

– Слушаю вас, товарищ курсант. – Командир учебной роты, весь такой бодрый и энергичный молодой офицер в спортивном костюме, со скукой посмотрел на меня.

Марш-бросок и кросс – это были его любимые упражнения, он их всегда, пока не женился, лично проводил. Мастер спорта по офицерскому многоборью, оно же спортивное пятиборье, сам бегал, как лось, и нас до потери пульса гонял.

– А когда нас будут учить рукопашному бою? – скромненько спрашиваю я и с робкой детской надеждой смотрю на товарища старшего лейтенанта.

А вот возьмет и отменит кросс. Он же командир! Да будет показывать нам суперприемы из богатого, зубы и кости дробительного арсенала ВДВ. Стоявшие рядом со мной курсанты настороженно прислушивались. Сержанты зловеще ухмылялись.

– Курсант, – спокойно объясняет офицер, переминаясь с ноги на ногу и разминая таким образом связки и сухожилия, – у меня в училище [12] был начальник курса, он еще во Вьетнаме военным советником служил, так вот он любил нам рассказывать такую историю. Крохотный, щуплый вьетнамец в одиночку в бою завалил семь двухметровых янки – зеленых беретов. Когда его спросили, как он это сумел, этот похожий на рахитичного подростка воин пожал плечами и ответил: «Все очень просто, я лучше стреляю». Ротный заметно повысил голос, это как сигнал «слушайте все»:

12

Рязанское высшее воздушно-десантное командное дважды краснознаменное училище им. Ленинского комсомола.

– Товарищи курсанты! Вам все понятно?

Мы, полуголые (форма одежды – голый торс), стоя под мелким противным дождем, подавленно молчали. Все понятно, от бега не отвертеться, а огневой подготовкой так уж точно насмерть задолбают.

– Ро-о-ота! Бего-о-ом… марш!

Побежали, а куда деваться бедному солдатику первого месяца службы. Сопели, задыхались, на бегу блевали, но бежали. Падали, вставали и опять бежали.

За то, что я упал во время кросса и еле-еле вихляющей трусцой последним приплелся к финишу, меня уже в казарме приговорили к казни на электрическом стуле. Вытянуть руки прямо над головой и сложить ладони. Согнуть ноги в коленях и опускать туловище до тех пор, пока бедра не станут параллельны полу. Выполнил? Вот и сиди теперь как на воображаемом стуле. Через пару секунд напряженные мышцы ног начинает заметно потряхивать, ощущение, как будто через тебя пропустили электрический разряд. Чем дольше «сидишь», тем сильнее напряжение «тока», и трясет тебя все сильнее и сильнее. Валишься на пол – пинками тебя поднимают и снова сажают на «электрический стул».

Уткатасана – сильный, яростный, неровный – так это упражнение называют йоги и рекомендуют его выполнять не более тридцати секунд. Мы не йоги, мы десантники, и потому минимальный срок казни на электрическом стуле – пять минут. Мой личный рекорд – это пятнадцать минут выдержанной пытки «электричеством».

Еще был у нас воспетый в солдатском десантном фольклоре и военных былинах тренажер силы, духа и воли «Ебун-гора».

Ох и нае…лись же мы на этой самой горе по самое «не хочу». Это даже и не горка, а глубокий овраг, а вот подъем из него крутой. Этак с часок побегайте по «Ебун-горе» вниз-вверх, так она вам круче Эвереста покажется. А когда совсем нет сил бежать, то шагом по ней ходят, только шаг не простой, а «гусиный», то есть вприсядку. Вот такое в основном физическое воспитание было. Еще на турнике занимались, на параллельных брусьях болтались, постоянно выполняли самое любимое армейское упражнение: «Упор лежа принять! И на счет раз начали…». Вот и все, собственно. Могучих мускулов я не накачал, зато уже через месяц службы стал «тонкий, звонкий и прозрачный».

За перенесенные муки каждому десантнику, начиная прямо с даты принятия присяги, бронируется место в раю. Даже песня такая есть:

И воскликнул Господь:«Дайте ключи!Отворите ворота в сад.Я приказ даю —От зари до зари в рай принимать десант» [13]

Так вот рай в десанте – это ПДП, парашютно-десантная подготовка. Укладка парашюта перед прыжком – красота, команды понятные, толковые. Выполняешь их с полным осознанием их необходимости. Выполнение каждой команды по укладке купола трижды проверяют, командир взвода, заместитель командира роты по ПДП и командир роты. Даже если ошибочка вышла у тебя по укладке, поправят. А уж прыжки – это вообще праздник в раю!

13

«Баллада о парашютах», автор стихов и музыки М. Л. Анчаров.

Думаете, такие мы смелые и отважные и, как в песне поется: «Небо нам, небо нам родимый дом»? Нет, просто многие понятия в армии меняются. Парашютные прыжки – это нет никаких работ, строевых занятий, вечного «бегом марш» или «упор лежа принять». Ночью, боже упаси, чтобы курка побеспокоили, сон полноценный, ровно восемь часов. Перед восходом солнца подъем и плотный завтрак, парашюты со склада получены еще вчера, до утра под охраной дневального ждут в помещении роты. На рассвете погрузка в комфортабельные автобусы, пока до военного аэродрома едешь, на сиденье, как белый человек, можно и вздремнуть. На летном поле распределили по бортам [14] и потокам. Погрузка в военно-транспортный самолет. Набор высоты. Легкое приятное волнение. Сигнал: «Приготовиться». Встали потоками в затылок друг другу. Открыт десантный люк. Завыл по фюзеляжу самолета ветер. Пошел! Бегом по фюзеляжу самолета. Ахнул вниз. В свободном парении считаешь секунды до открытия парашюта: «Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три!» Кольцо! Рвешь кольцо парашюта. Раскрылся купол. Туго натянуты стропы, чуть давит на тело хорошо подогнанная подвесная система. Летишь! Летишь!!! Лепота. Приземлился, погасил купол, отстегнул подвесную систему, собрал парашют в сумку. Все!

14

Борт – служебное техническое наименование военно-транспортного самолета.

И пока весь полк не отпрыгал, никто тебя не трогает, лежишь на спине, небом любуешься, отдыхаешь. Эй, курсант! А в десанте за прыжки платят. Получи прыжковые три рубля, распишись в ведомости. Иди на эти три рубля купи чего вкусненького. Выездной солдатский буфет, «булдырь» на жаргоне, уже на поле. Покупай, чего душа изволит, и кушай, родной, отдыхай, сегодня у тебя праздник. Рай! Сравните это с многокилометровым бегом в противогазе, да еще постоянно «вспышка справа», «вспышка слева». Вот и понятно будет, почему прыжок с парашютом – это рай для десантника. Тут каждый день прыгать согласишься, невзирая на проценты нераскрывшихся парашютов. Бывает, конечно, что и не раскрываются купола, но редко. Если статистику взять, то больше шансов под машину на улице с оживленным движением угодить, чем разбиться при прыжке в нормальных условиях, на нормальном оборудовании.

Не успел я еще присягу принять, а военную службу, уже до донышка, до самой распоследней капли понял. Для солдата что главное? Кто служил, сразу скажет: «Сачкануть, пожрать и поспать». Для командира что главное? Заставить солдата работать, кормить в меру, голодный солдат – это злой и инициативный воин, а именно такой родине и нужен. А спать? Спать, милые, дома будете, если до дембеля доживете.

Военную службу я невзлюбил, и она отвечала мне тем же. Поняв ее, родимую, до самой сути, стал я вовсю сачковать, думал исключительно о жратве, а не об уставах, старался побольше поспать, умудряясь это делать даже стоя в наряде на тумбочке дневального. В своем соревновании с армией я проявлял и развивал в себе именно те качества, которые мне потом не раз пригодились в Афганистане. Решительность, настойчивость, умение маскироваться, умение вводить противника в заблуждение, готовность любыми мерами обеспечить себя пищевым довольствием. Но в то время солдат я был совсем неопытный.

Мою маскировку легко раскрывали, в заблуждение командиров вводить не особенно получалось, вот и огребал я нарядов вне очереди и других, но уже неуставных педагогических мер и приемов военного воспитания по полной программе. Но попыток объегорить и объехать на «сраной козе» своих командиров не оставлял, проявляя похвальную настойчивость. Посему, говорю это без ложного стыда, был я в учебной роте самым хреновым курсантом, а в солдатском ранце (РД – ранец десантный) носил не маршальский жезл, а прятал украденные на кухне сухари и сахар. Что было, то было.

До сентября служба шла, наполненная хоть какой-то, но все же боевой учебой. Научили стрелять, собирать и разбирать стрелковое оружие, действовать в составе роты, взвода, отделения, малой боевой группы. Преодолевать полосу препятствий, ходить строевым шагом, десантироваться с воздушной и наземной техники. Зазубрили уставы. Мирно дремали на политзанятиях.

Летом 1980 года в Москве проходили Олимпийские игры, умер Владимир Высоцкий, несли первые боевые потери наши части в Афгане. В восьмидесятых годах двадцатого века заканчивалась целая эпоха. Эпоха Советского Союза. Она заканчивалась бесконечно длинными очередями и всеобщим дефицитом, она заканчивалась больной экономикой, она заканчивалась неустанной ложью власти, которой уже никто не верил, она истекала кровью наших ребят в Афгане. Одна тысяча девятьсот восьмидесятый год был первым годом этой эпохи, первым шагом на пути в пропасть. Мы будем свидетелями и участниками последних лет этого уходящего времени. Это мы будем ее жертвами – предателями и героями или просто дезертирами. Но мы этого не знали, да и не могли знать. Да и что мы вообще могли знать? Тогда, летом восьмидесятого, наша жизнь и мироощущение сузились до казарменных границ, и постоянной военно-матерной музыкой звучало: «Упор лежа принять… Бегом марш… Носочек тянем… Ро-о-ота! Газы!!!» Окрики и добавления к командам: «Под такую вашу мать… вашу мать… вашу мать!»