5B

Но, к сожалению, эффект от Нехлюдкиной вылазки был минимальным, если не нулевым.

Придя к ней на следующий день, Нехлюдка вместо приветствия пустил веером на стол пачку фотографий в направлении блудницы. Она мельком взглянула на самую верхнюю из них, на которой её лицо было искажено гримасой оргазма.

Нехлюдка в позе общественного обвинителя, с выражением скорбной отрешённости от всего, ожидал произведённого эффекта.

Его не последовало. Мюhелин, потягиваясь спросонья, промурлыкала:

– OK. So what? 13

Обалдевший от подобного нахальства Нехлюдка решил отыграть свой последний козырь.

– Ага, тебе нечего на это сказать!? А что ты тогда скажешь на это? – и Нехлюдка надвигаясь на Мюhелин как Атос на миледи, пустил другой веер, в котором уже фигурировала мулатка.

– А на это я скажу вот что… – улыбнулась Мюhелин и потянула Нехлюдку к себе.

Через несколько минут, если кто-нибудь, да хотя бы, тот же самый негр, который скорее всего даже и не подозревал о Нехлюдкином существовании, стоял бы за окном и делал фотоснимки, они бы очень хорошо дополнили коллекцию, которой Нехлюдка посвятил столько эмоций и страсти.

13

OK. So what? (англ.) – Хорошо. Ну, а дальше-то что?

Но как бы там ни было, этот эпизод хотя и был серьёзным испытанием отношений, всё же не явился причиной их окончательного разрыва.

Последней же соломинкой, переломившей хребет их любви был совместный визит на swinging party 14 , по-русски, в просторечии просто называемой "групповухой". Мюhелин убедила Нехлюдку туда пойти, в надежде помочь ему избавиться от мелкособственнических инстинктов в сексе. Нехлюдка после некоторых колебаний согласился, отчасти из любопытства, а отчасти чтобы впечатлить Мюhелин, что и он не чужд идеалам свободной любви.

14

Swinging party (англ.) – вечеринка, на которой гости (и хозяева, конечно, если пожелают) предаются свободной любви

Party это происходило в роскошной квартире Нью-Йоркского Вест Сайда.

Когда они туда пришли, вечеринка уже была в полном разгаре. Нехлюдка был впечатлён дорогим декором отделки, а также непосредственностью манеры общения присутствующих. Большинство гостей (а кто там был гостем, кто хозяином, Нехлюдка так никогда и не узнал) были в костюмах Адама и Евы, хотя некоторые, видимо склонные к садомазохистским утехам, прохаживались в кожаных доспехах с множеством металлических заклёпок, а также с хлыстами и розгами.

Толпа была в основном интернациональной, многие говорили по-французски, кое-кто по-английски, кто-то ещё на каких-то Нехлюдке неизвестных языках. Вокруг было полно алкоголя, фруктов и лёгких закусок, где-то, как обратил внимание Нехлюдка, рассыпался какой-то белый порошок, кто-то потягивал за приятной беседой какой-то янтарный дринк, а кто-то покуривал траву-мураву.

Ну и конечно, в разных углах и прямо в центре комнаты, словом, где попало, группы из двух, трёх, а в одном случае даже из восьми человек, занимались главным делом – изо всех сил любили друг друга.

Мюhелин познакомила Нехлюдку со своей подружкой, которая почти не говорила по-английски. Перейдя на французский, они стали оживлённо щебетать друг с другом и Нехлюдка, мало что понимая в их беседе, отошёл в сторону выпить дринк, а заодно понаблюдать клубки тел, копошившихся тут и там. Он настолько увлёкся этими наблюдениями, что не сразу заметил, что Мюhелин куда-то переместилась вместе со своей подружкой.

Нехлюдка довольно быстро смог их отыскать. Мюhелин уже была раздета и находилась между двумя парнями, которые как бы поместили её в середину бутерброда, состоящего из их тел, и ритмично выжимали из неё не то масло, не то майонез. Подружка была тут же, пока только полураздета и вроде как бы ещё не у дел, и развлекала себя тем, что щекотала своими сосками то одну половину бутерброда, то другую.

Никакой беседы уже не велось, да и вестись не могло – глаза Мюhелин полу-закатились, дыхание было тяжёлым и прерывистым – не до беседы.

Нехлюдка рассвирепел.

– Блядюга, ведь только на секунду её оставил – подумал Нехлюдка, но решил пока ничего не говорить, а отомстить ей той же монетой.

Сделать это оказалось очень просто, благо желающих было выше крыши – в конце концов для того они сюда и пришли.

Нехлюдка довольно быстро свёл знакомство с общительной и разговорчивой дамой, очень недурной собой. Она была без трусиков, но зато в пояске с резиночками и чулочками, что делало её абсолютно очаровательной и сексуальной.

Она совершенно не возражала познакомиться с Нехлюдкой ещё ближе, прямо здесь и прямо сейчас.

Нехлюдка покосился на лежащую в нескольких шагах от него Мюhелин, от которой к этому времени отпала одна половина бутерброда, и подружка в какой-то мере пыталась её заменить, нежно покусывая один сосок Мюhелин, и в тоже время пальцами покручивая другой, будто желая его напрочь отвинтить.

Это окончательно убедило Нехлюдку в правильности выбранного пути.

Нехлюдкина же новая очаровательная знакомая между тем указала ему на приближающегося к ним голого мужика с огромными гениталиями, болтавшимися при ходьбе из стороны в сторону. Ослепительно улыбаясь, она проворковала:

– Разрешите мне представить Вас своему мужу…

Муж дружелюбно пожал вялую Нехлюдкину руку, минуту проговорил с ними ни о чём, и отправился на поиски сомнительных удовольствий, соответствующим его выдающемуся отростку.

Нехлюдка не теряя более времени приник к своей обретённой партнёрше, да так что она даже взвизгнула от удовольствия.

Он уже вошёл в ритм прокачки, когда почувствовал какую-то возню у себя за спиной.

– Мюhелин – подумал Нехлюдка. – Проняло в конце концов… Ну, получи, фашист, гранату от советского солдата…

И полностью игнорируя, и не обращая более своего внимания на разные отвлекающие факторы, Нехлюдка, дыша как паровоз, продолжал свою миссию.

Возня же за спиной становилась всё более настойчивой и направленной.

Обернувшись в конце концов, он с ужасом увидел, что там отнюдь не Мюhелин, а партнёршин муж, который сосредоточенно пытался вправить своё невообразимых размеров хозяйство в Нехлюдкино очко.

Нехлюдка осатанел.

Сделав сложный пируэт и вывинтившись из своей партнёрши, и одновременно при этом вывернувшись из-под мужниного грозного объекта, Нехлюдка заорал всей интернациональной толпе на чистом русском:

– Ну вас всех на хуй!!

И повторил тем, кто его мог не расслышать первый раз:

– НА ХУЙ!!!

Подхватив на ходу валявшиеся где-то снятые детали своего гардероба, с обуревающей его яростью, тоской в сердце и распухшими яйцами, Нехлюдка поломился к выходу…

После этого знаменательного события Нехлюдка впал в депрессию, из которой я и Лео безуспешно пытались его вытащить. Нехлюдка мало на что реагировал, очевидно в душе оплакивая растоптанную любовь.

Потихоньку, однако, он стал проявлять признаки жизни и это стали замечать не только мы, но и другие люди, включая его сестру.