5том. Театральная история. Кренкебиль, Пютуа, Рике и много других полезных рассказов. Пьесы. На белом камне

Шамбри (шепотом).Я вернусь, мне необходимо с вами поговорить.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Жермена, Сесиль.

Сесиль.Он за тобой ухаживает?

Жермена.Немного… Разве это заметно?

Сесиль.Когда объяснение в любви принимается благосклонно, оно оставляет след, — как удачная прививка оспы. Кожа слегка розовеет… о, чуть-чуть!

Жермена.Тебе, видно, доставляет удовольствие говорить глупости?

Сесиль.Но, дорогая, ведь нетрудно догадаться. Он ухаживает за всеми. Он ухаживает даже за мной, за мной, хотя мужчины и смотреть на меня не хотят… Право, я не пользуюсь успехом. Сама даже не знаю почему… Я не уродливее и не глупее других.

Жермена.Ты очень хороша.

Сесиль.Нет, я не очень хороша. Я приятная. И нормальная, вполне нормальная. Помнишь, как мы с тобой ходили на уроки господина Бланшара? В географическом атласе были изображены головы представителей различных рас: чернокожих, желтых, белых. Так вот изображение белой было — вылитый мой портрет. Ты даже подписала под ним мое имя.

Жермена.А еще жалуешься! Это была Венера.

Сесиль.Разве?

Жермена.Ну, разумеется. Венера Медицейская. Слева от нее был Аполлон, а под ними — краснокожий. Как сейчас вижу.

Сесиль.Ну, по-видимому, в наше время Венера Медицейская прельщает только Шамбри. А досаднее всего, что я ведь нормальна как в физическом отношении, так и в духовном, — нормальна душою… Ну, право же… помнишь, в нашем атласе под белой расой была подпись: «Женщины этой расы деятельны, умны, стойки и преданны». Я именно такая. Я соответствую типу — ни более, ни менее. Я нормальна до банальности.

Жермена.А меня-то разве ты считаешь исключением, уродом?

Сесиль.В тебе есть очарованье. Кроме того, я считаю тебя порядочной.

Жермена.Благодарю тебя, Сесиль.

Сесиль.Да, я считаю тебя порядочной. Я думаю это прежде всего потому, что удобнее так думать о подругах. Приходится это говорить; а раз говоришь — приходится так думать. К тому же, может быть, это и верно. У меня нет доказательств противного.

Жермена.Да что ты?

Сесиль.Затем: ты вдова, ты свободна. Быть может, свобода-то и сдерживает… Я знаю, что ты не строгая. Но именно строгие-то женщины и совершают самые большие глупости. Вот, например, госпожа де Сен-Венсен: была строга, была надменна, отличалась величественной красотой и возвышенными чувствами. И что ж? С первого же раза, как Шамбри соблаговолил быть с нею дерзким, она без чувств упала ему в объятия. С тех пор она бегает за ним как дурочка. Дети, репутация, дипломатическая карьера мужа — все принесено в жертву смазливому мальчишке, который, сама понимаешь, над нею только потешается.

Жермена.Даже страшно становится. Сесиль. Ах, знаешь, Шамбри — опаснейший человек для женщин. Он лживый и тщеславный. Я не даю советов, даже когда их у меня не спрашивают, хотя это все же не так глупо, как давать советы, когда их просят. Но если бы я стала советовать — как полезны были бы мои советы! Сама я, дорогая моя, не участвую в игре, а потому прекрасно вижу карты партнеров, в то время как играющие, будь они даже самыми хитрыми женщинами…

Жермена.Не советуй, Сесиль, не советуй! Я поступлю, как и полагается, как раз наоборот, и на тебя ляжет страшная ответственность… Но не бойся — я не наделаю глупостей. Одно только несомненно: то, что я вечно скучаю. И если мне удается это и без посторонней помощи, то совершенно бесполезно мне в этом помогать. Лучше уж скучать самой, чем терпеть, чтобы тебе докучали. Так, менее досадно самой причесаться плохо, чем быть плохо причесанной своею горничною. У меня не осталось иллюзий, дорогая! Замужество рассорило меня с любовью. Мужчины, с которыми я встречаюсь, еще не помирили меня с ней. Кто искренен — тот убийственно скучен, а другие, те, которые могли бы нам понравиться, — издеваются над нами. При таких условиях не стоит усложнять существование. Я ни мягкосердечна, ни великодушна. Можешь меня уважать, Сесиль. Я слишком черствая, чтобы вести себя дурно.

Сесиль.Допустим. Ты черствая. Но не полагайся на это. Вовсе не обязательно быть святой, чтобы дурно вести себя. Теперь поговорим серьезно. Ты пообедаешь у меня, а потом мы вместе отправимся в театр. С нами поедет Належ и мой муж. Надень шляпку.

Франсуаподает визитную карточку.

Жермена (читает).Господин де Належ.

Сесиль.Ступай скорее надевать шляпку. Я приму его.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Сесиль, Належ.

Сесиль.Госпожа Сескур просит вас подождать минутку. Она сейчас выйдет. Ну, что же, купили вы лошадь, которую показал вам мой муж?

Належ.Да… А что, госпожа Сескур отправилась… покорять сердца в другом месте? Тогда ждать придется, по-видимому, долго.

Сесиль.Нет, она у себя в комнате: она надевает шляпку.

Належ.Это тоже будет долго… Но так как это одно из самых важных дел…

Сесиль.Не вижу тут особой важности…

Належ.А я — вижу. Что придает женщине цену, что выделяет ее, что делает из нее в свете силу, с которой может сравниться только золото? Платье и шляпа!

Сесиль.И белье, сударь.

Належ.И белье — совершенно верно!

Сесиль.Господин де Належ, вы считаете женщин низшими существами; быть может, вы и правы. Но вы безусловно неправы, когда даете им это понять. Это с вашей стороны неосмотрительно.

Належ.Значит, и вы, сударыня, требуете, чтобы вашими чувствами восхищались так же, как вашими шляпами?

Сесиль.Речь не обо мне. К тому же, господин де Належ, не старайтесь быть со мною нелюбезным; этому не было бы оправдания: вы ведь в меня не влюблены. Это было бы и несправедливо: я только что расхваливала вас и защищала от нападок господина Шамбри, который считает, что вы всегда в чехле.

Належ.В чехле?

Сесиль.Не старайтесь понять… Я утверждала, что у вас очень развитой, очень привлекательный, вовсе не обыденный ум и что в кармане у вас всегда лежит книжка. Верно это?

Належ.Что касается книги — верно! (Вынимает из кармана книжечку.)

Сесиль.Какой-нибудь серьезный автор, философ.

Належ.Или поэт… В данном случае — Ронсар… [146]

Сесиль (беря книгу).Покажите… О, какая старая!

Належ.А я нахожу, что она восхитительно свежа.

146

Ронсар Пьер (1534–1585) — крупнейший поэт французского Возрождения, глава поэтической школы «Плеяда».