66 градусов северной широты

— Нет, — ответила Харпа. — Ни малейшей. Это было самоубийство. Иначе не может быть. Вы же сами установили это.

— У Габриэля Орна были враги? — спросил Магнус. — Помимо вас, разумеется.

— На что вы намекаете?

— Я просто спрашиваю.

— Габриэля Орна недолюбливали многие. Он был, в сущности, жуликом.

— И мир без него стал лучше?

— Нет! — сказала Харпа. Казалось, она вот-вот заплачет. — Нет! Совершенно нет! Вы искажаете мои слова. Его смерть была ужасной, то же можно сказать и об Оскаре. Почему бы вам серьезно не взяться за это дело и не выяснить, кто их убил?

— Их? — переспросил Магнус с полуулыбкой.

— Его, черт бы вас побрал! Оскара! И не пытайтесь запутать меня, этим вы ничего не сможете доказать. Теперь, пожалуйста, уходите.

— Арни, твоя интуиция тебя не обманула, — заметил Магнус, когда они ехали обратно в центр города. — Понятно, почему Харпа захотела, чтобы отец ушел. Она ведь так и не сказала нам правды.

— Я так и подумал. Полагаешь, разговор следовало вести при Эйнаре?

— Нет, она бы тогда совсем замкнулась, — сказал Магнус. — Арни, записи нужно делать подробнее. То, что ты зафиксировал во время январского опроса, бесполезно. Ты должен заносить в блокнот конкретные вещи. Таким образом ты сможешь уличить людей, когда они путаются в показаниях.

— В то время это не казалось важным, — сказал Арни. — Мы тогда просто выполняли формальность. Большой Лосось ясно дал понять, что это самоубийство, и только. — Большим Лососем коллеги прозвали Снорри Гудмундссона, комиссара национальной полиции. — К тому же я был совершенно измотан после всех тех событий. Я ведь тоже был на демонстрации, и в меня бросали скиром. Мобилизовали всех, в том числе и ребят из уголовного розыска; мы охраняли здание парламента в шестнадцатичасовых сменах. Я, наверное, простоял двенадцать часов подряд, до того как получил приказание расследовать это дело.

Магнус хмыкнул, просматривая записи Арни с опроса Бьёрна Хельгасона. Они тоже не страдали длиннотами.

— Бьёрн подтвердил слова Харпы?

— Да, — ответил Арни. — И был гораздо более убедителен. А почему бы нам не проехать к нему в Грюндарфьордюр, а? Туда по меньшей мере два часа езды. Путь туда и обратно займет у нас целый день.

Магнус понимал, что следовало бы там побывать. В рассказе Харпы имелся пробел, и было бы естественно обратиться к Бьёрну, чтобы заполнить его. Но Грюндарфьордюр находился далеко, на полуострове Снейфеллс, на западе Исландии. И у Магнуса были личные причины не появляться в том районе.

— Может быть, потом, — сухо ответил он.

* * *

Траулер «Криа» возвращался домой. День был отвратительным, настроение у всех — скверным. Команде не терпелось вернуться в гавань и отделаться от дневного улова мелкой пикши.

Было темно. На востоке Голова Буланда поднималась грозным черным силуэтом, хорошо заметная на фоне более светлого неба и рваных туч. Впереди по курсу виднелся маяк Кросснес — они узнавали ритм его мигания еще издалека. Команда стояла в молчании. Густи, шкипер, совершил промах. Он недооценил воздействие прилива на сеть: при третьем заводе ее отнесло к находившемуся в том месте остову затонувшего судна, и она зацепилась за него. Сообразив, где они оказались, Бьёрн попытался предостеречь Густи, но тот не внял его доводам. Потом они провели остаток дня, пытаясь освободить сеть, и наконец махнули рукой на снасть ценой двести тысяч крон. Задолго перед тем Бьёрн предложил обрезать ее — по крайней мере они могли бы тогда воспользоваться запасной сетью и провести с пользой остаток дня.

Быть шкипером рыболовного судна нелегко. Нужно уметь находить богатые рыбой места и постоянно соизмерять риски различных методик лова. У Бьёрна были способности к этому. У Густи нет. А Густи, судя по всему, решил не слушать советов Бьёрна.

Бьёрн был для Густи и помощником, и конкурентом. С тех пор как лишился своего судна, Бьёрн выходил в море с любым из шкиперов Грюндарфьордюра или окаймлявших северный берег полуострова Снейфеллс маленьких портов — таких как Риф, Олафсвик или Стиккисхольмюр. Траулер «Криа» принадлежал не Густи, а рыболовецкой компании, и хотя Бьёрн был на десять лет моложе шкипера, все в Грюндарфьордюре знали, сколь хороший он рыбак. Густи опасался за свою должность. Бьёрну приходилось быть осторожным, иначе Густи мог просто отказаться от его услуг.

Утешало лишь то, что и небольшой улов имеет свои положительные стороны. Ведь теперь не потребуется много времени на то, чтобы разгрузить судно и привести его в порядок. После этого Бьёрн сможет отправиться в Рейкьявик и встретиться с Харпой.

Харпа привлекала его, как до сих пор ни одна женщина. Она была совершенно не его типа, и он начинал понимать, что именно это и возбуждает его. Бьёрну нравились самоуверенные женщины, знающие, чего хотят, а хотели они секса с ним. Он охотно сходился с такого рода особами, а когда отношения неизбежно становились несколько сложными, нервозными, обременительными, то включал механизм ротации. Кое-кто из этих женщин расстраивался, большинство изначально знали, что так и будет. Как-то прожил целых два года с женщиной по имени Катла, но только потому, что им удавалось сохранять эмоциональную дистанцию, хотя они делили кров и постель. Однако как только появлялись первые признаки перехода этих отношений в нечто большее, они тут же прекращались.

Но Харпа была иной, несколько более умной — во всяком случае, Бьёрну очень нравилось и разговаривать с ней. Харпа тоже пострадала от креппы, хотя совершенно по-другому. Она была уязвимой, и в этой уязвимости такой способной женщины было нечто привлекавшее Бьёрна. Харпа нуждалась в нем так, как, наверное, ни одна его женщина до нее, причем он не бежал от нее, а отвечал взаимностью.

В этот вечер Бьёрну нужно было проехать не более ста километров, чтобы увидеться с Харпой. К тому же оно того стоило.

Она того стоила.

Глава девятая

Магнус, будучи в хорошем настроении, поставил «отъездовер» на Ньялсгате, напротив своего дома, точнее — дома Катрин. «Отъездоверами» теперь называли «рейнджроверы», на которых давно владельцы отъездились: Магнус купил свой у разорившегося адвоката, владельца двух машин, оказавшегося в таком положении, что ему было не по карману держать и одну. «Отъездовер» расходовал много горючего, но за пределами Рейкьявика без хорошей машины нельзя было обойтись.

Хорошее настроение Магнуса отчасти проистекало из пары баночек пива, наскоро выпитых в «Большом Рокке». Этот бар находился рядом с Хверфисгатой. Теплый, обшарпанный, заполненный по будням любившими выпить мужчинами и женщинами, бар напоминал Магнусу заведения, посещаемые им и его приятелями в Бостоне после работы. В Рейкьявике пили гораздо меньше, за исключением выходных, когда все будто с цепи срывались. К выпивке в будни относились неодобрительно. Что только повышало привлекательность «Большого Рокка».

Однажды, вскоре после приезда в Исландию, за парой обычных баночек пива последовало еще много чего, перемежаемого рюмками виски, и это стало, естественно, причиной неприятностей. Но теперь Магнус не позволял себе лишнего.

Однако хорошим настроением он был обязан не только пиву. Ему уже давно хотелось снова заняться настоящей полицейской работой. А это дело действительно возбуждало у него интерес. Магнус не был уверен в том, что они найдут исландский след в убийстве Оскара, но если это случится, то не иначе как через Харпу. Следовало, конечно, ожидать, что она расстроится из-за самоубийства бывшего любовника, но волнение Харпы объяснялось не только этим. Она что-то скрывала.