7 историй для девочек

– Что вы на службе у меня и обязаны повиноваться только мне.

Де Нансе вышел, пятясь назад и почтительно кланяясь. Де Муи иронически улыбнулся Екатерине.

На мгновение воцарилось молчание. Екатерина крутила кисточки своего пояса, Карл ласкал собаку.

– Но как вы думали достигнуть цели, месье де Муи? – спросил Карл. – Стали бы вы действовать силой?

– Против кого, сир?

– Против Генриха, против Франсуа, против меня.

– Сир, мы получили отречение вашего зятя и согласие вашего брата; и, как я имел честь доложить вам, мы уже собрались просить соизволения вашего величества, но помешало это роковое происшествие в Лувре.

– Так что же, матушка? – сказал Карл. – Во всем этом я не вижу ничего плохого. Вы, месье де Муи, были вправе просить себе короля. Да, Наварра может и должна быть отдельным королевством. Больше того, это королевство точно создано для того, чтобы выделить нашего брата Алансона, которому так хочется иметь на голове корону, что когда он ее видит на нашей голове, то не сводит с нее глаз. Его восшествию на наваррский престол препятствовало одно обстоятельство, а именно – права Анрио; но раз Анрио от них отказывается добровольно…

– Добровольно, сир, – подтвердил де Муи.

– Тогда похоже, что это воля божия! Месье де Муи, вы можете свободно вернуться к вашим собратьям, которых я покарал… немного жестоко, может быть; но это дело разберется между мной и богом. А вы скажите им, что если они хотят иметь королем Наваррским моего брата, герцога Алансонского, то король пойдет навстречу их желаниям. С этого времени Наварра будет королевством, а ее король будет носить имя – Франциск Первый. Мне потребуется всего неделя, чтобы подготовить отъезд моего брата в Наварру с той пышностью и блеском, какие подобают королю. Поезжайте, месье де Муи, поезжайте!.. Месье де Нансе, выпустите месье де Муи, он свободен.

– Сир, – сказал де Муи, делая шаг вперед, – ваше величество, разрешите?

– Да, – ответил король и протянул руку молодому гугеноту.

Де Муи встал на одно колено и поцеловал королю руку.

– Кстати, – сказал король, удерживая де Муи, собиравшегося встать, – ведь вы просили моего суда над этим разбойником Морвелем?

– Да, сир…

– Не знаю, где он, – он куда-то спрятался, но если вы встретите его, то расправьтесь с ним сами, я разрешаю, и весьма охотно.

– О сир, вот это поистине великая награда! – воскликнул де Муи. – Ваше величество можете положиться на меня: я тоже не знаю, где он, но будьте покойны – я его найду.

Почтительно поклонившись Карлу и Екатерине, де Муи вышел без каких-либо препятствий со стороны конвоя, который привел его сюда. Он миновал коридоры, быстро прошел в пропускную дверь и, выйдя из Лувра, одним махом очутился с площади Сен-Жермен-Л’Озеруа в трактире «Путеводная звезда», где и нашел свою лошадь; а через три часа после описанной сцены де Муи уже чувствовал себя в полной безопасности за стенами Манта.

Екатерина, сдерживая свой гнев, удалилась к себе, а оттуда прошла к Маргарите.

Там она застала Генриха Наваррского в халате, видимо, собиравшегося ложиться спать.

– Сатана, – прошептала Екатерина, – помоги хоть ты несчастной матери, раз ей отказывается помогать бог!

VIII. Две головы под одну корону

– Попросите герцога Алансонского прийти ко мне, – распорядился Карл, отпустив мать.

Де Нансе, решивший после назидания короля повиноваться лишь ему, в одно мгновение проскочил от Карла к его брату и без всяких околичностей передал ему полученное приказание.

Герцог Алансонский затрепетал; он и всегда дрожал перед братом Карлом, а теперь с тем большим основанием, что, вступив в заговор, сам создал себе повод бояться брата. Тем не менее он побежал к брату с рассчитанной поспешностью.

Карл стоял, насвистывая сигнал «на драку!». Входя, герцог Алансонский подметил в стеклянных глазах Карла ядовитое, хорошо знакомое выражение ненависти.

– Ваше величество требовали меня к себе? – сказал он. – Что угодно вашему величеству?

– Мне угодно сказать вам, мой добрый брат, что в награду за ту большую дружбу, какую вы питаете ко мне, я сделаю для вас то, чего вы больше всего желаете.

– Для меня?

– Да, для вас. Найдите у себя в уме нечто такое, о чем мечтали вы все это время, но просить меня не смели, и что теперь я сам хочу вам подарить.

– Сир, клянусь вам, как своему брату, – сказал Франсуа, – что я желаю только одного – доброго здоровья королю.

– В таком случае, Алансон, вы должны быть довольны: нездоровье, постигшее меня во время приезда поляков, теперь прошло. Благодаря Анрио я спасся от разъяренного кабана, который чуть не вспорол меня, и теперь чувствую себя так, что не завидую самому здоровому человеку в королевстве; таким образом, вы не окажетесь плохим братом, если пожелаете мне чего-нибудь другого, кроме здоровья, которое и без этого отлично.

– Я ничего не хотел, сир.

– Нет, нет, Франсуа, – возразил Карл, начиная раздражаться, – вам хотелось наваррской короны, о чем вы сговаривались с Анрио и де Муи: с первым – для того, чтобы он отказался от нее, со вторым – чтобы он вам ее доставил. Анрио от нее отказывается, а де Муи передал мне вашу просьбу, поэтому корона, которой вы домогаетесь…

– Что же? – спросил дрожащим голосом герцог Алансонский.

– А то же – смерть дьяволу! – что она ваша.

Герцог Алансонский страшно побледнел; кровь сразу прилила к сердцу, едва не разорвав его, затем отхлынула к конечностям, а щеки густо залила румянцем: в данное время королевская милость приводила его в отчаяние.

– Но, сир, – заговорил герцог, дрожа от волнения и тщетно стараясь овладеть собой, – я же ничего не хотел, а главное, не просил ничего подобного.

– Возможно, – ответил Карл, – возможно, потому что вы очень скромны, брат мой; но другие за вас желали и просили, братец мой.

– Сир, я никогда, клянусь вам богом…

– Не оскорбляйте бога.

– Сир, значит, вы отправляете меня в изгнание?

– Вы называете это изгнанием, Франсуа? На вас не угодишь… Вы что же – надеетесь на что-нибудь лучшее?

Герцог Алансонский закусил губы от отчаяния.

– Ей-богу, Франсуа, – заговорил Карл с напускным добродушием, – я и не знал, что вы так популярны, в особенности у гугенотов! Но они требуют вас, и мне приходится сознаться, что я был в заблуждении. Да и для меня самого – чего же лучше: иметь во главе партии, воевавшей с нами тридцать лет, своего человека, родного брата, который меня любит и не способен меня предать! Это умиротворит всех как по волшебству, не говоря уже о том, что в нашей семье будет три короля. Один бедняга Анрио останется ничем – только моим другом. Но он не честолюбив и примет это звание, которого не домогается никто.