7 побед Берии. Во славу СССР!

— Лаврентий Павлович, по-видимому, товарищи Калмыков и Расплетин погорячились, и, ни с кем не советуясь, поторопились с шифровкой. Мы посоветовались с главными конструкторами и

считаем, что антенны годные, — ответил Рябиков.

— А может быть, они не погорячились, а на них в Москве надавили и заставили подписать этот другой документ об отгрузке антенн на объекты? А оттуда куда будем отгружать? На свалку?..»

Любой человек, когда-либо занимавшийся делом, а не болтовнёй, и принимавший участие в совещаниях, уже по тому, как Берия начал это совещание, поймёт, во-первых, насколько сильным управленцем тот был, а, во-вторых, и как к человеку отнесётся к нему с уважением.

Так разговаривать и «заворачивать» дело будет лишь человечески яркая и доброкачественная личность!

Берия ещё задал ряд конкретных уточняющих вопросов, выслушал ответы

Кисунько, Куксенко, а затем:

«… После паузы Берия подытожил:

— Я убедился, что дело здесь не простое. Надо разобраться специальной комиссии. Рябиков, Устинов, Глян, Куксенко.

— И Щукин, — добавил Рябиков.

— Хорошо. Результаты работы комиссии доложить мне шестого марта в понедельник».

И на этот раз всё для Кисунько кончилось «ничем».

Причину этого он видит, впрочем, не в объективности Берии, а в последовавшей почти сразу после совещания смерти Сталина. Однако эта смерть не нарушила обычного порядка работ ни в Первом, ни во Втором, ни в Третьем главном управлениях, да и порядок работы самого Берии изменила лишь на недолгое время, о чём свидетельствуют документы.

Так что и после 5 марта 1953 года Берия, если бы за Кисунько выявились действительные грехи, о нём не забыл бы. Да и аппарат у Лаврентия Павловича (не репрессивный, а управленческий) был не таков, чтобы упускать из виду серьёзные вопросы, особенно — кадровые.

На этом я с проектом «Беркут» расстаюсь, и далее речь у нас будет о Берии — «дальнем ракетчике».

РАБОТЫ по управляемым баллистическим ракетам (БР) в СССР велись давно, в частности этим занимался знаменитый будущий «Главный конструктор космонавтики» Сергей Павлович Королёв. Но всерьёз над БР у нас начали работать лишь после окончания войны, когда удалось в полной мере узнать, насколько здесь оторвались ото всех — не только от СССР, но и от США — немцы со своей фантастической по тем временам БР V-2 («Фау-2»).

Баллистическими такие ракеты называются потому, что, получив начальный импульс на активном участке полёта за счёт работы ракетного двигателя, дальше ракета — после окончания работы крайне «прожорливого» двигателя — летит по баллистической траектории, как летит камень, брошенный рукой мальчишки в простор небес.

Весной 1945 года советские специалисты обследовали германский ракетный научно-исследовательский центр в Пенемюнде, и 8 июня 1945 года нарком авиационной промышленности А.И. Шахурин докладывал в ГКО Маленкову:

«.Институт в Пенемюнде представляет собой огромный комбинат, занимавшийся разработкой и испытанием ракетных снарядов.

Институт располагался на территории площадью около 80 кв. километров, имея более 150 зданий и сооружений общей площадью более 200 тысяч квадратных метров. Мощность сохранившейся электростанции института 30 тысяч киловатт. Число сотрудников в институте доходило до 7500 человек.»

Начались работы по демонтажу оборудования и вывозу его в СССР из Пенемюнде, с ракетного завода фирмы «Рейнметалл-Борзиг» в пригороде Берлина Мариенфельде и т. д. Вывозили и тех германских ракетчиков, которых не успели захватить американцы, хотя к последним уже инициативно ушли главный ракетчик рейха Вернер фон Браун, генерал Дорнбергер и многие другие.

В самой Германии одно время работал институт «Норденхаузен». Начальником института был гвардии генерал-майор артиллерии Л. Гайдуков, а главным инженером — С. Королёв, тот самый. В институте работали и советские специалисты, и немцы.

17 апреля 1946 года Сталину была направлена записка об организации научно-исследовательских и опытных работ в области ракетного вооружения в СССР. Записку подписали (в порядке очерёдности) Л. Берия, Г. Маленков, Н. Булганин, Д. Устинов и Н. Яковлев — начальник ГАУ, Главного Артиллерийского управления Красной Армии.

Заметим, что документ первым подписал Берия, и — отнюдь не в алфавитном порядке.

В этой, без преувеличений исторической, записке говорилось, в частности, что в Германии вопросами ракетного вооружения занимались 25 научно-исследовательских организаций и было разработано до 15 образцов ракетных снарядов, в том числе — ракета дальнего действия «Фау-2» с предельной дальностью 400 километров.

Заканчивалась записка словами: «Для обсуждения всех этих вопросов целесообразно было бы собрать у Вас специальное совещание».

29 апреля 1946 года такое совещание у Сталина состоялось в составе: И.В. Сталин, Л.П. Берия, Г.М. Маленков, Н.А. Булганин, М.В. Хруничев, Д.Ф. Устинов, Б.Л. Ванников, И.Г. Кабанов, М.Г. Первухин, Н.Н. Воронов, Н.Д. Яковлев, А.И. Соколов, Л.М. Гайдуков, В.М. Рябиков, Г.К. Жуков, А.М. Василевский, Л.А. Говоров.

Совещание шло с 21.00 до 22.45, после чего у Сталина остались только Булганин и Маленков.

Как мы уже знаем, вскоре был образован Специальный комитет по реактивной технике при СМ СССР, возглавлявшийся вначале Маленковым, а затем, уже как Комитет № 2, - Булганиным.

Берии и без дальних ракет дела хватало, но 28 декабря 1946 года Уполномоченный Специального комитета по реактивной технике в Германии Н.Э. Носовский — через уезжавшего в Москву за новым назначением члена «ракетного» Спецкомитета генерал-полковника Н.А. Серова — направил Председателю Комитета Маленкову подробнейший многостраничный отчёт о структуре и работе ракетного института «Нордхаузен».

Иван Серов в бытность Берии наркомом внутренних дел был его заместителем и на сопроводительном письме к отчёту наложил резолюцию, адресуясь к одному из помощников Берии Ордынцеву: «Тов. Ордынцеву! Когда будет свободное время у Л.П. Берия, прошу кое-что из документов, а главное — фотографии, показать. 29.12.1946. Серов».

31 декабря 1946 года отчёт поступил в секретариат Берии, а уже оттуда — в ЦК ВКП(б) Маленкову.

Любопытно и показательно, что Серов предлагал Ордынцеву ознакомить Берию с важными, но прямо к Берии не относящимися документами тогда, когда у Берии будет свободное время.

Вообще-то с понятием «свободное время» связывают менее утомительные мероприятия, чем чтение объёмной и насыщенной по содержанию деловой бумаги. Но такое уж, оказывается, было у Лаврентия Берии «свободное» времяпрепровождение.