8-е Признание

— Рич, прости меня.

Я отстранилась, пытаясь улыбнуться. Помахав ему на прощание, я направилась в пустую квартиру, которую делила с Джо.

Мне хотелось плакать.

Прежде я считала, что быть с Ричем — неправильно, и ничего не изменилось. Я по-прежнему на десять лет старше его, мы по-прежнему напарники, и я по-прежнему люблю Джо.

«Тогда почему, — спрашивала я себя, на скорости удаляясь от Рича, — поступая правильно, я чувствую себя так отвратительно?»

Глава 41

Юки и Фил Хоффман заняли мягкие кресла в кабинете судьи Даффи. Судебный стенографист сидела за своей пишущей машинкой рядом со столом судьи. «Что теперь? Какого черта теперь-то случилось?» — думала Юки.

Судья Даффи выглядел измотанным, словно потерял где-то свою хваленую бесстрастность.

Постукивая аудиокассетой, он нетерпеливо выкрикнул:

— Корин? Магнитофон готов?

В обитый деревянными панелями кабинет вошла служащая и поставила проигрыватель на стол перед судьей. Тот поблагодарил ее и вставил кассету в магнитофон.

— Это запись телефонного разговора, — сказал судья Даффи Юки и Хоффману. — Звонок был сделан с прослушиваемого таксофона в женской тюрьме и адресовался присяжной номер два. Есть помехи, но слова различимы.

Юки взглянула на Хоффмана, но тот только пожал плечами. Судья запустил запись.

Заговорила молодая женщина:

— Ты меня хорошо слышишь?

Вторая женщина, чей гнусавый голос помог узнать в его обладательнице присяжную номер два — ушедшего на пенсию почтового работника Карли Филан, — произнесла:

— Лалли, я не могу долго говорить. Сейчас я вроде как вышла в туалет.

Судья остановил запись и пояснил:

— Лалли — дочь присяжной.

— У присяжной есть дочь, находящаяся в женской тюрьме? — уточнил Хоффман.

— По всей видимости, так, — ответил Даффи.

Судья нажал кнопку, и снова пошла запись. Между женщинами велась оживленная беседа: как обстоят дела с защитой Лалли, как ее матери нравятся условия проживания в отеле и что происходит с сыном Лалли теперь, когда и матери, и бабушки нет дома.

— Сейчас начнется важное. Слушайте, — сказал Даффи.

Юки изо всех сил напрягалась, чтобы различать слова сквозь помехи.

— Я видела сегодня утром в душе твою обвиняемую, — сообщила Лалли. — Стейси Гленн, верно?

— Вот хрень! — вырвалось у Хоффмана.

Даффи немного перемотал назад и пустил запись снова.

— Я видела сегодня утром в душе твою обвиняемую. Стейси Гленн, верно? Она болтала с надзирательницей. Говорила ей, что если бы совершила это убийство, то не стала бы избивать ломом, когда у нее дома имеется отличный пистолет.

Юки почувствовала легкое головокружение и приступ тошноты.

Во-первых, Карли Филан солгала, умолчав о дочери во время предварительной проверки на компетентность и допустимость в качестве присяжного заседателя. Если бы она сказала, что ее дочь находится в тюрьме, то ее не взяли бы в присяжные, потому что, по логике вещей, она может быть заведомо настроена против обвинения.

Ведь обвинение пытается засадить ее дочь!

Во-вторых, и что еще хуже, Лалли Филан передает новости о подсудимой своей матери. Если Карли Филан посплетничала хоть с кем-то из своих коллег, все жюри присяжных можно считать «испорченным».

— Вы уже объявили о нарушении процессуальных норм? — спросил Хоффман.

— Нет, не объявлял.

— Тогда это сделаю я, ваша честь. Я должен блюсти права моего клиента, — парировал Хоффман, заведя совсем иную песню, чем пел неделю назад.

Судья пренебрежительно махнул рукой:

— Я собираюсь удалить присяжную под номером два и направить туда замену.

— Возражаю, ваша честь, — продолжал настаивать Хоффман. — Этот разговор произошел вчера вечером. К данному моменту Филан уже могла «отравить» им всех присяжных. Ее дочь сказала ей, что у моей подзащитной имелось оружие.

— Я согласна с вашим решением, ваша честь, — заявила Юки. — Чем скорее вы отделите Филан от остальных присяжных, тем лучше. Замена у нас есть.

— Принято к сведению. Хорошо, — заключил Даффи. — Давайте будем двигаться дальше.

Глава 42

Хоффман и Юки вышли из кабинета судьи и двинулись по выкрашенному в бледно-желтый цвет коридору к залу суда. Юки приходилось идти в два раза быстрее, чтобы не отставать от адвоката противной стороны.

Хоффман пригладил волосы и сказал:

— Присяжные будут крайне раздражены, услышав новости.

Юки взглянула на него. Уж не считает ли он ее глупой или совсем зеленым новичком, а то и тем и другим, вместе взятым.

Присяжные заседатели, конечно, будут не в восторге. Прибытие нового присяжного означает, что им придется отбросить результаты всех прежних дискуссий и начать заново: еще раз пройтись по показаниям, начиная с самого первого, словно они слышат все впервые.

Потрясающая заключительная речь Юки канет в Лету, и присяжные будут думать только о том, как проголосовать, чтобы побыстрее вернуться домой.

Юки знала, что Хоффман в глубине души смеется.

Он даже не знал, что все это время имел секретное оружие в лице Карли Филан. Если Филан уже «испортила» присяжных заседателей, то их решение будет в пользу защиты.

— Может, хватит, Фил?

— Юки, я не понимаю, о чем ты.

— Черта с два!

Они оба знали: если присяжные признают виновность обвиняемой, то Хоффман подаст апелляцию. Уже того факта, что Карли Филан солгала во время отбора присяжных, достаточно для отмены приговора.

С другой стороны, если присяжные снова зайдут в тупик, что вполне вероятно, судье придется аннулировать судебный процесс.

Судья Даффи не хочет этого. Он желает вынести приговор и покончить с делом.

«Ему не о чем беспокоиться», — думала Юки. Понадобится год или два для подготовки ко второму процессу. К тому времени окружная прокуратура взвесит стоимость повторного судебного разбирательства и скорее всего скажет: «Бросьте. Давайте забудем про Гленн».

Естественно, присяжные могут вынести и оправдательный приговор. В любом случае юная Стейси будет свободна.