80000 километров под водой

Он поднялся ко мне навстречу, поклонился и спросил, согласен ли я сопровождать его.

Так как он не делал никакого намека на свое восьмидневное отсутствие, я остерегался говорить об этом и коротко ответил, что мои товарищи и сам я готовы следовать за ним.

— Разрешите, капитан, — добавил я, — задать один вопрос

— Пожалуйста, профессор, — сказал он. — Если смогу, я вам отвечу.

— Как случилось, капитан, — спросил я, — что, порвав, связи с землей, вы владеете лесами на острове Креспо?

— Видите ли, профессор, — ответил мне капитан, — леса, которыми я владею, не требуют от солнца ни теплоты, ни света. В них не водятся ни львы, ни тигры, ни пантеры, ни вообще четвероногие. Про их существование знаю только я один. Они и растут-то только для меня… Это не земные, а подводные, леса.

— Подводные леса?! — вскричал я.

— Да, профессор.

— И вы предлагаете мне итти туда?

— Совершенно верно.

— Пешком?

— Даже не замочив ног.

— И охотиться?

— Да, охотиться.

— С ружьем?

— С ружьем.

Я бросил на капитана Немо взгляд, в котором не было ничего лестного для него.

«Нет сомнения, — подумал я, — этот человек психически болен; у него только что был приступ болезни, продолжавшийся восемь дней, а может быть, и сейчас еще продолжающийся. Жалко! Я предпочел бы, чтобы он был человеком со странностями, но не безумцем».

Эти мысли, вероятно, легко было прочесть на моем лице. — Капитан Немо, ничего не говоря, жестом предложил мне следовать за собой, и я пошел с видом человека, готового ко всяким неприятным случайностям.

Мы пошли в столовую, где нас уже ждал завтрак.

— Господин Аронакс, — сказал капитан, — садитесь, пожалуйста, и кушайте без церемоний. Я обещал вам подводную прогулку, но не подводный ресторан. Поэтому рекомендую вам завтракать поплотней, так как обедать мы будем только поздно вечером.

Я послушался этого совета и воздал должное завтраку. Он состоял из различных рыбных кушаний, приправленных морскими водорослями. Запивали мы завтрак чистой водой, к которой, следуя примеру капитана, я прибавил несколько капель перебродившего настоя водоросли, известной под названием «перепончатой родомении».

Вначале капитан Немо ел молча. Потом он сказал:

— Я думаю, профессор, что, получив приглашение на охоту в лесу острова Креспо, вы сочли меня непоследовательным. Когда же вы узнали, что я приглашаю вас в подводный лес, вы решили, что я сошел с ума. Господин профессор, никогда не следует поверхностно судить о людях!

— Но, капитан, поверьте, что…

— Благоволите выслушать меня, а после судите, можно ли обвинять меня в непоследовательности или в безумии.

— Я слушаю вас.

— Вы знаете, так же как и я, профессор, что человек может находиться под водой при условии, если он забирает с собой достаточный запас воздуха для дыхания. При подводных работах рабочие-водолазы, одетые в непромокаемое платье и защищающий голову металлический шлем, получают воздух с поверхности через специальный шланг, соединенный с насосом.

— Да, эта одежда называется скафандром.

— Правильно. Но одетый в скафандр водолаз не свободен. Его связывает резиновый шланг, через который насосы подают ему воздух. Это настоящая цепь, приковывающая к земле! Если бы мы были прикованы шлангом к «Наутилусу» мы недалеко бы ушли.

— А каким же образом можно этого избежать? — спросил я.

— Пользоваться прибором Руквейроля-Денейруза. Этот прибор изобретен двумя вашими соотечественниками, господин профессор, и усовершенствован мной настолько, что вы можете отправиться в нем под воду — в среду с совершенно иными физиологическими условиями — без всякого ущерба для своего здоровья. Аппарат этот представляет собой резервуар из толстого листового железа, в который нагнетен воздух под давлением в пятьдесят атмосфер. Резервуар укрепляется на спине водолаза при помощи ремней точно так же, как ранец на синие солдата. В верхней части его сделано приспособление вроде кузнечных мехов, которое доводит давление воздуха до нормального и только в таком виде пропускает воздух через клапан. В обычном приборе Руквейроля-Денейруза две резиновые трубки, соединенные с резервуаром, подводятся к особой маске, накладывающейся на рот и нос водолаза. Одна служит для вдыхания из резервуара, другая — для удаления выдыхаемой углекислоты. Водолаз открывает то одну, то другую трубку языком, в зависимости от того, хочет ли он вдохнуть или выдохнуть воздух. Но мне, для того чтобы выдерживать на дне моря значительное давление верхних слоев воды, пришлось заменить эту маску медным шлемом и к нему уже приделать трубки для вдыхания и выдыхания.

— Отлично, капитан. Но воздух, который вы уносите с собой, должен быстро расходоваться, а как только содержание кислорода в нем упадет ниже пятнадцати процентов, он станет негодным для дыхания.

— Это верно, профессор. Но я уже сказал, что насосы «Наутилуса» позволяют мне нагнетать воздух в резервуар под значительным давлением. При этих условиях резервуар обеспечивает запас воздуха для дыхания на девять-десять часов.

— Мне нечего больше возразить, — сказал я. — Позвольте только спросить вас, капитан, каким образом вы освещаете себе путь в глубине океана? Ведь там должен царить беспросветный мрак!

— Аппаратом Румкорфа, профессор. Резервуар со сжатым воздухом укрепляется на спине, а этот — у пояса. Он состоит из элемента Бунзена, который я заряжаю натрием, а не двухромокислым калием, как обычно. Индукционная катушка собирает получающийся ток и направляет его к фонарю особой конструкции: он состоит из змеевидной полой стеклянной трубки, наполненной углекислым газом. Когда аппарат вырабатывает электрический ток, газ светится достаточно ярким, белесоватым светом. Вот каким образом я могу дышать и видеть под водой.

— Капитан Немо, на все мои возражения вы даете такие исчерпывающие ответы, что я не смею больше ни в чем сомневаться. Однако, признав себя побежденным аппаратами Руквейроля и Румкорфа, я надеюсь еще взять реванш на ружьях, которыми вы обещали вооружить нас для подводной охоты.

— Но ведь это не огнестрельные ружья, заряжающиеся порохом, — сказал капитан.

— Значит, ваши ружья действуют сжатым воздухом?

— Конечно. Ну, судите сами, как бы я стал готовить порох на «Наутилусе», где нет ни селитры, ни серы, ни угля?

— Но ведь при стрельбе под водой, где среда в тысячу восемьсот пятьдесят раз плотнее воздуха, пуле необходимо преодолеть огромное сопротивление.

— Это не мешает моим ружьям стрелять. Кстати сказать, существуют орудия, усовершенствованные после Фультона англичанами Филиппом Кольсом и Берлеем, французом Фурсы и итальянцем Ланди, которые могут стрелять и в таких условиях. Но, повторяю, не имея пороха, я заменил его в своих ружьях сжатым воздухом, запас которого благодаря электрическим насосам «Наутилуса», конечно, неограничен.