9 ноября

Бен медленно стягивает с меня рубашку. Тянет вниз до тех пор, пока она не падает на пол. Чувствую прикосновение его пальцев к моим рукам, но я слишком смущена чтобы двигаться, точно зная, что именно он сейчас видит.

Он ведет пальцами вверх от запястий, и по моей щеке стекает первая слеза. Однако, моя слеза его ничуть не смущает. Практически по всему телу меня пробирает озноб, пока Бен продолжает вести пальцами до предплечья. Но на полпути к плечам, Бен останавливается. Я до сих пор не решаюсь открыть глаза.

Я чувствую прикосновение его лба к моему и слышу, что он дышит так же тяжело, как и я, и это единственный факт, который дает мне ощущение комфорта в данный момент.

Мой желудок тревожно сжимается, когда его руки ложатся на край моих джинс.

Мы заходим слишком далеко.

Слишком далеко, слишком далеко, слишком далеко, но все на что я способна, это сделать длинный глубокий вдох и позволить его пальцам расстегнуть пуговицу моих джинс, потому что наравне с желанием остановить его, меня не покидает чувство, что Бен раздевает меня не для получения удовольствия. Не уверена, что он делает, но я слишком неподвижна, чтобы спросить.

Дыши, Фэллон. Дыши. Твоим легким нужен воздух.

Его лоб по-прежнему прижат к моему, и я губами чувствую силу его дыхания. В моем представлении, сейчас он широко раскрытыми глазами наблюдает за своими руками, расстегивающими молнию джинс.

Закончив с молнией, Бен всовывает руки под джинсы, и делает это так небрежно, что я начинаю верить, будто его действительно не беспокоит то, что он прикасается к моим шрамам. Бен стягивает с меня джинсы, и одновременно сам медленно опускается вниз. Его дыхание движется вниз по моей коже, пока он не останавливается на уровне живота, однако он ни разу не прикоснулся к коже губами.

Когда джинсы оказываются у моих ног, я перешагиваю и избавляюсь от них.

Понятия не имею, что произойдет дальше. Что будет дальше? Что. Будет. Дальше?

Мои глаза все еще закрыты, и я не знаю стоит ли он сейчас на коленях или уже ушел.

– Подними руки, - приказывает Бен.

Его грубый голос звучит так близко, что я вздрагиваю от испуга, и невольно раскрываю глаза. Бен стоит прямо передо мной и держит в руках платье, которое недавно отбросил на пол.

Я смотрю на него и встречаюсь с взглядом, который абсолютно не ожидала увидеть. Его глаза неистово горят, как если бы он сдерживается из последних сил, чтобы не сорвать с меня оставшееся белье.

Бен прочищает горло.

– Пожалуйста, подними руки, Фэллон.

Я поднимаю, а он надевает мне на голову платье, и просовывает руки в рукава. Тянет ткань вниз, пока моя голова не высовывается, после чего расправляет складки на моих изгибах. Когда платье наконец на месте, Бен берет прядь волос и откидывает их за спину. Делает шаг назад и оглядывает меня с ног до головы. Он снова прочищает горло, но голос все равно хриплый.

– Чертовски красивая, - произносит он с медленной улыбкой.
– И красные…

Красные?

Я смотрю вниз на платье, но оно черное.

– Твои трусики, - поясняет Бен.
– Они красные.

Я издаю звук, который по идее, должен быть смешком, но больше он похож на всхлип. И только тогда понимаю, что по моим щекам по-прежнему стекают слезы, и я поднимаю руку чтобы стереть их, но они текут без остановки.

Не могу поверить, что Бен одел меня, чтобы просто настоять на своем. Не могу поверить, что позволила ему это. Теперь я точно знаю, что имел ввиду Бен, когда говорил, что не может сдерживать свое возмущение, когда становится свидетелем абсурдной ситуации. Он думает, что моя неуверенность в себе абсурдна и вознамерился доказать мне это.

Бен делает шаг вперед и обнимает меня. Он весь такой успокаивающий и теплый и я не знаю, что ответить. Кладет руку на мой затылок и прижимает мое лицо к его груди. Теперь я смеюсь из-за нелепости своих слез: ну кто же так реагирует? Какая девушка плачет, когда ее впервые раздевает парень?

– Это рекорд, - говорит Бен, отстраняя меня от груди, так чтобы посмотреть на меня.
– Довести свою девушку до слез, меньше чем через три часа после начала отношений.

Я снова смеюсь и обнимаю его, прижимаясь лицом к его груди. Ну почему его не было рядом, в тот момент, когда два года назад я очнулась в больнице? Почему мне потребовалось целых два года, чтобы, наконец, почувствовать хоть капельку самоуверенности.

Спустя минуту или две, я пытаюсь обуздать свои хаотичные эмоции и окончательно прихожу в себя, когда понимаю, что прижимаюсь лицом к рубашке двухдневной свежести, а от Бена не очень приятно пахнет.

Отойдя назад, стираю пальцами слезы. Я больше не плачу, но уверена, что теперь все измазано тушью.

– Я надену это идиотское платье, но с одним условием, - в итоге сдаюсь.
– Сначала ты должен поехать домой и принять душ.

Улыбка Бена становится шире.

– Это уже было частью моего плана.

Мы недолго стоим в тишине, а потом я больше не в силах находиться в этой гардеробной ни секунду больше. Я разворачиваю Бена за плечи и выталкиваю в спальню.

– Уже почти четыре, - напоминаю я.
– Возвращайся к шести, и я буду одета и полностью готова.

Бен идет к двери моей спальни, но прежде чем выйти, оборачивается.

– Я хочу, чтобы вечером ты собрала волосы в хвост.

– Не испытывай свою удачу.

Бен смеется.

– Зачем, черт возьми мне удача, если я не могу ее испытать?

Я указываю на дверь.

– Иди. Прими душ. А заодно и побрейся.

Он открывает дверь и начинает пятиться назад.

– Так значит, побриться? Ты планируешь сегодня прикоснуться этими губами к моему лицу?

– Иди уже, - говорю я со смехом.

Бен закрывает дверь, но мне слышно, что он говорит Эмбер и Гленну, как только доходит до гостиной.

– Они красные! У нее красные трусики!

Бен

Что, черт возьми, я делаю?

Она переезжает в Нью-Йорк. Это ужин. Всего лишь ужин.

Но серьёзно, что, черт возьми, я делаю? Я не должен этого делать.

Натягиваю джинсы и заглядываю в шкаф, чтобы найти чистую футболку. В этот момент открывается дверь моей комнаты.

– Привет, - здоровается Кайл, прислоняясь к дверному проёму.
– Удивительно, что ты заглянул домой, чтобы переодеться, - Боже, только не сейчас.
– Не хочешь поужинать сегодня со мной и Джордин?

– Не могу. У меня свидание.