9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9
Шрифт:
Развнедел продемонстрировал кулак.
– Пойдет, – решил Сен. – Гаттер! Что там у тебя?
– Топор для разделки мяса! – отозвался Порри. – Только я его в одиночку не утащу.
– Майор, – сказал Сен, – отпустите, пожалуйста, повара и помогите Гаттеру. Мсье Гаргантюа! У вас молоко убежало!
Начальник столовой охнул, прекратил ожесточенно рубить и повел длинным французским носом.
– Спасибо. Теперь вы двое направьте топор острием в уязвимое место стебля. Профессор! Могу я попросить вас постучать… э-э-э… выбранным вами тяжелым предметом по обуху топора?
– Да, –
– Постучите, пожалуйста.
Декан Чертекака размахнулся, оглушительно икнул и одним ударом вогнал острие топора в Боб.
Столовая
Если бы Югорус Лужж не был так занят мыслями о Трубе Мордевольта, он бы давно сообразил, что назревающий бунт мужской части Первертса – это цветочки по сравнению с теми ягодками, фруктиками, баклажанчиками, арбузиками и кокосиками, которые вот-вот обрушатся на Школу волшебства.
Как могучий маг он должен был давно – по крайней мере, не позже Кисера – уловить угрожающее эхо будущего.
Как опытный маг он без труда услышал бы несанкционированное прорастание Волшебного Боба, не говоря уж о проломе крыши и обломе ее полета.
Как просто какой-нибудь маг он не мог не заметить мощного астрального возмущения, звенящими волнами расходящегося от оравы подходящих к столовой ведьм.
И наконец, как никакой не маг, а руководитель трудового коллектива, он был обязан смекнуть, что исчезновение компании, состоящей из Развнедела, Клинча, Гаттера и Аесли, непременно приведет к катастрофической порче школьного имущества.
Ничего этого Югорус не сделал. Всякий раз, когда он на секунду отвлекался от трубной темы, его сразу же отвлекала проблема спасения мальчишника.
Вот и сейчас, растерзав пустую сумку Оливье Фореста (и даже кое-где покусав ее), голодные маги и не подумали вернуться к замечательной затее устроить карнавал натощак. Похоже, их гораздо больше привлекала идея поколотить ректора длинными школьными скамьями.
Но глава Первертса их опередил.
– А не устроить ли нам танцы?
Маги опешили.
– Танцы? – переспросил Мордевольт. – Без дам?
– Конечно! У нас будут настоящие мальчишниковые танцы!
Ректор махнул рукой и в центре зала появился обшарпанный волшебный патефон [46] .
– Есть такой одиночный мужской танец, – сказал Лужж. – Гопачок, кажется.
И изобразил гопачок.
– Левой ногой – так, правой – так, левой – так, так и, кажется, вот так, руками – туда-сюда, а потом обеими ногами так, так и так!
Хотел Югорус этого или нет, но своей цели он добился.
Люди, приведенные в состояние предельного изумления, бунтовать не способны.
Крак!
Волшебный Боб, не замедляя хода, распахнул дверь между мирами и, разметав тени, устремился к звездам. Какое-то время было тихо. Потом тени подобрались к Бобу. Пошушукались. Расступились, пропуская большой комок искрящегося тумана.
Туман дополз до растения и вдруг очень быстро растекся по стволу.
Боб вздрогнул и застыл.Кухня,
на которой никак не наведут порядок– Отлично! – Сен качнул по-прежнему безупречно причесанной головой. – Продолжайте, профессор.
Развнедел с удовольствием взмахнул кулаком еще несколько раз. С каждым взмахом топор погружался в стебель все глубже. Он почти достиг центра ствола, когда произошло что-то странное: Боб вздрогнул и окутался сверкающим туманом. Когда дымка рассеялась, Сен увидел, что стебель немного потемнел и стал блестящим, как будто его облили стеклом. Нехорошее предчувствие заставило мальчика прикрикнуть на преподавателя:
– Живее! Стучите, профессор!
Профессор стукнул. Топор с хрустальным звоном выскочил из разруба.
– А-а-а! – сообщил свое мнение окружающим Гаргантюа и яростно треснул по стеблю ножом для резки хлеба.
Нож звякнул и разлетелся на части. Все дальнейшие попытки нанести Бобу ущерб ни к чему не привели: тесаки и топоры ломались, заклинания рикошетили, и даже кулак Развнедела не смог оставить на растении никаких повреждений.
– Заклятие Неуязвимости, – заявил профессор, потирая ушибленную конечность. – Я его как раз давал студентам на прошлом семинаре. Здоровенное какое! Это кто-то могучий наколдовал.
– Или несколько могучих, – добавил Клинч и побледнел. – Ох, сынки, сдается мне, что это не заклятие, а… А-а-а! Так и есть!
В потолочной дыре показалось странное существо, напоминающее тень игрушечного медведя из черного искусственного меха, у которого было два десятка лап и ни одной головы.
Майор схватил замороженную куриную тушку и запустил в гостя. Птица вонзилась в тень, окуталась уже знакомым туманом… и осыпалась на землю стайкой свежевылупившихся цыплят.
– А это, – неуверенно сказал Развнедел, – вроде как Заклинание Вечной Молодости. Только тоже какое-то слишком…
– Это не заклинания! – заорал Клинч. – Это хочуги! Делай, как я!
И майор швырнул вверх кастрюлю с овсянкой. Соединившись со следующим «медведем», кастрюля неподвижно зависла в воздухе.
– Хочуга Абсолютного Спокойствия, – отрывисто пояснил Клинч. – Развнедел! Бандит на пять часов!
Профессор недоуменно затаращился на карманный будильник, но, к счастью, на помощь пришел Гаргантюа. Сообразив, что у его кухни появился еще более страшный враг, он метнул в очередную хочугу пачку сахара-песка. После столкновения с тварью пачка разлетелась желтыми блестящими крупинками.
– Золотой сахар-песок, – сказал майор. – Хочуга Богатства. Всё, как нас учили. Порри! Сверху! Сен! Слева!
Порри среагировать успел. Брошенный им тесак прошел сквозь хочугу и вспыхнул феерическим набором красок. А вот Аесли, прикидывая, чем бы это лучше швырнуть, чтобы получить оптимальный результат, пропустил нападение. Мохнатая тень, прошмыгнув вдоль стены, впилась ему в плечо.
Незамерзающий каток
Рыжик и Дубль Дуб стояли на льду Незамерзающего катка [47] и смотрели на Первертс. Кисер устроился между двумя горбами Рыжика и на Первертс не смотрел, а щурился.