90-е: Шоу должно продолжаться 12

— Братан, ты же понимаешь, что это значит?

— Да я зуб на сало даю!

— Все, забились! Васян, ты же запомнил, что мы завтра с утра с тобой забились встретиться и все нормально обсудить?

— А я же, в натуре, думал, что молодежь фигню всякую слушает только!

— Нет, я вот чисто хочу сейчас с Семеном выпить! Сеня, ты же нас уважаешь?

— Сейчас на пальцах объясню, как работают акции…

— Да что ты мне свистишь? Читал я твоего «Незнайку на Луне»!

Я курсировал между разными группами и обсуждениями, вникал в один контекст, потом в другой. Иногда высказывал свое ценное мнение. Меня хлопали по спине одобрительно, я тоже кого-то одобрял.

Подмечая, что Василий, Влад и Ирина в этой вечериночной круговерти продолжают работать. На Ирину уже насел какой-то толстенький дядечка, рядом с которым маяалсь скучающая тетечка. Ей было скучно от разговора про эффект видеорекламы, но она не уходила, потому что как это — оставить благоверного в обществе вертлявой юной барышни? Это же она вот прямо сейчас делает вид, что ее интересуют только деловые вопросы, но стоит потерять бдительность, как…

Нет, все-таки от вечеринки Француза наше мероприятие здорово отличалось. Общее что-то несомненно было, просто в силу похожих стартовых позиций. Веселиться и гости Француза, и наша сегодняшняя публика учились в одном и том же Советском Союзе. Зато здесь не было молодых длинноногих красоток в отчаянно коротких платьях. Доминировали явно семейные ценности. Я даже в какой-то момент уловил некие давно забытые эмоции, когда я был еще мелким, а родители собирались с друзьями и веселились.

Особенно это проявилось, когда где-то ближе к полуночи кому-то захотелось растрясти, так сказать, жирок. Потанцевать, в смысле. И оказалось, что Василий такой вариант развития событий предусмотрел и притащил на всякий случай двухкассетник «Шарп».

Надо было видеть лица «ангелочков», когда из колонок заиграл какой-то «Мираж» или что-то в этом духе.

Но основное свое внимание я направлял на Жана, конечно. По началу, когда разговоры только еще начинались, он слегка мандражировал. Я отсек момент, что он как-то слишком нервно разговаривает с Катей с ТВ «Кинева», бесцеремонно влез в их беседу под предлогом очень важных дел. Пообещал, что обязательно его верну, и интервью будет записано во что бы о ни стало.

— Жанчик, соберись! — я приобнял его за плечи и ободряюще похлопал по плечу. — Ты тут сегодня играешь, можно сказать, главную скрипку.

— Да-дда, — покивал Жан. — Просто как-то непривычно оказалось. Обычно я по другую сторону этого всего, ты же понимаешь?

— Понимаю, — кивнул я. — Но не мог допустить, чтобы ты мямлил на экране.

— Фух, — Жан встряхнулся. Поправил кепку на голове. Одернул яркую рубашку. — Да, сейчас. Я же перечитал все наши тезисы до начала концерта…

— Простите, а это вы Жан Колокольников? — раздался рядом с нами пронзительный голос теледивы в синем.

— Он в вашем распоряжении, барышня! — бодро заявил я, подталкивая Жана в бок.

— Отлично! — она ухватила его за цветастый рукав. — Давайте вот сюда встанем, например. Неплохое место…

Она оттащила Жана на тщательно подготовленную позицию. Явно такую, где она сама в кадре будет смотреться в наиболее выгодном свете.

— Добрый вечер, уважаемые телезрители, — ослепительно улыбаясь, сказала она в камеру. — Хочу представить вам Жана Колокольникова, главного редактора независимого музыкального журнала «Африка», а теперь еще и, по совместительству, главного идеолога будущего ночного клуба. Где сегодня проходил закрытый сольный концерт известного московского исполнителя Семена Вазозина…

Жан расправил плечи, улыбнулся. Стрельнул взглядом в меня. Я показал ему большой палец вверх. Он расслабился, улыбка стала более живой.

— Идея своей площадки зрела у нас давно, — сказал он, снова поправляя кепочку. — Но не нужно рассматривать происходящее как чисто наш проект, в смысле моего журнала. Это, можно сказать, веление времени. И то, что именно мы оказались, так сказать, на острие атаки, это не более, чем историческая случайность.

— Вы хотите сказать, что… — заговорила теледива.

— Подождите, я не закончил, — с окрепшей уверенностью перебил ее Жан. — Это тот самый случай, когда подобная площадка все равно бы появилась. Потому что прежде всего она нужна людям.

— И вы хотите сказать, что если бы ее открыл кто-то другой, то вы бы все равно так же жарко поддерживали ее открытие? — спросила теледива.

— Ну разумеется! — всплеснул руками Жан. — Потому что мы, прежде всего, борцы за идею…

Я постоял рядом с оператором еще некоторое время, чтобы убедиться, что Жан нормально справляется.

И только потом со спокойной совестью оставил его. И двинул к компашке, скучковавшейся вокруг Сэнсея.

— … очень странно и лестно. Обычно все происходит наоборот. Молодежь из Новокиневска бежит в Москву, будто кто-то там их будет хлебом-солью встречать. Медом там намазано, ага!

— Так возможностей там и правда больше. Вот вы сами подумайте, Родион Михайлович… Работы сейчас мало, заводы стоят. Если бы заводы не стояли, разве кто-то позволил бы в подобном месте что-то такое организовывать?

— А по-моему, ребята молодцы. Быстро сориентировались.

— Ребята молодцы, я не спорю. Однако что касается переезда из Москвы в Новокиневск…

— Но вы же понимаете, что это еще не решено, — это в разговор вмешалась Аня, которая подошла к Сэнсею одновременно со мной. — Семен, можно тебя на минутку?

— Анечка, давай потом поговорим, — Семен вежливо высвободил руку из цепких пальцев своей девушки.

— Вот и я говорю, что такие вещи нельзя решать с кондачка!

— Но поговорить-то об этом можно, верно, Семен?

— Возможности — это очень расплывчатая штука, — с философским видом сказал Сэнсей. — Вот, кстати, Велиал. Иди сюда, ближе, о демон идеальных формулировок. Друзья, вот тот человек, который служит для меня примером последние полгода. Очень много знаю музыкантов, которые сорвались с места и примчали в Москву в поисках сладкой жизни. Потому что там есть эти самые пресловутые возможности. И практически никто из них этими возможностями воспользоваться не сумел. И в это же самое время Велиал, без нытья и соплей создал эти самые возможности, практически не сдвигаясь с места.

— Велиал? А почему Велиал?

— Это кличка такая? Погоняло, как у авторитетов?

— В каком-то смысле, — усмехнулся я. — В классической демонологии Велиал — это демон, совращающий человека совершать необдуманные поступки.

— Демонология — это же что-то страшное, зачем вообще брать такие клички? Почему нельзя обращаться к человеку по имени? Паспорт же у вас есть?

— Если задуматься, то привычные нам имена на самом деле тоже имеют самое разное значение, — привычно растягивая гласные и загадочно улыбаясь проговорил Сэнсей. — Вот например Владимир. Это же от слов «владеть миром». И по вашему получается, что сказать «Здравствуйте, я владыка мира» — это менее претенциозно, чем представиться заслуженным псевдонимом?