90-е: Шоу должно продолжаться 12

Но это все уже никого не волновало. Вторая часть дороги, после кафе «Бродяга», разительно отличалась от первой. До обеда мои орлы и орлицы в основном молчали, пытались дремать или просто сидели с чуть отупевшими от тряской дороги и недосыпа лицами. Зато сейчас трындели, размахивая руками, вскакивали со своих мест, повисая на поручнях. Ржали, когда автобус подпрыгивал на очередной кочке или начинал вибрировать на очередно «стиральной доске». И сыпали идеями. И планами на будущее.

«Хороший борщ у Сары Коннор», — подумал я. Понятно, что дело было не совсем в борще. Хотя кормили в «Бродяге» на самом деле неплохо. Борщ был густой и с мясом. Котлетки — увесистые. Пюрешка — густая, и в нее явно не пожалели сливочного масла.

Короче, нормальный обед. Явно то, что надо.

Ну и концерт наш внезапный сыграл свою роль, конечно. Ну да, концерт был коротенький, на три песни. Дольше расставлялись. Но этого хватило, чтобы суровое водительское братство «ангелочков» зауважало. И пока те обедали, крутились вокруг, наперебой представлялись, жали руки. Кто-то рассказывал про своего охламона-сына. Кто-то зазывал в гости в какое-то Бороданово. Мол, приезжайте, парни, вам там всегда будут рады, хлеб-соль, все такое.

Вдохновляюще, в общем.

Зарядило подсевшие батарейки энергией. И ее даже хватило до самого Шушырино. В деревню мы въехали с радостными возгласами.

— Ой, смотрите, там свиньи!

— Ой, это прямо такой же гусь! Я в детстве от такого же бегал, он щипался!

— А я козу называл чертом!

— Качели, офигеть! Я такие только в кино видел!

— В каком еще кино?

— А я не помню! Что-то про советскую деревню. Там такие же были!

Все-таки Волчайск, несмотря на обилие одноэтажных домов, ощущался как город. Ну, городок. Может быть, тут дело в моем внутреннем восприятии, конечно. Я его видел в будущем. Когда на сопках по соседству откроется горнолыжная база, в центре вырастет парочка стеклянно-зеркальных торговых центров, а бренд «волчайское пиво» станет весьма раскрученным. Сейчас до этого далеко, но все равно было какое-то ощущение… Хотя может это меня просто Шуширино на контрасте на такие размышления навело. Вот уж оно-то было стопроцентной деревней. Здоровенной, да. Райцентр все-таки. Пешком обходить точно устанешь. Но вайбы были прямо каноничные.

Здесь люди заговаривали чуть ли не за километр. По улицам бродила разнообразнейшая живность. Начиная от привязанных к колышкам коз, заканчивая компашкой упитанных свиней, залегших в обширной луже. Непонятно, кстати, откуда взявшейся. Дождей последние дни не было.

Колодезный сруб с помятым ведром.

Телефонная будка, притулившаяся у деревянного столба.

Бабульки в платочках.

Качели эти… Рядом с ними дети копошаться, но доска слишком тяжелая для них, Аттракцион явно на взрослых рассчитан.

И спешащий в нашу сторону Степан.

— Володя! День добрый! — он помахал рукой еще от сельпо, которое было на другой стороне просторной площади. Пазик наш мы остановили прямо возле клуба. — Галка-то приболела! Панкреатит же у нее!

Кричал он это на всю деревню, разумеется. Продолжая стремительно приближаться к нам.

— Так чо говорю-то! — он остановился, отдуваясь, и облокотился на вилы, которые зачем-то волок в руке. — Галка хотела сама прийти вас встречать, но я ее уложил и велел не вставать. Ключ от клуба забрал только. Без нее, мол, управимся. Так ведь?

— Панкреатит? — переспросил Ян, который остановился рядом со мной и почесывал растрепанную шевелюру. Вроде пока еще трезвый.

— Ну или холицистит, хрен их разберешь, я же не доктор! — вздохнул Степан. — Так я вот чего подумал. Концерт же ваш завтра только. Сегодня надо вас разместить, а с этим я и без нее справлюсь. И кормежку организуем, как раз сегодня у Ярика и Людки свадьба, а у них бычок годовалый ногу сломал. И это уже после того, как они свинью забили. Так что мяса завались…

Степан продолжал экспрессивно вещать, выдавая массу подробностей из жизни местного бомонда, кто там что сказал, и какие у кого планы. А мы молча внимали. Даже с некоторым восторгом. Степан явно волновался от взваленной на себя ответственности по организации концерта, так что слова сыпались из него как горох. Главное из его речи мы уяснили. Гостей в деревне много. Еды внезапно тоже много. Так что лишние двадцать человек погоды не сделают. Ну и что размещение будет, конечно, в тесноте, но зато не в обиде. По-простому.

Закочив свой спич, Степан шумно выдохнул. И тут же развил бурную деятельность. Мы выгрузили инструменты в клуб, потом он полез с нами в автобус, чтобы показать дорогу, куда ехать. Привел наш пазик к западной окраине деревни, где как раз готовились к этой самой свадьбе. В качестве банкетного зала натянули брезентовый гараж, внутри которого стоял стол. А вокруг суетились женщины всех возрастов. Но это я успел все заметить мельком, потому что дальше началась суета с нашим размещением. Шемяка попытался вякнуть насчет палаток, но Степан так бурно запротестовал, что наш водитель предложение свое снял, как неуметное. «Цеппелинов» забрал к себе всем скопом деловитый дедок с тростью и в пиджаке с орденской планкой. А нам с «ангелочками» выделили просторный деревянный сарай с сеновалом. Ну, то есть, это они выбрали сеновал. Были варианты разбрестись по разным домам и спать более комфортно, но романтика опять победила.

— Мне что-то страшновато, — сказала Наташа, усаживаясь рядом со мной на скамейку возле забора. — Ощущение такое, что мы снимаемся в каком-то фильме ужасов.

— Думаешь, эти селяне нас на ужин съедят? — усмехнулся я.

К брезентовому «банкетному залу» начали стекаться деревенские жители. Они кучковались перед забором, заходили и выходили. И общались. Громко, никаких шушуканий. И нас обсуждали тоже, разумеется. «Это у них что ли завтра концерт в клубе?» — «Ой, а вон тот главный еще и в рогах же будет!» — «Страсти какие! Что только ни придумают!»

— Мне как-то один раз сон снился, — Наташа поежилась. — Реальный такой, я даже когда проснулась, долго не могла поверить, что я на самом деле дома. Мне снилось, как будто я проснулась, а я на самом деле живу в деревне. И я, только не смейся, крепостная крестьянка! Меня какая-то толстая баба тычет в бок и сует в руки ведро. И командует доить корову. И вот я смотрю на эту корову, а она говорит: «Муууу!»

— Логично, — фыркнул я. — Коровы какой-то такой звук и издают.

— А я боюсь. Корова смотрит с таким видом, будто сейчас меня боднет. А я точно знаю, что мне ее подоить надо. Я говорю: «Коровушка, дай молочка…» А она улыбается, такая…

— Корова улыбается? — удивился я.

— … а у нее во рту — клыки! Как у волка. Я бросаю ведро и убегаю. Потом спотыкаюсь и понимаю, что падаю. Прямо в колодец. Вот типа того, который мы в самом начале видели.

— Ты главное эту историю завтра на концерте не рассказывай, — засмеялся я.

— Ой, да! — Наташа всплеснула руками. — Хотела с тобой как раз об этом поговорить. Можно я завтра не буду концерт вести? А то мне… Не по себе.

— Корова с клыками… — задумчиво повторил я. — Ну, это аргумент, конечно.