90-е: Шоу должно продолжаться 8

Вместе с вопросами были даны примерные ответы.

Если не брать во внимание, что это была программа про моих «ангелочков», то идея всего этого действа была понятна и прозрачна — начинающие музыканты, которые будут что-то там мямлить о своих творческих планах и любимых западных группах, никому не интересны. Зато если в студию явятся настоящие сатанисты и демонопоклонники, то зрители прилипнут к экранам и будут пищать от восторга.

— Кошмар… — резюмировала Кристина. — Какие тут могут быть правки? Тут новый сценарий нужен!

— Так мы за этим и пришли, — усмехнулся я. Перед этим визитом я не стал предупреждать «ангелочков» насчет опасности участия в этой программе. И не стал говорить всего того, что успел узнать про Первухина. Хотелось сначала самому на него посмотреть.

— Таня вроде сказала, что пять минут нужно будет подождать? — сказала Кристина и посмотрела на часы. — И зачем было вообще нас просить приехать пораньше?

Ждать пришлось около часа, даже чуть больше. Мы за это время успели совершить вылазку наружу в поисках туалета, где можно наполнить чайник водой. Была у нас мысль выдать смельчаку клубок ниток, чтобы он обратную дорогу смог найти. Но ниток не нашлось.

Мы попили чаю, на все лады обсудили тот факт, что сценарий просто ужас-ужас, и надо в нем менять решительно все.

Правда, конкретных идей Бельфегору и Астароту в голову не приходило. У меня были соображения на этот счет, но я пока помалкивал.

Больше того, кажется, в процессе наших обсуждений я понял, для чего выдается именно такой вот сценарий… Но высказывать эти мысли, опять же, не стал.

Потому что сначала мне было нужно…

— Здравствуйте, парни и девчата! — жизнерадостно раздалось от двери. — Простите, что вам тут пришлось поскучать, но ничего поделать не смог, форс-мажор! Так что давайте живенько сейчас пробежимся по сценарию. Вам как, все нравится?

— Конечно же нет! — возмущенно заявил Астарот. — Это бред какой-то, а не сценарий!

— О, это замечательно! — Первухин с детским восхищением хлопнул в ладоши. — Я очень люблю людей, которые знают, чего хотят от своего интервью! Этот черновой набросок я сделал, чтобы нам было от чего оттолкнуться. Давайте сейчас сядем и вместе подумаем! Давайте на пол? Лично у меня на ковре голова работает лучше! Кстати, девушка, вы совершенно очаровательны! Вы же будете участвовать в программе?

«А он хорош…» — подумал я, разглядывая пресловутого Диму Первухина. Ему было лет, наверное, тридцать, выглядел он как типичный советский диктор — в сером костюме с белой рубашкой, идеально уложенными темными волосами, и в тяжелых роговых очках. В его внешности не было решительно ничего демонического. Его речь, манеры и позы располагали к себе с первой же минуты. Он проявлял живейшее участие, сыпал направо и налево комплиментами, смеялся даже при намеке на шутку. И вел себя очень по-свойски. С трудом верилось, что это именно его имела в виду Наташа, когда рассказывала чуть ли не о доведении до самоубийства. И мне понадобилось напрячь всю свою силу воли и здравый смысл, чтобы стряхнуть с себя паутину обаяния, которую этот человек на нас набросил и затягивал каждой следующей фразой.

«Хм, а ведь, кажется, этот сценарий написан вовсе не затем, чтобы кто-то ему следовал, а вот за этим…» — подумал я, слушая, как Астарот рассуждает с важным видом о рок-музыке, свободе самовыражения и творческих планах. Первухин кивал, не сводя с него восхищенных глаз, и тот прямо-таки соловьем заливался.

Во мне крепло ощущение, что героям подсовывают максимально всратый сценарий, чтобы потом сыграть на контрасте. Сначала они возмущены до глубины души, потом приходит такой обаятельный Димасик, усаживает всех в кружочек на ковер, доверительно заглядывает в глаза, поет дифирамбы, рассказывает сказки о том, какие они удивительные и особенные, и как невероятно отличаются от всех прочих героев его программы, которые могут только невразумительно мямлить.

А настоящий сценарий им, конечно же, не покажут.

Ассистентка Таня сидела за письменным столом, распахнув свою папку с бумагами, и старательно записывала что-то красивыми ровными буковками, пока Астарот с Бельфегором, перебивая друг друга, излагали свое видение грядущего интервью.

— Может быть, вы можете вспомнить несколько смешных случаев с ваших выступлений? — елейным тоном спрашивал Дима Первухин. — Зрители очень любят такие вещи, им интересна каждая подробность, даже самая маленькая!

— Ну… — смутился Астарот. — Не то, чтобы смешное, конечно… Но лично я могу вспомнить, когда мы были еще кандидатами в рок-клуб и вышли выступать на сцену, из-за кулис вышел Сэнсей… Ну, Семен Вазохин…

— Это солист «Папоротника»? — спросила Таня, не отрываясь от писанины.

— Да-да, — синхронно закивали Астарот с Бельфегором. — И он говорит: «Я тут на бэквокале постою…» Зал просто обалдел в этот момент! Вы бы видели их лица!

— О, это надо обязательно включить в программу! — Первухин снова хлопнул в ладоши. — Татьяна, ты все записала?

— Конечно, Дмитрий Егорович! — бодро отрапортовала ассистентка.

— Теперь давайте поговорим о вашем внешнем виде, — сказал ведущий. — Мне говорили, что у вас замечательные сценические костюмы…

— Мне кажется, что они будут немного… неуместными, — нахмурился Астарот. — Одно дело, когда мы на сцене выступаем и поем, совсем другое — когда беседуем за стойкой.

— Вы же не хотите, чтобы они выглядели смешно? — спросила Кристина.

— О, ни в коем случае! — запротестовал Первухин. — Наоборот! Я хочу показать вас с максимально хороших сторон! Вы на моей памяти первые гости, которые мне искренне нравятся! Вы по-настоящему крутые, и поверьте моему опыту, если вы покажетесь во всей красе, то никому и в голову не придет над вами смеяться! Все будут только завидовать тому, что у вас такая замечательная и интересная жизнь!

Он плел словесную паутину, и Астарот, Бельфегор и Кристина все глубже в ней запутывались. Сомнения на лицах становилось все меньше, а доверия — все больше.

— Вот такой получился новый вариант сценария, — сказала Таня, передавая Первухину исписанные листочки.

— Недурно, недурно! — он покивал и поднял глаза на Астарота. — Александр, я хочу, чтобы вы это прочитали и сказали свое мнение.

Астарот с важным видом взял бумажки и принялся читать, беззвучно шевеля губами. Бельфегор устроился у него за плечом.

— По-моему, очень здорово получилось, — сказал он первым. — Я бы еще добавил в самое начало насчет школы, но это необязательно.

— Ах да, конечно! — Первухин выхватил бумажки у Астарота, жестом фокусника извлек из кармана ручку и принялся черкать прямо поверх ровных строчек Тани. — Школьные годы у всех зрителей были, эта трогательная история наверняка всех очарует. Еще что-нибудь хотите добавить?

Через полчаса мы уже стояли на трамвайной остановке. И у всех, кроме меня, на лицах было одно сплошное воодушевление и самодовольство.

— Такой классный этот Первухин! — сказал Астарот. — Я думал почему-то, что он будет высокомерным, все-таки звезда нашего телевидения. Велиал, у тебя лицо какое-то странное. Что-то не так?

— Ребят, а вы смотрели раньше программы этого Первухина? — осторожно спросил я.

— У меня мама всегда смотрит, — сказал Астарот.

— Неа, я вообще не люблю смотреть новокиневское телевидение, скучища, — помотал головой Бельфегор.

— Вроде один раз когда-то видела, — сказала Кристина.