95-й. Сны о будущем прошлом

— Получается девять и шесть с половиной, что ли…

— М-гм… А батареи когда меняли?

Инна с матерью растерянно переглянулись.

— То есть никогда, с тысяча девятьсот семьдесят третьего года?

— Ну… да.

— И сантехника тоже старая? Пойдёмте, посмотрим.

Кухня, ванная и туалет во всех хрущёвках прижаты друг ко другу. Ладно, хоть в этой серии туалет с ванной раздельные. Стены крашеные «панелями», то есть полтора метра от пола — синие, выше — беленые. Давно беленые.

В жилых комнатах, кстати, побелка была сделана с советским шиком, «с накатом» — когда по фону (обычно светлого оттенка) прокатывался валик с выпуклым рисунком, другого цвета. Обычно маляры имели в запасе три-пять вариантов, или соседи давали валики взаймы друг другу. Такой вариант «обоев» для тех, кто на выдумку хитёр.

Здесь листики и цветочки были напечатаны выпендрёжно, серебрянкой. Но давно, должно быть, задолго до отъезда Инны «взамуж». Извёстка основы пожелтела, местами (на солнце) сильно выгорела.

— Трубы канализации и водоснабжения, я так понимаю, не меняли с момента постройки дома?

— Да, — как будто через силу кивнули обе.

По дороге заглянула в туалет:

— М-м, с потолка подтекает иногда, да? — ну правда, вон разводы просвечивают.

— Маша со второго этажа ремонт сделала, — поторопилась уверить меня Иннина мама, — Теперь не течёт.

— М-гм… — протянула я, как будто не поверив.

Ну да, нагнетаю, а как? Они, буржуины, в Голландию рванут, марихуановые кексики лопать, а нам тут десять лет минимум ещё выживать по-взрослому.

Заглянула в кухне под раковину. Вроде сухо, и плесенью не пахнет, но угукнула многозначительно. Проверила воду. Кран свистит… Покрутила вентили в ванной. Хмыкнула. Дёрнула за верёвочку верхний сливной бачок в туалете, постояла, послушала звук.

— Да-а-а, тут в одну сантехнику сколько вкладываться, — как будто сама себе пробормотала я, заглядывая из прихожей в четвёртую комнату, между залом и кухонно-туалетным блоком, — А ремонт стен и потолков когда делали?

— М… Я точно год не помню.

— Может быть, десятилетие?

Инна покраснела:

— Зато она на солнечную сторону.

— Тополя от жары немного спасают да? — вежливо поинтересовалась я.

Тополя были высажены вдоль всего фасада и дальше вдоль дороги практически через каждые три метра. И подстригались в те годы так себе. В квартире было темновато. Но, тем не менее, тополиные кущи не помешали увидеть маршрутку, остановившуюся прямо под окнами. Маршрутчик высаживал людей, не заглушая двигатель. В щели деревянных рам потянуло выхлопом. Я-то знаю, что через год-другой им тут останавливаться вообще запретят, а хозяйки дружно покраснели.

— А балкона нет, правильно? — вспомнила я.

Жуткий минус по меркам постсоветского человека. Ну и что, что первый этаж, и не предусмотрено! Многие пристраивали, да ещё не трёхметровые, а типа лоджий, на две, на три комнаты. Иногда и второй этаж с первым договаривался, так расширялся. До сих пор в Юбилейном несколько таких домов с пристроями стоят.

Инкина мама не выдержала первой:

— Ой, купил бы уже кто-нибудь эту халупу! — раздражённо всплеснула она рукой.

Между прочим, в то время ходил очень стойкий слух, что хрущёвки рассчитаны максимум на тридцать лет, и что в две тысячи третьем дома микрорайона начнут массово разрушаться. Люди пересказывали домыслы и страшные истории, одна другой апокалиптичнее. Да-да, помню, как одно время я спать боялась. Почему-то именно спать. Мне прям представлялось, как ночью стены трескаются и рушатся…

У кого была возможность, старались обменять жильё на годы поновее.

Инка вскинулась, выпучила на мать страшные глаза.

— Ну чего, чего ты таращишься? Человек пришёл! Послезавтра билет!

Опа, вот это поворот.

Я постаралась бурно не реагировать.

— И какова же… цена?

Инна явно боролась внутри себя. Жадность с прагматичностью.

Наконец кто-то победил.

— Двадцать миллионов.

Еб*ть ту Люсю!* Извините…

*А всё Владимир Олегович со своей страстью

к красочным идиоматическим выражениям…

Хорошо, что я вслух не выкрикнула. Покивала типа с сомнением:

— М-м-гм… М-м-гм… А сколько тут квадратов, забыла спросить?

— Шестьдесят.

— А сколько собственников?

— Один, мама.

— Ну, что ж… — хватит сомневаться уже, — Если вы берёте на себя оформление у нотариуса, предлагаю проехать прямо сейчас. Потому как БТИ может с лёгкостью завернуть нас по любой мелкой причине. И пять дней рассмотрения. Отстоим день в никуда. А времени у вас уже нет. А потом уже с нотариальным договором я сама пойду в БТИ. И для этого мы составим с вами генеральную лицензию на управление квартирой от имени мамы плюс отказ от претензий с вашей стороны — на всякий случай, перестраховка уже для меня. И за это заплачу уже я. Я правильно понимаю, вы единственный наследник первой очереди? Можно документы на квартиру посмотреть?

Инна слегка оторопела от таких построений.

— Да. У нас вообще больше родни нет, только я и мама…

Я так понимаю, импортный муж не в счёт? Никогда не слышала, чтоб мужья через голову жён на что-то претендовали…

— А это вот обязательно? — Она вынесла и протянула мне свидетельство о праве собственности, от руки заполненное на казённом бланке с печатями.

— Конечно! Вдруг вы решите мамину сделку опротестовать?

Ой, не удивляйтесь, рынок такой дикий был, каких только вывертов не случалось. Так что я и впрямь перестраховываюсь, и это нормально.

Вообще, хорошо, что я сегодня про них услышала. В моей изначальной ветке времени квартиру они продали в самый последний момент, буквально за несколько часов перед вылетом. Появились какие-то барыги, совсем уж дожали их, до десятки, что ли. Типа за срочность… Я вот не могу настолько наглеть, и так предложение лучше некуда.

Я заглянула в бумаги.

О! Октябрина Сталениновна маму звать. Ничего себе… Тяжело ей придётся на западе с таким именем. Поменяет на въезде или нет, интересно?

Инна загрузилась. Зато мама бодро шлёпнула по стене ладонью:

— Я согласна! Куда поедем, девочки? На Приморский? — на этой остановке сидела тётка-нотариус с гигантской вывеской.

— Если вы не против, то лучше бы на танк или на рынок, — попросила я, — Или в любой другой отдел, на ваш выбор. Эта мне категорически не нравится. Копию аттестата мне заверяла — такая хамка, ужас. С людьми как с грязью разговаривает.

— Ну, тогда на танк, поближе. Такси вызовем? — Октябрина сняла трубку.