А если Бог это я?

— Уважаемый, мы полиция, а не кружок спиритистов. Но тут, как назло, телевидение раздуло дело о «самоубийствах» в тюремных камерах. Покатились головы, даже министра сняли. Ну и теперь боятся. Этого прислали сюда на исследования, а в случае чего — у них будет бумажка, что мы ничем не пренебрегли.

— Это точно.

— Ведь лучшей клиники нет во всей стране. Опять же, благодаря вашей бумажке, чьи-то головы останутся на своих шеях. Ежели чего…

— Как раз этот ход мыслей я прекрасно понимаю.

Громадная мусоровозка чихнула погромче и направилась в сторону выездных ворот. Ружицкий, наконец-то, мог выехать на собственной машине. Он уже попрощался, нащупал в кармане ключи, но, сделав пару шагов, остановился.

— Прошу прощения, но вот так, в частном порядке, не как полицейский и не как участник спиритического кружка… Вы считаете, что это он?

— А черт его знает. Странный он какой-то, — полицейский инстинктивно снизил голос. — Сокамерники, правда, на мозоль ему наступили. И сильно…

— Это те, который потом покончили с собой?

Полицейский оглянулся по сторонам, проверяя, никто ли их не подслушивает, потом кивнул.

— Угу.

* * *

Крик охранника, казалось, заполнял весь коридор. У этого человека был талант и замечательная глотка. Если бы в окнах были обычные, магазинные дешевые стекла, они должны были бы начать резонировать и дрожать. Только Станьчик заказывал стекла наивысшей ценовой категории, которые привозили ему по особому заказу. Стены тоже обладали превосходным звукопоглощением, и только лишь поэтому сторож не разбудил всю клинику.

— Пан доктор! Пан доктор!

— Ну вот он я, здесь. — Ружицкий прикрыл за собой двери. — Что случилось?

— Все вас ищут! — рявкнул тот в ответ.

— Так мне что, уже и в сортир нельзя выйти? Что стряслось?

— Ну, тот молодой вип приказал вас найти. А то кончится на месте.

— От испуга?

— От счастья, — выпалил охранник. Он сделал жест, как будто собрался потянуть доктора за рукав. — Сюда, сюда!

— Дорогу я знаю.

Он никак не был приготовлен к тому, что перескок у Игоря случится столь быстро. Правильно, это было только начало пути, но надежды все более сильные. Неожиданно до него дошло, что случай оказался слишком легким, и что иррационально он совершенно перестал его интриговать. Разве это вызов? Так, очередной пример для личного hall of fame, еще одна табличка, которую можно было привесить в зале славы. Но… Где-то в подсознании он чувствовал, что на сей раз это еще не конец. Что все вокруг складывается в некий странный план. Паттерн, очертаний которого он пока что не способен охватить. Сплетение случайностей. Молодой паралитик с надеждой на коварное оздоровление; малышка Оля, обладающая талантами и возможностями, почти что как у него самого, а тут еще бандит, которого он пока что не успел посетить во сне. Хм… Или все это каким-то образом соединялось?

В VIP-палате стояли Малый с выражением ярости на лице и радостная медсестра. Увидав Ружицкого, Игорь крикнул:

— Пан доктор, удалось!

— Ммм?

— Я задал себе тот вопрос во сне! Наконец!

Ружицкий придвинул стул, жестом руки отправив остальных из палаты.

— Ну что, рассказывай.

Игорь глотнул слюну.

— Мне снилось, что я заперт в каком-то помещении вместе с еще несколькими людьми. Не знаю, почему, но все вокруг ужасно боялись. Нечто близилось, оно было уже вот-вот, под самой дверью. Моя паника достигла зенита, и тут: бабах! Словно молния. Я задал себе вопрос: «А не снится ли мне это?» И это было странно, совершенно невероятно. До меня дошло, что я сплю, и что я все могу. В страхе мне вдруг захотелось перенестись в безопасное место. И я вдруг оказался на залитом солнцем шоссе, в огромном красном кабриолете среди песчаных холмов. Вокруг — ни души. Левая моя рука лежала на руле, а в правой у меня была громадная порция мороженого; ехал я достаточно быстро и был счастлив. Странно, правда?

Ружицкий отрицательно покачал головой.

— Только ведь я не люблю мороженого.

— Ну, выходит на то, что ты врешь.

Парень пожал плечами. После минутного раздумья, он вернулся к прерванному рассказу.

— И тут мне сделалось как-то не по себе, что я удираю, раз во сне могу все, что угодно. И я развернулся. На заднем сидении машины лежало ружье. Правда, с другой стороны, я несколько опасался этого «чего-то», которое таилось в предыдущем месте. Там, где в доме ожидали люди. Но в бардачке на передней панели я нашел устройство в форме наручных часов. То был выключатель сна. Можно было надеть его на запястье и выставить время. Если что-то пойдет не так, устройство сделает так, что я проснусь.

— Интересно, — усмехнулся Ружицкий. — Как для начала, обалденная креативность.

— Мой кабриолет превратился в «феррари», и уже через несколько секунд я был на месте.

— И ты убил это «нечто»?

— Да.

— Но ты не увидел, что это было такое, правда?

— Совершенно верно. Людей в средине уже не было. Я чувствовал облегчение, а потом как будто бы и забыл, что мне все это только снится. Меня вновь мучили какие-то неясные ситуации; люди, которые чего-то от меня хотели. И я снова испытал страх.

— И тогда ты проснулся?

— Да. А откуда вы знаете?

— Выключатель на твоем запястье сработал в соответствии с твоими настройками.

— Но ведь потом его уже и не было. По второй части сна я его уже не помню.

— Ты его выставил ранее, и какая-то часть твоего мозга продолжала его контролировать. Он сработал, как следует.

Парень вздохнул и задумался, покусывая губы. Ружицкий тоже ничего не говорил. Первый шаг. Легкая победа. Случай становился банальным. Но только лишь на первый взгляд. Что-то должно было иметься вместе с тем, что творилось с Олей, Игорем и с таинственным заключенным. Он чувствовал это, хотя еще не мог выразить словами.

— Пан доктор, — прервал молчание Игорь. — Вы этого хотели?

— Да.

— И что дальше?

Ружицкий послал ему теплую улыбку.

— Теперь, если вновь обретешь контроль над сном, попытайся очутиться в более рациональном мире. Там, где царят законы физики, где обычный кабриолет не превращается в «феррари» по первому желанию, где по твоему желанию не находятся ружья, где нет выключателей. Там, где ты будешь иметь возможность думать и чувствовать рационально.

— Что чувствовать?

— Все. Тепло, холод, вкусы, запахи, боль, усталость, радость и печаль. Попытайся очутиться в таком мире, как наш.

* * *

— А мы можем полетать? — спросила Оля, помогая Ханке накрывать на стол к обеду.

— На чем? На вертолете, самолете, параплане, планере? — Ружицкий отставил пузатую рюмку с коньяком и взял сигару.

— Нет, сами по себе. Вы же говорили, будто это возможно.

— В этом мире — нет. Здесь действуют законы физики.

— Тогда пошли в другое место. — Девочка уже закончила расставлять тарелки. — До обеда еще успеем?

Ружицкий вздохнул и отложил сигару.

— Здесь время — штука простейшая.

* * *

Громадный город сиял десятками неоновых вывесок, реклам, растекался уличными фонарями, пульсировал указателями на перекрестках. Все-таки, Вроцлав был не совсем таким; здесь, несмотря на лето, чувствовалось настроение Рождества.

— Ночь я люблю. — Оля вышла на полянке в сквере в центре города. Она разложила руки. — Так?

Тот кивнул.

— Но ведь я не лечу.

— А ты помаши руками, словно птица.