А этот пусть живет

– После минутного молчания он вновь заговорил: - Вот ты, Костя, интересовался могилой Сбитнева, а где упокоена Саша Ликина тебя, что ли, совсем не интересует?

– Брось, Крутилин!
– мрачно отозвался Костя.
– Мы оба с тобой знаем, что происходит с невостребованными телами, а близких родственников у Саши не было...

Михаил, вроде как устыдившись, примолк, но через минуту заговорил снова:

– И все-таки... Тебя такая женщина любила, Костя... Неужели у тебя в душе ничего к ней не осталось?

Костя воздел глаза к небу:

– Ты знаешь, все-таки уже год прошел, а иногда так душа ноет... И у меня ведь ничего в память о ней не имеется, даже плохонькой фотографии. Иной раз думаешь, все бы в жизни отдал за какой-нибудь снимок Саши, хоть с ее паспорта...

– Ребятки!
– вдруг вновь послышался голос Раи, на этот раз более чем любезный.
– Что ж вы выпиваете совсем без закуски? Я тут на рыбный рынок сбегала и принесла вам кое-что.
– Она стала разворачивать сверток из плотной бумаги.
– Вот лещ к пиву, вот рыбка красная, вот селедочка малосоленая. Селедка-то какая - жирная да с икорочкой! Ты куда смотришь, Костя?

А смотрел Константин Митин на бумагу, в которую оказалось завернуто все это добро. Она представляла собой старую театральную афишу, и на ней был изображен прекрасный и загадочный образ древней египетской царицы Клеопатры.