А где-то есть жизнь под № 2

– Марк Самуилович, – испуганно обращается она к главврачу, – а ее ведь нигде нет и еще вся кастелянская перевернута.

– Как такое могло случиться?! – багровеет тот, к кому обратились.

Среди пациенток раздался шепот удивления.

– По-моему наша больная прямо сейчас села в машину и была такова, – вдруг всем объявляет коллега Марка Самуиловича, указывая рукой на улицу.

Все ринулись посмотреть и увидели быстро удаляющуюся под кронами елей небольшую иномарку ярко-красного цвета.

– Конечно, не уверен в точности. В последний момент увидел, когда она садилась в авто, да и то со спины. И даже вроде как за руль. Сплошная загадка, по-другому и не скажешь, – продолжил он свою тираду.

– Что за чертовщина?! Как она изловчилась незаметно проникнуть в хозблок и забрать одежду. И откуда взялась эта дурацкая машина? Срочно кастеляншу ко мне и охранника, который сегодня на входе дежурит! – громко негодует глава психушки, при этом не сводя взгляда с Корнилова. А тот почему-то совершенно спокоен, лишь виновато заулыбался.

– «Ауди» похоже Анютина. Но, уезжая из дома, я сам закрывал гараж, и там стоял этот автомобиль. А мой джип, на котором я приехал – вон, припаркован, – кивает в сторону околобольничной территории.

Опять ошарашенное молчание. И только та вызывающе накрашенная девица, кто съязвила по поводу «принцессы», вдруг гомерически расхохоталась и забилась в припадочных конвульсиях. Тогда из коридора вынырнули два дюжих медбрата и враз умело спеленали ее и сделали какой-то укол. После чего безумная, секундами позже, впала в забытье. Остальные же пациентки почти безучастно наблюдают за всем этим.

Наконец, появляется ответственная за хранение личных вещей и верхней одежды больных. Из короткого сбивчивого рассказа тетки следовало, что недавно отлучившись буквально на минуту из своей подсобки, она, мол, как всегда заперла дверь. А вернувшись увидела – замок аккуратно вскрыт… Сторож-пенсионер тоже пожимает плечами – никто из постояльцев в ближайшее время не выходил за пределы психушки.

В общем, получалось нечто весьма непонятное и загадочное. Отчего, так неожиданно, эта амнезийная Анна решила проявить подобную прыть, тайно организовав собственный побег? Словно специально готовилась к нему, да еще в самый момент свидания с ней якобы «мужа». Такого рода вопрос сейчас задает себе Марк Самуилович. Наверное не он один. И о чем в этой ситуации думает тот, кто по паспорту считается Дмитрием Терентьевичем? Ведь по его виду сразу и не определишь – просто какое-то отсутствующее лицо,

словно ничего не происходит. Будто сторонний наблюдатель среди поднявшегося переполоха.

– Погоню здесь, считаю, устраивать бессмысленно, – категоричен главврач.

– Вы правы. Пойдемте отсюда, я кое-что вынужден сообщить дополнительно, – старик доверительно берется Корниловым за локоть,– но это, поверьте уж, не для всех ушей, – последнее сказано совсем тихо.

Они возвращаются в кабинет главного, этажом ниже. В след им лишь недоуменные взгляды. Там хозяин, крайне заинтригованный необычным, даже для него, психиатра, поведением этого представительного мужчины, теперь предлагает гостю выпить с ним рюмку коньяка. Но тот вдруг сам из своего портфеля достает коробку конфет и бутылку чего-то, судя по этикетке экзотического, со словами:

– Уважаемый Марк Самуилович, все-таки не буду злоупотреблять Вашим хлебосольством, а давайте-ка лучше угостимся моим, если конечно не против.

– Пожалуй, не откажусь, – ныне сговорчив главврач, разумно посчитав, что их разговор за выпивкой будет более откровенным.

Пока разливалось, попытался было робко зайти лечащий куратор сбежавшей Анны. Но Дмитрий Терентьевич скорчил недовольную физиономию и молодой медик, увидев строгую отмашку шефа, тут же ретировался за дверь, у которой сразу защелкнулся замок изнутри.

– Ну, быть добру, – нескромно первым поднимает тост этот странный посетитель и лихо закладывает за кадык янтарную жидкость, вкусом напоминающую очень терпкий ром.

Подобная инициативность почему-то ничуть не покоробила старшего по возрасту, а ведь ранее он совсем не терпел особо активных и навязчивых. Тем не менее с этим человеком, сидящим сейчас напортив, у него как-то все несколько по-другому, если рассуждать относительно некой неосознанной и сиюминутной подчиненности.

В общем, выпили. Марк Самуилович, про себя, по достоинству оценил прекрасный «букет» напитка. Только вот немного голова закружилась, и

перед глазами стали расплываться контуры предметов. Но этот неприятный эффект мигом прошел сразу после второго тоста, опять произнесенного разошедшимся Корниловым:

– Махнем-ка за то, чтобы наше сегодняшнее знакомство со временем переросло в настоящую дружбу.

А в ответ:

– Может, наконец, поговорим по-существу, – в голосе собеседника неожиданно засквозило раздражение.

– Думаю, теперь нам совсем не стоит куда-либо торопиться, – прозвучало почти повелительно.

От такого беспардонства главврач было внутренне возмутился, но лишь покорно пробормотал:

– Хорошо, пусть будет именно так.

И память его растворилась в каких-то незначительных фактах собственной жизни… При том он, сильно задыхаясь, бежит в одиночку марафонскую дистанцию, а далеко на горизонте, не приближаясь, маячит чей-то силуэт…

Пока же хозяин кабинета переживал полуанабиозное состояние, Дмитрий Терентьевич, продолжая сидеть, вдруг тихо стал «мурлыкать» припев приблатненной песенки, улыбаясь и фальшивя мотивом:

«У ней такая маленькая грудь,

А губы, губы алые как маки.

Уходит капитан в далекий путь

И любит девушку из Нагасаки».

3.

Из созерцательного и в меру лаконичного…

___________________________________

Вот хмурится лицо твое,

И за окном сплошная непогода,

Но есть ли тут вина моя? Причина, впрочем, не во мне…

_____________________________ « _________________________

Никого нет рядом. Вечное одиночество,

И вдруг, чьи-то робкие шаги,

Что, изоляции моей наступает конец? Надолго ли?…

III.

Внезапно, резко и почти бесшумно, открылся металлический люк подвала. Яркий дневной свет хлынул вовнутрь мрака, ослепив Анну и заставив ее зажмуриться. В квадрате проема над ней молча склонились две головы. Когда она все же заставила себя открыть глаза, то лишь разглядела – это мужчины.

Тут протягивается рука одного из них:

– Поднимайтесь, дамочка, – и босая, сильным рывком, была вытащена на поверхность. Животный страх перед неизвестностью полностью парализовал волю бедной женщины, которая затравленно смотрит на эту пару и ничего не говорит, хотя хочется закричать. Но инстинкт самосохранения подсказывает другое – главное сейчас не подавать виду, что боится их.