А кто у нас муж?
Шрифт:
— Идти можешь? — Даня оказывается рядом с такси, как только машина остановилась у шлагбаума. И не дожидаясь ответа, осторожно, за руку, вытаскивает меня из салона. — Маш, посмотри на меня!
Я не знаю, как он тут оказался, может, у Айса был, когда я Варе звонила или только что приехал, но мне не очень хочется, чтобы он смотрел на меня такую. Жалкую, напуганную, со спутанными волосами, в грязном пальто… Но он словно не видит всего этого, держит меня за плечи, прижимает к себе.
— Ты как? — голос глухой, чужой какой-то, не Данин.
— Каблук сломала! —
Оказываюсь вдруг в воздухе, машу руками. Ого! На руки меня поднял, несет куда-то.
Чуть не крикнула «отпусти», но вовремя одумалась. Пускай! В шею теплую ему носом уткнулась. Хорошо…
Он усаживает меня на заднее сидение ледневского вольво. Сам сел рядом с Никитой. Тут ехать-то две минуты от шлагбаума до подъезда… но они почему-то все равно машину пригнали.
Ник остановил тачку прямо у подземного лифта. Сама из машины не выхожу, может, Рыжий меня еще до лифта донесет? И точно! Жаль, тут всего пару шагов, даже устроиться поудобнее на его руках не удалось. Никогда не думала, что он поднять меня сможет, тощий ведь, как жердь.
В лифте стою, прижавшись к Дане, Леднев рядом, на нас не смотрит. Никто так и слова не произнес, пока ехали, зато как только двери лифта раскрылись…
— Машка, господи, Маша! Что с тобой? Ты жива? Что он сделал?!
Барсукова стоит у открытой двери, на ней лица нет. Не думала даже, что она так сильно за меня беспокоится.
Мы сидим на кухне Айса, Варька уже раза три, наверное, спросила, нужно ли мне еще что.
— Плодов, значит. — Айс стоит у окна, скрестив руки на груди, мрачно смотрит на меня, как будто обвиняет в чем-то.
— А я-то в чем виновата? Это он на меня набросился…
— Гарем из мужиков собрала вокруг себя. — Он явно не слышит, что я говорю. — Ты же вроде как с Савельевым встречаешься.
Блин! Я пострадавшая, а теперь еще оправдываться приходится. Что за фигня вообще?!
— Коньяк есть? — Краем взгляда вижу, как скривился Рыжий. Он трезвенник убежденный, его бесит, когда я пью. А я не выношу его сигареты и что он там еще курит!
Варя вытаскивает из бара «Хеннесси». Ну вот, уже лучше.
— Я вообще не знала, что это он! Да в жизнь с ним не пошла бы никуда! Я думала, это Матвей так прикалывается, цветы присылает.
Делаю большой глоток коньяка, чувствую, как тепло по телу разливается. Я сижу, закутавшись в большой белый банный халат, волосы мокрые до сих пор. Зато точно в безопасности, как бы зло на меня не смотрели Ник с Даней.
— Рассказывай, Маш. Все с самого начала. Что произошло.
— Да что рассказывать-то? Больной он, придурок! Я всегда подозревала, что у него с головой не в порядке. А ты, — поворачиваюсь к Барсуковой, — говорила, что он хороший, замутить еще с ним предлагала.
— Точно гарем собрала, — это уже Рыжий из угла голос подал. Хотела ему что-то едко сказать, но сдержалась. Все-таки на руках меня нес. Мог и саму ковылять заставить. С него станется.
— Никого я не собирала. Мишка с прошлого года на нервы действует,
ходит вокруг меня, но раньше никогда так себя не вел, да он пальцем до меня боялся дотронуться. — Поежилась, как от озноба, вспомнила, как тряс меня, до сих пор перед глазами губы его выкрикивающие какой-то бред.— Что именно он сказал? — Айс снова вернулся к своему допросу. — Это важно, Маш.
— Да я толком не разобрала даже. Наорала на него, сказала, чтоб отвалил, что…, — тут затыкаюсь, Даня рядом.
— Что?
Ладно, все равно он знает об этом.
— Сказала, что у меня парень есть и я … замуж за него хочу.
Ну вот, сказала. Боюсь даже посмотреть на Рыжего, хотя он сам вчера дал понять, что ничего у нас нет и не будет.
— А потом?
Черт! Леденев тот еще гад, все, что ему надо, из человека вытащит!
— Потом он схватил меня за плечи, начал трясти, кричал что-то… Что любит меня, что все для меня, деньги… И еще сказал, что убил… Это я вообще не поняла, кажется, не в себе он был.
— Кого убил? — Даня подошел ближе, сел рядом на стол. — Что он еще сказал, Маш?
— Да ничего вроде. — А самой обидно. Мог бы и пожалеть меня. Все-таки не зря они с Айсом друзья, истуканы бездушные!
— Может, тебе врача вызвать, а, Мань? — Барсукова смотрит на меня жалобно. Ей явно по фигу, что там мне этот псих больной наговорил.
— Что это вообще за хрен? Плодов? Ты так толком и не сказал, он с тобой учился? Ник?
— Обычный ботан, дерганый немного, — Леднев о чем-то задумался. — Ни с кем не общался особо, сам по себе. Не из нашей тусовки. Совсем. Слышал, что единственный сын в семье.
— У него отец ученый химик, — вставила свои три копейки Барсукова. — Он рассказывал, — добавляет тихо.
— Химик? — переспрашивает Даня.
— Ага, у него кафедра в каком-то вузе, не в нашем, но здесь, в городе.
Леднев уткнулся в телефон, что-то пишет, а я радуюсь тишине, хоть отстали от меня ненадолго. Совсем ненадолго!
— Когда твой Матвей возвращается? Ты ведь одна сейчас живешь?
Даня ставит рядом со мной большую кружку чая и зачем-то убирает бутылку «Хеннесси» со стола.
— Не знаю, недели через две, наверное.
— Здесь пока поживешь, раз твой парень шляется где-то.
— Не шляется он! — Почти кричу на Рыжего. — Тебе вообще какое дело, что со мной?! Ты бы за своей дурой лучше смотрел, с кем она шляется!
Какого черта?! Вскакиваю со стула и ухожу в зал. Так, надо одеться и ехать домой. Не хочу его больше видеть. Плевать ему на меня! Плевать!
— Мань, послушай, мы же очень волнуемся за тебя и Даня тоже. — Варька тут как тут уже.
— Даня пусть за себя волнуется, — смотрю на Рыжего. Стоит, облокотившись на косяк двери. — Его Луиза сама не в лучшей компании тусуется. — Говорю Варе, а взгляд на Дрыще.
— Маш, — Барсукова смотрит на меня, будто это мне место в психушке, а не Плодову. — Ну может, хватит?
— Не хватит! Она вчера час почти с Полянским сидела в кафе, что-то рассказывала, записывала за ним. Отличная компания, да? И я про Баринову тоже не забыла!