А-ля 90-е)))

– Что?
– по-моему, он растерялся.

– Сканворды.

– Зачем?

– А что, вы собираетесь лично меня развлекать?
– удивилась я. Фархат что-то пробормотал не по-русски и отвернулся.

– Будут тебе сканворды.

– Спасибо, - вежливо поблагодарила я.

***

Чертова девчонка! Никакой паники, никакой женской стыдливости, скромности, в конце концов. И на проститутку не похожа, даже отдаленно. Чертова девка! Все мысли только о ней, разум выписывает круги, пытаясь понять странную женщину. Сидит у окна, грызет карандаш, разгадывая свой сканворд, а он, как дурак, сидит рядом за столом, пытается просмотреть бумаги, хотя взгляд как привязанный возвращается к ней.

Совсем невысокого роста, хотя слишком худой или полной ее не назвать. Вся в черном. Всегда. Дала ключи от квартиры, парни привезли ее вещи - так тоже все черные, как вороново крыло. Узкое лицо, тонкие черты, нос с нервными ноздрями, губы бледные, острый подбородок. Лицо - бледнее луны. Тонкие длинные пальцы пианистки. Грудь маленькая, красивой формы. Выпуклая попка. Красивые ноги. А, шайтан! Он старше ее почти на пятнадцать лет!

Бумаги полетели со стола, а она перевела на него отсутствующий взгляд.

– Все нормально?
– это был единственный вопрос. Как всегда. За неделю она ни разу не спросила, как обстоят дела, когда ее отпустят, и что с ней будет, если брат не выполнит условия. Как будто ей не интересно.

– Нормально, - процедил он, собирая бумаги. Она подняла ближайший лист и протянула ему. Он намеренно коснулся ее пальцев, тут же схватил за руку, растирая в ладонях.
– А сказать, что замерзла - нельзя?

– Я всегда мерзну, - голос хрипловатый.

– Всегда-всегда?
– он взял вторую руку.

– Последние три года.

– Болеешь, что ли?

– Нет.
– Она вытянула руку и снова взялась за газету. Он отступил, чувствуя себя идиотом.

***

Я вышла из ванны, заматывая полотенце, и замерла, прислушиваясь. Внизу что-то происходило. Выстрел. Я чертыхнулась и посмотрела на мокрое белье. Кое-как натянула платье, не расстегивая пуговицы. На цыпочках подошла к двери, приоткрыла. По коридору бежал Аслан. Я высунулась, шикнула. Он обернулся, притормозив.

– Ствол есть?
– Он смерил меня взглядом, и кинул пистолет, достав другой из-за пояса. Я проверила обойму - полная. Открыла окно, огляделась. Выпрыгнула, пошла вдоль стены. Все самое интересное происходило в гостиной. А из гостиной был выход в сад, всегда открытый. Я замерла возле портьеры, прислушиваясь. Ни хрена не понятно, только матюки русские. Выглянула в щелку. Фархат стоит посреди комнаты, его на прицеле держит какой-то дядька. Толстый, неприятный. Грохот, топот - Аслан забежал, взял на прицел дядьку. Я вошла в комнату, тоже беря его на прицел:

– Три - один. Убери ствол.
– Я встала, закрыв собой Фархата. Тот выругался, и попытался меня оттолкнуть. Я легко увернулась, шагнув вперед.

– Какой кретин дал ей оружие?

– Само приползло, - весело ответила я, снимая пистолет с предохранителя.
– Отбой скомандуй, дядя. Мозги вышибу.
– Дядька сверлил меня взглядом и тоже снял с предохранителя пистолет. Я улыбнулась, и прикусила дуло губами. Боже, какая скука, на всех мужиков этот жест действует одинаково - вон, даже Аслан поплыл. Коротко, без размаха бью коленом по яйцам. Аслан быстро отбирает у него пистолет. Хорошо, что все пригнулись. В двери заскочили трое мужиков. Я - гуманная. Я стреляла по коленкам. Вопли, маты, иностранная брань. Патроны кончились. Кто-то опрокинул меня на пол за стол. Как говорил незабвенный Саид - стреляли.

– Какого черта?!
– возмутилась я.
– Самое интересное пропущу!

– Психопатка, - прошипел Фархат, вжимая меня в пол своим телом. Я поерзала и раздвинула бедра, прижимаясь ближе.
– Ты ненормальная.

– Ага, - выдохнула я ему в губы. Вокруг нас валялось всякое барахло со стола - канцелярские ножи, бумаги, пресс-папье.
– Пусти.
– Фархат чертыхнулся и скатился с меня. Я вытащила испод себя какую-то шкатулку, вручила ее Фархату. Нас поднимали с пола, отряхивали, что-то говорили. Боевиков уже упаковали и уволокли куда-то. Фархат тихим леденящим шепотом что-то выговаривал своим. Я зевнула, подобрала свой ствол, положила на полочку, поймала взгляд Аслана, губами сказал спасибо. Он прикрыл веки. Я тихо вышла и пошла к себе. Вот толку, что мылась, спрашивается?!

Из душа меня вытащил Фархат. Швырнул мне полотенце, отворачиваясь. Я невозмутимо вытиралась. Прошла мимо него, подхватывая пижаму. Оделась, села в кресло, вопросительно уставилась на Фархата. По его лицу гуляли желваки. Он навис надо мной, и тихо спросил:

– Ты вообще, вменяемая?

– Нет, - зевнула я.
– Хочешь поговорить об этом?

– Ты соображаешь, что тебя могли убить?

– На то и расчет был, - я принялась разбирать волосы.

– Жить надоело?
– кажется, это крайняя степень бешенства.

– Да, - честно ответила я.

– Что?!

– Жить мне надоело. И не хочется. Самоубийство - страшный грех. В ад мне нельзя. Так что....

– Ты чертова психопатка!

– А ты повторяешься, - скучно ответила я.

– Выдумала себе какой-то бред, и гонишь!

– Да что ты вообще обо мне знаешь?!
– прошипела я.
– Я три года в догонялки со смертью играю. Эта старая сука забирает кого угодно, но не меня, - наверное, у меня было выразительное лицо, потому что Фархат отпрянул, растеряно меня рассматривая.

– Дура. Тебе родить надо, чтобы дурь эта из башки выветрилась.
– Убежденно сказал Фархат. Я страшно улыбнулась.

– Нет, спасибо. Больше я рожать не буду.

– Больше?

– У меня был ребенок. Он умер, успев только родиться. Муж задохнулся от угарного газа за день до этого. Лучший друг разбился, когда ехал ко мне в больницу. Теперь скажи, зачем я тут осталась одна?
– этот вопрос я задавала себе каждый день, и связного ответа дать не могла.

– Соболезную, - тихо сказал Фархат.

– Спасибо, - сухо сказал я.
– Но от этого ничего не меняется. Жить не зачем и не для кого. Поэтому не мешай мне. Пожалуйста.

– У тебя есть брат, скоро будет племянник....

– Я ИМ ЗАЧЕМ?

– Прекрати. Время все лечит.

– Прошло пять лет, а легче что-то не стало, - скривилась я, встала, пошла мимо него. Он поймал меня за руку, притянул к себе, прижал. Я устало посмотрела на него.