А может?..

— Не скучал без меня? — улыбнулась она и, наклонившись, поцеловала его в губы.

— Уже начал, — с улыбкой ответил брюнет.

— Что за фотографии смотришь? — как можно более непринуждённо спросила Рид, краем глаза заметив ник Нины.

— Да разные, — пожав плечами, сказал Йен. — Сейчас лето, и Инстаграм просто взрывается от фотоотчётов с Канарских островов, Мальдив, Италии… Зак, к примеру, улетел с дочкой в Рим, Пол и Торри в Лос-Анджелесе тоже времени зря не теряют — они на все выходные уехали в Бельмонт-Шор*******. Нина с Кэндис, Джо и их общими друзьями отдыхает в Доминикане. В общем, у них всё супер, — улыбнулся Сомерхолдер.

— С каких пор ты следишь за жизнью Нины? — спросила Никки.

Йен нахмурился.

— С тех самых, как нам наконец-то удалось наладить дипломатические отношения после всего, что произошло, — уверенно ответил брюнет, дав своей девушке понять, что сейчас не время и не место для ревности. — А что?

— А… Да нет, ничего, — пробормотала Рид, не найдя, что ответить мужчине. Ссориться с ним из-за этого ей не хотелось, но и держать в себе своё беспокойство и негодование ей тоже было нелегко. Она надеялась, что теперь Йен о Нине даже не вспоминал, если только дело не касалось их работы, но оказалось, что реальность немного расходится с её представлениями.

— Никки, — мягко сказал Йен, — я прекрасно вижу твои эмоции. Извини, я не хотел тебя задеть. С Ниной мы по-прежнему общаемся в компании общих друзей, поэтому нет ничего удивительного в том, что мы знаем, например, кто из нас и как сейчас проводит своё свободное время.

— Йен, перестань, — как можно мягче ответила Никки. — Я не ревную, если ты имел в виду это. Я просто поинтересовалась. В конце концов, мы с Ниной друг другу тоже не чужие люди. Прости, я, наверное, не так выразилась.

Сомерхолдер ничего не ответил, а лишь притянул девушку к себе.

— Ай, осторожнее! — смеясь, воскликнула Никки. — Кофе же горячий.

— Я не могу дождаться того момента, когда представлю тебя своей семье, — проговорил Йен, едва касаясь губами затылка девушки, когда она устроилась на диванчике рядом с ним и положила голову на его грудь.

— Если честно, я немного волнуюсь, — тихо сказала Рид.

— Всё будет хорошо, — заверил её Сомерхолдер. — Я очень хочу, чтобы они увидели, с каким прекрасным человеком я хочу связать свою жизнь, и разделили мою светлую радость от этого вместе со мной.

— Я люблю тебя, — прошептала в губы своему мужчине Никки. Йен улыбнулся и поцеловал Никки в уголок губ.

Soundtrack: Lynda Thalie — Histoire D’Un Amour

Уставшие, но абсолютно счастливые и оставшиеся довольными прошедшим днём друзья сидели за столиком в просторном диско-баре в отеле. По всей округе грохотала музыка, и казалось, что даже сердце начинает биться в такт ей, неподалёку, на специально отведённой площадке, в ритме танца двигались энергичные доминиканцы и гости острова, старавшиеся не уступать им в искусстве румбы. Нина, Остин, Кэндис и Джо, чувствуя утомление после канатной дороги, решили немного расслабиться и выпить знаменитого доминиканского рома, который, кажется, уже давно стал символом этой солнечной приветливой страны. Вместе с ними отказалась разделить этот вечер лишь Маргарет, которая предпочла остаться в номере и просто поспать.

— Я теперь знаю, как передвигаться по канатной дороге, совершенно ничего не боясь, — говорил на пределе голоса Джо, стараясь перекричать музыку и отпивая из бокала терпкий напиток. — Бутылка рома — и ты в нирване!

— Мне что теперь, везде с собой этот ром таскать? — рассмеялась Нина.

— Ну почему бы и не выпить, например, в самолёте, — ответил Джо. — Пара стаканчиков — и никакие воздушные ямы не страшны!

— Ну не-е-ет, — протянула Нина. — Мне после сегодняшнего не страшно уже ничего. Так что я вполне обойдусь и без рома.

— Эх, мне будет не хватать этого «Кэндис, я поднимаюсь на двенадцатый этаж. Мне страшно, поговори со мной», — рассмеялась КэндиКола.

— Эй! — с возмущением воскликнула Нина. — Это было всего лишь один раз, и это был первый день съёмок «Дневников». Лестница была заброшенная, так что простительно.

Ребята рассмеялись.

— Зато есть что вспомнить, — улыбнулась Кэндис.

В этот момент музыка на несколько мгновений затихла, а затем ребята услышали нежные, кардинально отличающиеся от электронных битов, звуки романтичной испанской гитары. Композицию Нина узнала с первых аккордов.

— Это же Линда Тали! — с нескрываемым восхищением воскликнула болгарка. — “Histoire D’Un Amour”… Моя любимая испанская композиция…

Нина встала со своего места и прошла к танцполу, жестом приглашая разделить с ней эту чарующую музыку Джо, Кэндис и Остина. Первыми на её приглашение откликнулись Джо и Кэндис: они никогда не слышали эту композицию ранее, но она им показалась очень романтичной и вполне подходящей для парного танца. На своём месте остался лишь Остин, сославшийся на то, что совершенно не умеет танцевать, а потому предпочтёт наблюдать за происходящим на танцплощадке со стороны.

Нина почувствовала, как усталость в одно мгновение покинула её, едва она услышала первые аккорды своей любимой композиции. Ей казалось, что музыка вот-вот потечёт по её венам, станет с ней единым целым. Возможно ли такое? Нина точно знала, что возможно. В своём цветном летнем лёгком платьице она казалась Остину такой нежной и невообразимо прекрасной, а её движения — настолько изящными и чувственными, что он ощущал, как его сердце с каждой секундой начинает биться быстрее. Отвести взгляд от красавицы болгарки он был уже не в силах.

Нина медленно кружилась в танце, который совмещал в себе черты болеро и самбы. Раз — шаг влево. Два — шаг назад. Три — шаг вперёд и снова немного влево. Лёгкие покачивания вперёд и назад, чувственные движения бёдрами, в которых не было ни капли пошлости, но была страсть. В движениях Николины не было ничего необыкновенного или сложного, но за болгаркой с восхищением наблюдал не только Остин, но и некоторые другие мужчины. Нина бесшумно скользила по полу, и со стороны казалось, что она его совсем не касается каблуками своих туфель, которые совершенно не мешали растворяться в танце до самого конца. Гибкость тела, стройный стан, ослепительная улыбка, чувственный взгляд горячих карих глаз — всё в болгарке в этот момент казалось Остину чарующим и невыносимо привлекательным.

«Это история любви

Вечной и избитой,

Что приносит каждый день

Всё хорошее и всё плохое,

С часом объятий и прощаний,

С вечерами тоски

И чудными рассветами.»

Он вслушивался в каждое слово этой старой испанской песни, которой было уже более полувека, и ему казалось, что это про него, что сейчас он стоит на пороге такой же любви: мучительной, томящей, но такой светлой и необходимой. И отчего-то в этот момент Остин почувствовал такую лёгкость, что ему захотелось обнять весь мир. Можно было бы подумать, что его сознание затуманено дурманом рома, но это было не так: он был опьянён красотой девушки, которую знал всего неделю, но которая уже успела оставить в его душе глубокий след. Стоуэлл с радостью сдавался в этот сладкий плен, и более всего на свете ему сейчас хотелось, чтобы этот танец не кончался.