А мы с тобой не чужие

Сережа поглаживает меня по бедру – рассеянно, немного властно. Через мгновение он подтягивает меня к себе ближе и нависает надо мной. В его глазах пылает желание. Его губы блуждают по моей шее, по плечам, накрывают мои жарким поцелуем, и от его истинно мужских прикосновений я успокаиваюсь.

Утром все, как обычно - мы торопимся. Сергей поправляет безупречную серую рубашку и галстук, улыбается мне, целует в щеку, гладит по взъерошенным волосам неспешно завтракающего Данила. У сына каникулы, ему некуда спешить.

— Через час приедет бабушка, — спохватываюсь я. После трагедии наши с Сережей мамы взяли Даню на себя. Дали нам окунуться в карьеры, чтобы пережить потерю. Бабушки дежурят по очереди. Один день – моя мама, один день мама Сережи. Сегодня очередь свекрови.

— Мам, зачем бабушка к нам ездит? — Даня хмурит брови. Совсем, как отец. Они похожи. Тот же цвет глаз – зеленый, те же крылья носа, волевой подбородок. От меня передалась разве что форма губ.

Сергей подходит к сыну, с любовью гладит его непослушные волосы.

— Данил, ты же знаешь, мы с мамой работаем допоздна. Бабушка должна быть рядом, в случае чего. Обед приготовить, съездить в торговый центр. Да мало ли, что может случиться в наше отсутствие?

Я согласно киваю. Торопливо допиваю кофе, поглядываю на часы. Выгляжу безупречно – новое офисное платье кремового цвета идет мне как никогда. Пора бежать, планерка в девять утра. Главное, не опоздать, начальник не любит, когда опаздывают заместители.

— Я собаку хочу. Когда вы купите мне собаку? Вы же обещали… — канючит Даня.

— Давай на следующий год? — умоляюще смотрю на сына.

— Да, было бы неплохо и сестричку на следующий год завести, — Сергей выразительно смотрит на меня.

Я шумно выдыхаю. Снова больно колет сердце. Не поддерживаю и не отрицаю. Знаю, что он скажет, если я поделюсь своей болью. Что прошло два года, что пора отпустить и забыть, и просто жить. Сергей не любит, когда я делюсь своими чувствами. Когда я страдаю, он злится. Даже не знаю, почему. Так или иначе, а мое главное правило в семье – не выходить на открытый конфликт с мужем. Ведь в нашем союзе глава – Сережа. Мое мнение мягко, но уверенно не берется в расчет.

— Сереж, я вчера историю Шульгиной Юли видела в сети. У нее дочка, оказывается, есть, — желая перевести тему, спохватываюсь я.

На несколько мгновений в кухне воцаряется гробовое молчание. Удивленно перевожу взгляд на мужа. Так тихо, что слышно его дыхание.

— У Шульгиной? — Сергей хмурится, будто пытается вспомнить, о ком речь. — Ах, да, Юлька! Совсем про нее забыл. Ума не приложу, Даша. У меня пятьсот человек в подчинении. Думаешь, легко за всеми уследить?

— Она же к тебе в секретарши нанималась? — теперь моя очередь удивляться.

— Шульгина? Нет, что ты. У меня другая секретарша, — отчего-то тушуется Сергей.

— Да ладно, — я хлопаю глазами. — А я думала, вы так и работаете бок о бок?

— Даш, ты когда в последний раз интересовалась моей работой? У тебя же все мысли исключительно о факультете и кафедре, — фыркает он.

— И о начальнике! — вставляет свои пять копеек Даня. — Он у мамы очень плохой и никуда ее от себя не отпускает.

На это замечание мне совершенно нечего ответить. Прячу виновато взгляд. Декан факультета Новиков и в самом деле не самый лучший начальник.

Подхватываю сумку и ныряю в новенькие лодочки на высоком каблуке.

— Даша, мне придется сегодня задержаться, — летит в спину дежурная фраза от Сережи, и я застываю у выхода.

— Опять? — оборачиваюсь хмуро.

— Встреча с партнерами в неформальной обстановке, исключительно мужская компания, — пожимает плечами муж. — И поговори насчет отпуска на работе. До конца лета всего неделя. Надо Даньку на море свозить. Мне нужны даты, чтобы заказать горящий тур. Так что потряси своего Новикова. Уверен, он согласится.

Я рассеянно киваю. Попробую уговорить.

Глава 4

— Нет, нет и еще раз нет! — кажется, Новиков хочет испепелить меня взглядом. И даже новая сплит система, которую установили в просторной приемной декана, не может его остудить. — Сухорукова, какой отпуск?! У нас завал, ты же знаешь лучше меня, разгар сезона, приемная комиссия только завершила свою работу, а разгребать некому! То, что твоего спиногрыза надо везти на море, это не оправдание! У него есть все, и даже больше! У меня в десять лет из игрушек был только деревянный автомат, который своими руками выстругал.

— Я поняла, — мысленно закатываю глаза. Поглядываю на начальника с неприязнью. Нет, мне никогда не нравились мужчины моего возраста. Сергей, мой муж, старше меня на тринадцать лет, и это сразу чувствуется – он опытный, спокойный, он всегда главный. А этот… Вроде все при нем, но у меня почему-то ощущение, что я сижу за одной партой с одноклассником, которого хочется огреть по голове учебником.

Андрея Игоревича Новикова огреть папкой с документами руки чесались с тех пор, как мы оказались в одной аспирантуре. У нас с ним было какое-то нездоровое соперничество и неприязнь до темноты в глазах.

Деканом факультета выбрали его, а не меня. За харизму, за то, что холост и привлекателен. За то, что мужчина. А я – женщина. У нас всегда было разделение по половому признаку. Если мужчина и женщина имеют одинаковые заслуги, выберут мужчину.

То, что меня поставили его заместителем, доставляло Андрею Игоревичу какое-то садистское наслаждение. А еще его жутко раздражал тот факт, что я замужем за успешным бизнесменом Сергеем Сухоруковым.

Андрей Игоревич Новиков сам писал кандидатскую, а потом и докторскую. А мне – что уж греха таить – все купил Сережа. Он в тот период нашей жизни вообще беспробудно пил и скупал для меня все подряд – шубы, машины, путевки - лишь бы увидеть хоть каплю живого блеска в моих карих глазах. Диссертация, приемная комиссия – все было куплено, все были подкуплены. Главное, чтобы Даша в свете софитов прошествовала за кафедру и ей присвоили звание доктора наук.

Не удивительно, что Новиков бесится, ведь мне досталось почти даром то, ради чего ему пришлось очень серьезно бороться. За свою докторскую мой начальник бился не на жизнь, а на смерть, стиснув зубы. И надо сказать, его целеустремленность окупилась сторицей. Сейчас он у нас ходил в свете софитов под аплодисменты влюбленных в него без памяти всех без исключения женщин, менял их, как перчатки и издевался надо мной, как над единственным выбившимся из стаи его фанаток недоразумением.

— Нет, Сухорукова, — подойдя так близко, что я слышу его дыхание и терпкий дорогой парфюм, еще раз выдает Новиков. — Выучи назубок это слово. Хочешь быть на коне, учись пахать за троих. Хочешь должность, будь как все. Отпуск могу предложить в октябре. Тогда и поедешь на море.