А потом пришла любовь

Не сказав ни слова, Стелла закрыла лицо руками. Адриан подошел к ней и погладил по голове:

— Не расстраивайся, Стел. Если бы Мэтью не захотел помогать мне… если бы он подумал, что мы обманули его, он мог бы тут же, одним махом, прекратить оплату моей учебы. Я не знаю, почему ты бросила его, — то есть настоящей причины, — но, во всяком случае, ясно одно, он все еще хочет помогать тебе и дает тебе это знать.

— И я так думаю, — вздохнула Стелла. — Но это значит, что я буду у него в долгу.

— Может быть, он чувствует себя твоим должником.

Появление миссис Перси с накрытым сервировочным столиком прервало дальнейшее обсуждение, и Стелла пошла в свою комнату, чтобы побыть в одиночестве. Разговор о муже вызвал в ее памяти настолько яркий его образ, что Стелла почти осязала присутствие Мэтью. Подойдя к окну, она широко распахнула его, по привычке ожидая вдохнуть чистый, свежий воздух верещатников и услышать грубоватые звуки Йоркшира. Каким теплым и настоящим был Мэтью по сравнению с мужьями ее подруг, каким земным и естественным! Прижав к лицу занавеску, она старалась унять слезы.

— Что я бросила? — плакала она. — Что мне делать с моей жизнью?

Открылась дверь, и вошла миссис Перси с чашкой чая:

— Выпей, дорогая. Тебе это полезно. — Она с сочувствием посмотрела на дочь. — Адриан только что рассказал мне о том, что сделал Мэтью. С его стороны это очень… очень славно…

— Да, — машинально ответила Стелла.

— Ты не должна мучиться по этому поводу. Он легко может себе это позволить. — И поспешила добавить: — Я имею в виду, как доволен он будет, когда к Адриану придет успех. У него появится возможность говорить, что именно он помог Адриану достичь славы.

Вот уж это — последняя инвестиция в мире, имеющая значение для Мэтью.

Сколь мало ее мать понимала его подлинную доброту!

— Адриану сначала следует добиться успеха, — сухо ответила Стелла.

— Добьется.

— Почему ты так уверена?

— Потому что я его знаю, — защищалась мать от саркастических замечаний дочери. — Подожди, вот появится у тебя собственный сын, тогда ты поймешь.

Стелла поставила чашку. Она никогда не думала о детях. В ее воображении отчетливо возник маленький крепенький мальчик с характером Мэтью и синими отцовскими глазами.

— Стелла, я с тобой разговариваю.

— Прости, я не расслышала.

— Я говорю, что сегодня вечером придет Чарльз, он хочет повидаться с тобой.

— Чарльз? Откуда он знает, что я дома?

— Девочка моя дорогая, не хочешь ли ты, чтобы я хранила это в секрете, а? Он позвонил, чтобы узнать, как у меня дела, и, естественно, я ему рассказала, что ты бросила Мэтью.

— Не следовало этого делать.

— Почему нет? Было время, когда он знал все. В самом деле, Стелла, не собираешься же ты вести жизнь отшельницы.

— Может быть, и нет. Но не думаю, что благоразумно начинать ее опять с Чарльза.

— Ты изменишь свое мнение, когда увидишь его.

Позже вечером, когда Чарльз входил в комнату, Стелла поняла, что имела в виду мать. Он был копией сказочного принца! Не слишком мускулистый и энергичный, но с безупречными манерами и такой же безупречной речью — да о таком идеальном муже мечтала любая девушка!

Вспоминая последнюю встречу с Чарльзом и то, что потом произошло с ней, Стелла приветствовала его несколько чопорно, но его явное удовольствие от того, что он снова видит ее, сгладило возникшую было неловкость, и вскоре Стелла так же легко, как когда-то, болтала с ним. Только когда мать оставила их наедине, неуклюже сославшись на то, что хочет посмотреть какую-то телевизионную программу, она опять почувствовала себя скованно.

— Не смотри так тревожно, — успокоил ее Чарльз. — Если не хочешь, можешь не рассказывать мне, почему ты оставила Мэтью.

— Нечего рассказывать. — Он смотрел так недоверчиво, что Стелла неохотно продолжила: — Мы оба поняли, что наш брак был ошибкой. Ни один из нас не был счастлив, и потому… казалось, что лучше будет расстаться.

— Ты приняла правильное решение. Я рад. Очень рад.

Она облизнула губы. Чарльз, конечно, предполагал, что услышит больше, чем услышал, но Стелла не могла сказать этого:

— Мое мнение не изменилось. То, что я сказала тебе в нашу последнюю встречу… что я не люблю тебя… Я и теперь так думаю. Ты нравишься мне, Чарльз, больше всех, кого я знаю, но я не люблю тебя.

Если он и был разочарован, то никак этого не показал:

— Откуда такая уверенность? Ты все еще расстроена тем, что ушла от Армстронга. Даже притом, что ты не любишь его, расстроившийся брак — дело нелегкое. Я предлагаю пока не говорить о будущем.

Стелла поднялась и беспокойно заходила по комнате:

— Ты ошибаешься, Чарльз. — Она решительно взглянула ему в лицо. — Я не люблю тебя и не хочу выходить за тебя замуж. Было бы нечестно с моей стороны позволить тебе верить в обратное.

Чарльз осторожно положил ногу на ногу:

— Если бы я не знал тебя лучше, я сказал бы, что ты влюбилась в Армстронга.

— А если бы и так, это что, так невероятно?

Он глубоко вздохнул:

— Тогда почему ты его бросила?

— Потому что есть вещи, о которых ни один из нас не сможет забыть.

— Значит, вместо этого вы собираетесь забыть друг друга!

— Да.

— А если ты не сможешь? Вернешься к нему?

— Он меня не принял бы.

— Понятно. — Чарльз подошел и, пальцем приподняв ее подбородок, заглянул Стелле в лицо. — А ты уверена, что не творишь из Армстронга этакого романтического, несправедливо обиженного героя? Я не знаю, что тем вечером произошло между вами после того, как я ушел, но, что бы там ни было, не позволяй себе запутаться в этом. Армстронг знал, что ты чувствуешь к нему, когда женился на тебе. И если он в конце концов получил ссадину, то сам в этом виноват. Ты жалеешь его… и ничего больше.

— Ты очень уверен в том, что говоришь.

— Я знаю, о чем говорю, — сухо сказал Чарльз, — в этом моя единственная надежда.

Он отпустил ее и пошел к двери:

— Я оставлю тебя одну на несколько месяцев. Если захочешь увидеться, ты знаешь, где меня найти.

— Спасибо, Чарльз, ты всегда все понимал.

— Это может стать хорошей эпитафией для меня, — сказал он и вышел.

Заплакав, Стелла опустилась на стул. Может быть, Чарльз прав, предполагая, что она путает жалость с любовью? Может быть, ее чувство к Мэтью — просто мечта загладить свое низкое с ним обращение? Если это так, его поход к Белл снимал с нее вину. И все-таки даже несмотря на то, что Стелла знала о другой женщине, ей хотелось успокоить Мэтью, хотелось, чтобы из его глаз исчез стыд, а плечи распрямились. Да, то, что она испытывала к Мэтью, называется жалостью, но это не означает, что она не любит его! Ведь каждой женщине, когда-нибудь любившей мужчину, известно, что в чувстве, достойном называться любовью, есть сострадание и что, несмотря на всю свою силу, мужчина очень нуждается в ласковой женской руке.