А в конце стоит парковочный столб

— Неплохо. Но тут не больше, чем на 600 фунтов. Раньше, когда самостоятельно оплачиваемая сумма составляла только 110 фунтов, одного помятого крыла было бы достаточно. Но сегодня необходимо разломать весь корпус, чтобы достичь хоть чего-то стоящего. Не будете ли вы столь любезны, продавить мне дверку?

— Охотно.

Оценив дистанцию, я произвел фланговый удар на полном газу. Мой задний бампер показал, что он умеет. Раздался глухой треск, полетели осколки стекла, дверка Векслера слетела с петель, — действительно, в солидарности водителей есть что-то возвышенное.

— Что-нибудь еще?

— Спасибо, — сказал он. — Пожалуй, достаточно. Больше не надо.

Его отказ несколько разочаровал меня, но, в конце концов, это же он собиратель повреждений. Я вылез и полюбовался произведенной работой. Ее надо было видеть. Не только дверки, но весь бок машины был разворочен. Это требовало такого смачного ремонта!

Когда я вернулся к своей машине, то обнаружил, что мой собственный бампер тоже получил существенные вмятины.

— Ну, как у всех новичков, — заметил д-р Векслер. — Вам не следует выезжать под острым углом, запомните это себе на будущее. К сожалению, бампер будет вам стоить не более 50 фунтов… Подождите-ка. Я вам раздобуду еще 400 фунтов.

Д-р Векслер откатил свой уличный крейсер на стартовую позицию и чувствительно въехал им в мою левую боковую дверку. "А сейчас вы получите от меня еще одну новую фару".

И он разбил мне старую с минимальным вступлением и максимальным результатом.

— Не стоит благодарности, — сразу предупредил он. — Утром отправляйтесь к Максу — вот его адрес — и передайте от меня привет. Вам ни гроша не придется доплачивать.

Перед моим внутренним взором открылась широкая, небывалая перспектива.

А может быть, меня просто охватила жажда разрушения из давно ушедших дней детства? Я предложил Векслеру немедленно, прямо на этом же месте, совершить лобовое столкновение наших машин, но он отмахнулся:

— Не преувеличивайте, дорогой друг. Так это у вас легко войдет в привычку. Давайте-ка, дадим страховке хотя бы разок все это оплатить. А потом вы сами решите, что делать дальше.

Мы распрощались крепким рукопожатием. Векслер пошел к Максу, а я в автомагазин — покупать новую машину. Частная парковка

Одним жарким летним вечером мы с Йоселе решили посетить широко известную выставку "Дом и огород", которую с такой охотой посещают юные дамочки из общества.

Мы приехали на моей машине и запарковали ее на длинной площадке у входа. Пока я ходил за билетами, Йоселе прислонился к стене и ковырял у себя в зубах.

Через некоторое время к нему подошел какой-то господин и спросил:

— Почем?

— 35 агорот, — сказал Йоселе и взял деньги вперед.

Господин остался стоять и всем своим видом изобразил ожидание. Наконец, он спросил:

— Вы не дадите мне квитанцию?

— Какую еще квитанцию?

— Что значит: какую квитанцию? На мою машину!

— Ах, вот оно что! — Йоселе вырвал из своего блокнота листок и написал на нем номер автомобиля, из которого вылез человек: Т-14948.

Человек аккуратно сложил записку и сунул ее в бумажник. При этом он захотел выяснить, почему, собственно, тут за парковку он должен платить 35 агорот, тогда как на охраняемой стоянке за плавательным бассейном это стоит всего 20 агорот. На что Йоселе предложил ему забрать свой автомобиль и поставить его за плавательным бассейном.

Лицо человека побагровело, но поскольку он собирался посетить выставку, мы толком не расслышали, что он сказал. Во всяком случае, доброжелательным это не было.

Йоселе, в свою очередь, наотрез отказался от плана посетить выставку. Но у стены он больше не стоял, а бежал к каждой подъезжающей машине, издали помахивая вылезающему из нее водителю, вручал ему записку с номером его машины и сегодняшней датой и говорил:

— 35 агорот.

Только один-единственный водитель, известный всему городу скряга, отказался платить и припарковал свою машину тремя километрами дальше (даже не верится, что из-за тех паршивых 35 агорот).

Уже через 10 минут блокнот Йоселе был полностью опустошен. По счастью у меня с собой оказалось два недавно полученных формуляра с надписью "Последнее предупреждение перед принудительным исполнением приговора". Я сделал из них некоторое количество маленьких листочков, на обратной стороне которых Йоселе в дальнейшем писал номера автомашин и сегодняшнее число.

В конце концов, и этот запас бумажек иссяк, и мы пошли на выставку. Там одна очень симпатичная девушка, которая рекламировала картофелечистку, завела с нами дружескую беседу и захотела оставить свой номер телефона, однако во всех наших карманах мы не нашли ни кусочка бумаги, чтобы этот номер записать.

Когда мы покидали выставку, мы толком уже и не думали о вверенных нам автомобилях. Но нам пришлось снова вспомнить о них, когда господин, с которого начался поток всей нашей клиентуры, смертельно бледный, попросил нас подойти и сунул в нос Йоселе его квитанцию. Кто-то, как он укоризненно заметил, спер его машину.

Йоселе обстоятельно исследовал квитанцию. Затем ин изрек:

— Т-14948. Все правильно. Что ж, получите обратно ваши 35 агорот.

Выходные нам захотелось провести в Южной Америке. Последний крик массовой информации

На первый взгляд, такси, которое я взял в час пик на углу улицы Фришмана, мало отличалось от других своих собратьев на Ближнем Востоке: немного разбитое, но еще ездящее, набитое, как пепельница, остатками еды и обрывками бумаги, залепленное внизу сидений пережеванной жвачкой, а из самих сидений, там, где находятся прожженные сигаретами дырки, торчало несколько пружин.

Короче: обыкновенное израильское такси.

Несколько необычен был шофер: коренастый парень предположительно восточноевропейского вида, если судить по его профилю. Я судил по его профилю, потому что мог видеть только его. Он немного косил во время всей поездки, и его взгляд был постоянно направлен вниз. Направо и вниз. Но только во время поездки.

Внезапно раздались низкие бодрые сигналы, короткое, ритмичное "тата-та-тата". Было ровно 21 час.

— Что передают по радио? — спросил я.

— Понятия не имею, — прозвучал ответ. — У меня тут телевизор. Симон Темплар.

Я наклонился немного вперед и посмотрел ему через плечо. Действительно, у его ног лежал маленький телевизор, в котором сейчас выступали "Али-баба и 40 разбойников", татата-та-тата. Картинка и звук были относительно нормальными, только иногда этот маленький ящичек подпрыгивал вверх-вниз, поскольку городское управление Тель-Авива решилось, наконец, на запоздалый ремонт транспортных магистралей.