А в небе стрижи

Смотрел он так же, словно фотографировал, хотя и задержался на ней взглядом на несколько секунд. Она спустилась на один пролёт и оглянулась – он шёл к Кузнецовым.

Постояв, Алёнка побрела домой. Вдруг вспомнив, расстегнула пальто, подняла свитер и, найдя фотографию, остановилась под фонарём.

Он улыбался ей. Девушка прикоснулась губами к лицу, которое врезалось в её память. Господи! Она комсомолка, но обязательно будет верить в Бога, если он оставит Саньку в живых. Это несправедливо, если он даже не узнает, что у него будет ребёнок. Ей не надо алиментов, она вырастит… они вырастят: все, начиная от бабушки и заканчивая ворчливым папкой, ждут появления малыша. Мама вяжет носочки и шапочки, отец заказал детскую коляску и одежду в разных концах страны, куда едут его знакомые. Ей ничего от него не нужно, только немножко любви.

Алёнка знает, что за её спиной перешёптываются, но никто ни разу не сказал вслух о том, какая она глупая. А бабушкины подруги обязательно остановят и расспросят о самочувствии. Софочка молодец, она не умеет ни шить, ни вязать, но с ней интересно, как с подружкой. Она выпытывала у Алёнки, хороший ли Санька любовник, а девушка, краснея, ответила правду:

– Не знаю, я была с ним только один раз, а других у меня не было.

– Потому-то и залетела, что глупая, – Софочка сочувственно гладила её плечи и руки, когда Алёнку в очередной раз стошнило.

Они ходили с мамой к врачу – тот велел ей быть осторожной, потому что резус крови отрицательный, и если Алёнка не доносит этого младенца, то рождение второго может и не состояться.

Опасность патологий у ребёнка возрастает. Поэтому она, несмотря на то, что поправилась совсем немного, ходит медленно и нисколько не злится из-за тошноты.

«Больше положительных эмоций» – это указание в семье выполняют все, кроме Саши. Хоть бы узнать, что он жив и здоров и… и чуть-чуть любит её.

После ухода Алёнки в квартире Кузнецовых воцарилась тишина, которую, кашлянув, прервала мать:

– Что же ты, Марина, так неуклюже с подругой-то?

– Я что-то не поняла – Витька что, в армию ушёл? – спросила девушка, слизывая крем с оставшегося кусочка торта.

– Да не от Виктора она ребёнка ждёт, а от какого-то другого парня, который в Афганистан уехал воевать.

– И давно Алёнка беременна? – Марина внимательно глядела на мать, начиная догадываться о чём-то, но в дверь вновь позвонили, и она побежала открывать. – Вам кого? – не очень любезно спросила она у незнакомого мужчины.

– Кузнецовы здесь живут?

Мать, хватаясь за стены, побежала к выходу, а отец изменился в лице и вскочил, уронив стул.

– Это от Игоря? – выдохнул он. – Что с ним?

– Всё в порядке, – раздался по-военному чёткий голос, – я с весточкой от него.

Но матери стало плохо, она никак не могла вздохнуть. Её усадили, Марина накапала «Корвалола», видя, что и отец бледный, дала выпить и ему.

– Полканов Павел Егорович, – представился мужчина. – Меня тут в Союз командировали, и я решил к вам заехать, сказать, что с вашим сыном всё в порядке. У меня час времени – вы письмо ему соорудите.

– Сейчас-сейчас! – воскликнули обе девушки, Таня и Марина. – Вы садитесь. Чаю попейте, у нас и торт есть.

– Может, чего покрепче? – спросил отец.

– Спасибо, крепкого я уже выпил, а от чаю не откажусь.

Девушки, слушая тихое повествование о том, что жизнь у Игоря похожа на курорт, писали ему письма. Они не знали, что Полкан умеет владеть собой и его интеллигентная внешность – такой же камуфляж, как и гражданская одежда.

ГЛАВА 12

Полкану поручили набрать и подготовить ещё одну группу бойцов. Оставив вместо себя Саньку, он проехал по училищам. Советовался с начальниками и, выбирая добровольцев, понял, что подсознательно ищет детдомовских.

Почему? Он бы не мог ответить. И совсем не потому, что их некому оплакать. Может быть, потому, что сам он был послевоенным сиротой? А может, глядя на Саньку, понял, что они самой жизнью запрограммированы на выживание.

Идя по улицам города, он чувствовал себя здесь чужим. В голове не укладывалось, как люди могут веселиться, влюбляться, ходить в кино, когда там война… Павел понимал, что, не дай бог, будь война в Советском Союзе, люди бы так не относились к ней. Значит, эта война неправильная, под каким соусом её ни подавай.

Только родители тех, кто носит погоны, сейчас умирают от страха за своих детей. Взять отца Игоря – мужик прикурить не мог, так дрожали руки в ожидании плохой вести. Слава богу, набожным он стал за последние годы. Слава богу, он к ним не с похоронкой. Но кто знает, что случится завтра…

А Саньку никто не ждёт. Парень этот – прирождённый тактик. За друга порадуется: тому и девушка, и сестра написали. Согреют и его их строки. Он не знал содержания писем, и хоть они были не заклеены, даже глазами не пробежал. Этот всё правильно прочитает.

Так и случилось: Игорь читал Саньке оба письма вслух, даже те строчки, где Танюшка упрекает его в том, что не подарил ей брачную ночь, а ещё лучше бы оставил ей ребёнка – не тосковала бы тогда она, некогда было.

Читая письмо Маринки, Игорь запнулся в том месте, где она пишет, что Алёнка ждет ребёнка. Он почему-то думал, что она нравится Саньке, а он – ей. Но, видимо, предпочла спокойную жизнь со своим Витьком. Он неплохой, в общем-то, парень, балабол только.

Эти два листочка, написанные торопливым женским почерком, смогли унести его мысли через горы, туда, где светились теплом окна и глаза любимой девушки. Видел Игорь и мать, дрожащую как осиновый листок, понимая, что если не вернётся, то и они с отцом на белом свете долго не задержатся.

Санька с молчаливой полуулыбкой слушал нехитрые строки о той жизни на гражданке, и всё ему казалось немножко наивным, но уходить от друга не хотелось, он как будто ждал чего-то ещё.

И дождался. Значит, замуж та глупышка вышла, и уж ребёнка успела смастерить. Кольнуло что-то в груди неумолимой досадой, но он отогнал от себя эту мысль. Спать надо: не знай, когда опять поднимут…

Спроси кто Марину, почему она не написала Саше, что ребёнок у Алёнки от него, она не ответит. Любила она подругу, но летом, когда Санька приглашал Алёнку на танцы чаще, чем её, Марине хотелось, чтобы та уехала куда-нибудь на это время или со своим Виктором ушла в другую кампанию. Ведь есть же у них другие друзья, обкомовские.

В этот момент забылось, что она всегда ценила в Алёнке её простоту в общении, без всякого зазнайства. Маринка у них много раз ночевать оставалась и объедалась икрой из пайков или колбасой копчёной «салями» – её только обкомовским и давали, в свободной продаже нигде не было. И списывать Алёнка давала, если Маринка зачитается романом и уроки не сделает.

Домашним она не сказала, что стажироваться пошла на хирурга. Вдруг война не кончится – она тогда поближе к Сашке может оказаться.

Марина опять не попрощалась с Алёнкой. Даже по телефону. И от этого гадко было на душе, как будто она предала свою лучшую подругу.