А в остальном, прекрасная маркиза...

— «Черный квадрат» — это концептуально.

Зато в личной жизни Алла приобрела опыт бесценный. Дважды была влюблена. Первый раз несчастливо, а потом счастливо. Второй раз напротив: сначала счастливо, потом несчастливо. Первого избранника забрили в армию, и теперь они переписывались. Поддерживая боевой дух солдата, Алла не посвящала его в свои амурные дела. О втором парне Алла говорила подругам: «Между нами пробежала искра, и мы поняли, что не можем жить друг без друга». Искра, как известно, явление хоть и ослепительное, но короткое, недолговечное, через несколько месяцев от искры даже следа не осталось. Алла заявила молодому человеку:

— Ты не такой, как я думала.

Собрала вещички и вернулась к родителям.

Бывший любимый до сих пор ее терроризирует, названивает и сторожит у аудиторий. Все пытается выяснить, в чем конкретно он «не такой» и как исправиться.

Ах, эти мужчины! Большинство весьма умные и в то же время абсолютно глупые.

Вот и Селиверстов с массой подробностей рассказывает, как его гениальную диссертацию гнобят завистники и обскуранты. «Это кто такие? — думает Алла. — Обскуранты — впечатляющее слово. Надо посмотреть в словаре и взять на заметку».

Ее выпученные глаза Константин Петрович принимает за демонстрацию живого интереса. На самом деле Алла таращится, потому что засыпает, глаза слипаются.

Селиверстов вел у Аллы спецкурс по эстетике Возрождения. Сегодня был зачет, Алла не знала ни бельмеса. Единственной надеждой было, что студентов, аккуратно вносящих плату за обучение, не валили в сессию.

Алле достался вопрос «Утверждение в архитектуре античных ордерных принципов, развитие типа светского здания — палаццо». Алла отвечала последней. Села за стол к экзаменатору, три секунды (мысленно считала), опустив голову, рассматривала листок, потом подняла глаза, в которых только бегемот толстокожий не мог прочитать трогательного вопроса: «Вы же не обидите меня, красивую, слабую, трепетную и несчастную?»

Тяжело и беспомощно вздохнула, принялась читать то, что написала на листочке:

— Утверждение в архитектуре Возрождения античных ордерных принципов имеет очень большое значение. Оно революционно повлияло на весь последующий ход развития мировой архитектурной мысли и не утратило своего значения до сегодняшнего дня. Развитие типа светского здания-палаццо существенно обогатило сокровищницу Возрождения, оказало влияние на его этику и эстетику…

Все! Больше у Аллы не было написано ни строчки. Она снова посмотрела на преподавателя, утроив трогательный призыв не топить ее, обворожительную недотепу.

— Вы правы, — кивнул Селиверстов.

Оставалось неясным, одобрил Константин Петрович зачин (он же финал) Аллиного ответа или среагировал на ее просительные взгляды.

— По этой теме есть много дополнительной литературы, — продолжал Селиверстов.

«Какой дополнительной? — мысленно ужаснулась Алла. — Я и ту, что по программе, не осилила».

— К сожалению, — говорил Константин Петрович, — будучи ограниченным временными рамками, я не мог представить на лекции весь спектр.

Алла облегченно перевела дух. Но последующий вопрос экзаменатора поставил ее в тупик.

— Вы не хотите познакомиться с дополнительными источниками?

Алла решительно не хотела, но изобразила негаданную радость, точно ей бесплатный круиз по Средиземному морю предлагали.

— Книги у меня дома, — сказал Константин Петрович и придвинул к себе Аллину зачетку. — Живу недалеко. Заглянете в гости? — открыл зачетку и приготовился писать. — Я дам вам интересную литературу.

Алла так хотела получить зачет, гипнотизировала руку Селиверстова, зависшую над зачеткой, что искренне воскликнула:

— Спасибо большое!

— Тогда подождите меня на улице, — Селиверстов поставил зачет и расписался, — за газетным киоском. Отнесу ведомости на кафедру и выйду к вам.

Место он выбрал стратегически верное, отсюда проходными дворами можно уйти незамеченными, никто не застукает преподавателя со студенткой. Алла ждала Селиверстова, переминалась с ноги на ногу и боролась с желанием смыться. Зачет-то она получила! И расплачиваться за академическую успеваемость собственным телом было не в ее принципах. Понятно, за какими книжками Константин Петрович ее пригласил! Она, Алла, не дурочка. Целоваться с этим певцом Возрождения? Бр-р-р! Но удрать, доцента с носом оставить почему-то неудобно. Точно долг не отдать. С другой стороны, она с Селиверстовым и за красный диплом не согласится в постель лечь. Что же делать? Как устроить так, чтобы и Селиверстова не обидеть, и себя не уронить?

Алла достала сотовый телефон и набрала номер подруги:

— Таня? Быстро запиши текст эсэмэски, которую мне пришлешь…

— Что? Алла, ты? Ничего не слышу!

В трубке грохотала музыка. Татьяна, конечно, в любимом диско-клубе «Петухи», где такой звук, что собственных мыслей не разберешь.

— Пулей лети на улицу! — заорала Алла и испуганно оглянулась, не показался ли на горизонте Константин Петрович.

Таня скорее всего не услышала просьбы, а догадалась о ней. Через минуту из тихого места раздался ее вопрос:

— Алла? Подъедешь в «Петухи»?

— Не могу, у меня полный завал.

— Селиверстов зачет не поставил?

— Поставил, но потребовал расплачиваться плотью.

— Да ты что? Не думала, что он такой. С виду трухлявый.

— Просто запал на меня со страшной силой, — не удержалась от хвастовства Алла. — Танька, выручай!

— Я-то что могу сделать?

— Часа через два… раньше, думаю, он не полезет, чай, кофе, вино, тра-ля-ля тополя… Словом, через два часа пришли мне эсэмэску, запиши текст.

— Не на чем писать.

— Тогда запомни: «У тебя сомнительные анализы, срочно обратись к врачу».

— Не поняла, какие анализы?

— Типа я на СПИД сдала, и есть подозрение.

— А ты сдавала?

— Танька! Включи соображалку!

Подруга в отличие от Аллы училась хорошо, но в некоторых житейских вопросах тормозила и не догоняла. То есть в переводе со студенческого жаргона, была тугодумкой и обладала замедленным мышлением.

В отдалении показался Константин Петрович. Вышагивал с деловым видом, портфельчиком не болтал.

— Таня, умоляю, не дай погибнуть под доцентом! Повторяю. Через два часа шлешь мне эсэмэску. Слова: анализ сомнительный, срочно к врачу…

Селиверстов уже был в трех шагах, заговорщицки улыбался. Алла улыбнулась в ответ и проговорила в трубку, прежде чем нажать «отбой»:

— Мамочка, целую! Сделай, как я просила, пожалуйста!

И вот она уже три часа слушает нытье Селиверстова, от Татьяны ни слуху ни духу. Хотя Алла, извинившись и отлучившись в туалет, послала эсэмэску подруге: «Горю, спасай!» И потом, незаметно под столом нажимая на кнопки, повторила сообщение раз двадцать. Татьяна молчала. Селиверстов моросил и моросил. Кстати, попыток соблазнения не предпринимал. Пару раз по коленке погладил — и все. Зачем притащил ее в свою квартиру, чисто вылизанную, будто здесь не холостяк живет, а старая дева, помешанная на уборке? Неужели с единственной целью изнасиловать словесно? Точно — извращенец.