А всходы будут не скоро
Шрифт:
– А почему их нету?
Гид несколько опешил:
– Простите, кого "их"?
– Ну, этих... Данных...
– Извините, но ваши вопросы несколько расплывчаты...
– гид отодвинулся.
– Я был бы вам крайне признателен, если бы вы потрудились несколько конкретизировать их...
Девочка снова повернулась к двери:
– Разве за все это время никто-никто туда не входил?
– Данных не имеется, - растерянно проговорил гид. И замолчал. Впервые за всю экскурсию.
Отец поспешил ему на помощь:
– Ну что ты говоришь, детка? Пойми, ведь кто-то эту дверь не
– Но разве никому не интересно, что там?
– Ну как ты не понимаешь? Конечно, и мне, и каждому кто видел эту дверь, и даже, наверное, нашему гиду, очень интересно узнать, что там, за ней. Но она заперта, и, значит, входить туда нельзя. А тот, кто ее запер, уже давно умер, и, значит, снять запрет некому. Так как же можно туда войти?
– А если там что-то страшное, которое выйдет само и всем сделает плохо?
– А если нет? Как сможет жить дальше человек, который, пусть даже из самых лучших побуждений, нарушит запрет и войдет, если окажется, что он сделал это зря? Подумай об этом. И пойдем-ка домой, детка. Мне надо работать.
Когда они подошли к рикше, девочка сильно потянула отца за руку:
– Па-а-ап! Ну папа же!
– Ну, в чем дело?
– наклонился к ней отец. Девочка, приподнявшись на цыпочки, что-то зашептала ему в ухо.
– Ах, вот оно что, - отец растерянно обернулся к гиду.
– Где тут у вас...
– Я понял, - гид снова стал все тем же болтливым и самоуверенным обладателем сочного баритона.
– Я сейчас провожу. Подобные пункты имеются на территории нашего заповедника повсеместно и в большом количестве. Полный комфорт для посетителей - вот наш девиз. Вы, девочка, следуйте за мной, а вы, пожалуйста, подождите нас здесь.
Когда они углубились в заросли терновника настолько, что отец уже не мог их видеть, девочка прервала гида, начавшего рассказывать о принципе действия того пункта, в который они направлялись, и о том, чем он отличается от подобных пунктов трехсотлетней давности.
– Спасибо, - сказала она.
– Дальше я сама. Я найду. Я уже здесь была. А вы, пожалуйста, пока расскажите моему папе что-нибудь о Правилах. Ему это очень интересно.
– Понял. С удовольствием удовлетворю вашу просьбу, - гид почти мурлыкал то удовольствия.
– Не хвастаясь, замечу, что объем моих знаний в этой области весьма обширен.
Некоторое время девочка стояла там, где ее оставил гид и, ехидно улыбаясь, прислушивалась, как он бубнит за кустами о Великой Угрозе, о Хартии, о роли Правил в нашей жизни - о вещах, известных каждому чуть ли не с рождения.
"Сам говорил, что повторенье - мать ученья, - думала девочка.
– Вот и слушай теперь..."
А потом она сошла с тропинки и храбро полезла в колючие кусты.
И вот дверь - таинственная Запертая Дверь - снова перед ней. Девочка взялась обеими руками за дверную ручку и изо всех сил потянула ее на себя - а вдруг... И дверь открылась. Открылась совершенно беззвучно и так легко, что девочка чуть не потеряла равновесие.
За дверью была небольшая комната с белыми стенами. Совершенно пустая, как сначала показалось вошедшей в нее девочке. Но она ошиблась. В комнате
был голос.– Здравствуй, - тихо сказал он.
– Как долго ты не приходила!
– Здравствуй, - девочка не испугалась.
– Ты меня ждал?
– Да.
– Ты тот, кто запер дверь?
– Не совсем. Я его память.
– И он спрятал тебя за этой дверью? Бедный! Как тебя выпустить?
– Да. Он спрятал меня за этой дверью. Но меня не надо ни жалеть, ни выпускать. Это было давно, очень давно. Через сорок лет после принятия Хартии о Правилах. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Да.
– Тот, кто запер меня здесь, понял, какую страшную опасность несут людям Правила. Они заставят жить по мертвому неизменному шаблону, убьют инициативу и любознательность. Это приведет к застою, а застой - к деградации. И тогда вернутся и времена Великой угрозы, и еще такие страшные времена, о которых тебе лучше не знать. Ты понимаешь меня?
– Да. Почти.
– Тот, кто запер меня здесь, пытался бороться, но проиграл. И тогда он создал меня и запер эту дверь. Он понимал, что Запертая Дверь - это редкость, о которой узнают все. Он понимал, что спасти людей сможет только человек, чье желание узнать неизвестное окажется сильнее страха нарушить Правила. Я должен помочь этому человеку, когда он придет. Он пришел. Это ты. Но ты еще слишком мала, чтобы понять все. Поэтому ты придешь через пять лет, и я расскажу тебе, что нужно делать, чтобы спасти людей. И еще я расскажу тебе все о тех, кто войдет сюда за эти пять лет, чтобы вы могли найти друг друга и действовать вместе.
– Пять лет - это так долго!
– от волнения девочка облизнулась.
– А я не могу сделать что-нибудь сейчас?
– Сейчас? Что ж, кое-что ты можешь уже сейчас, - сказал Голос.
Дверь закрылась сама - бесшумно и легко. И ни одного следа не осталось в пыли, толстым слоем покрывающей пол перед ней. А вокруг был все тот же мир, в нем ровным счетом ничего не изменили те пять минут, которые девочка провела за Запертой Дверью; и где-то рядом все так же самозабвенно болтал гид: "...Хартия Правил... новый скачок эволюции человека... горизонты... свершения..."
Девочка оглянулась на Дверь, и вдруг бросилась бежать, не разбирая дороги, спотыкаясь - туда, на этот голос:
– Папа! Папа же!
– Почему ты так долго? Что-то случилось, детка?
Уверенный и спокойный тон отца. Тон человека, привыкшего жить в мире, где ничего не случается...
– Папа, случилось! Такое случилось, ну такое...
– девочка перевела дыхание.
– Ко мне приходил настоящий живой паук. Представляешь?
Вечером, когда отец, как всегда, зашел пожелать ей спокойной ночи, девочка вдруг спросила:
– Папа, хочешь я расскажу тебе стих?
– Надо говорить не "стих", а "стихи".
– Ну, стихи... Хочешь?
– Конечно, детка.
– Вот, слушай:
А мы будем просто жить,
Спокойно и крепко спать,
Достигнутое - ценить,
О большем - не помышлять.
А вне уютных квартир,
Вне дел, что для нас важны,
Бушует бескрайний мир,
Но мы ему не нужны.
– Какие странные стихи...
– отец присел на край кровати.
– Откуда ты их знаешь?