А я всё-таки верю!…

в хитросплетенья в'ещей сути,

не мой двойник: ведь он же сник,

предав, – уж вы не обессудьте…

1.03.2023

«Я помню всё. Всё было, как вчера…»

Я помню всё. Всё было, как вчера.

Как ты, не встретив полночь, уходила,

и фемиам души, за вечера

сгорающей, струился из кадила

обители, которой был твой дом —

в руке Отца. Теперь меня хранящий,

не раз он позаботился о том,

чтоб до поры я не сыграл бы в ящик.

Я подношений от него не жду:

мне отчий дом – и сам как подношение,

делил я с ним достаток и нужду,

минуты счастья и опустошения.

Пусть спятил мир и вновь к весне пурга,

и снег заносит снова дверь на выход,

я отличу в нём друга от врага,

и каждому отвечу, пусть и тихо.

И я вернулся, значит, я живу,

сутулясь, в дом я открываю двери,

и свято верю в правду наяву,

когда уже никто в неё не верит.

Мой дом как клин меж войн – такой же воин,

защита от обстрела и от и бунта,

я снова с ним и, значит, я спокоен,

соприкасаясь с Истиной как будто.

6.03.2023

«Сердце бьётся. Дышу. Это значит, что я существую…»

Сердце бьётся. Дышу. Это значит, что я существую.

А привычней для всех констатировать гордо: живу!

От реакций зрачков и до пульса природу живую

подтвердить сможет каждый, – да не во сне – наяву.

Живы органы, ткани, конечности живы и тело,

и течёт по сосудам для них животворная кровь,

но компьютером мозг зависает, слова переделав,

чтобы я попытался для рифмы подставить любовь.

Жив ли я без того, чем я страстен, восторжен, неистов?

Где таится душа, если бабочкой крылья скрестить?

Даже самая слабая, проще – душа атеиста

знает тайное место, в котором нельзя не простить —

ну, не всё, но почти – кроме, разве, продажной измены,

кроме злостных убийств и насилья над детской душой.

Знать, безумен лишь тот, кто бездумно сечёт свои вены,

в очищеньи души грех предчувствуя самый большой.

Верю я или нет – Он всё знает, но только не ближний,

верить нужно Ему, ну, а ближнему – лишь доверять.

Верить в царство людей – у господствующих краснокнижных,

подотчётных себе, в переходных застрявших дверях.

Я живу потому, что душа моя многое знает,

и, не прячась, живёт, осязаема мной и вольна,

словно солнечный луч с возрождённого чуда «Даная»,

или штормом ревущим на холст налетая, волна.

И живу я душой: тело ждёт и ухода, и тлена,

невозможно любить, если бьёт в грудь один миокард,

даже мыслить нельзя, мозг ленивый избавив от плена

чёрной шапки магистра, фуражки при блеске кокард.

Если нету души – это значит, что я существую

как простой фенотип, как скупой эволюции штамп.

Без неё совесть спит: даже тропы в войну мировую

уготовили нам некто Байден, а может, и Трамп.

В душах вечность живёт и надежда на путь к возрождению:

жизнь конечна для тел, смерть пока незнакома душе.

Кто не верит, приму я сомнения и возражения,

но Создатель один сможет их опровергнуть уже…

17.03.2023

«Поэзия! Сестра моя и боль!…»

Поэзия! Сестра моя и боль!

Когда б я в твоём царстве был король,

я приказал бы: не лети наружу!

А я прошу: сиди и не ропщи,

ты моя тайна, ты не меч, а щит,

и я тогда покой твой не нарушу.

Но ты же своенравна и вольна,

в висках стучит жестокая война

и мы с тобой к ней делаемся ближе.

Ты вылетаешь из небытия,

а следом за тобой лечу и я,

спускаясь над чужой бедой всё ниже.

Над мирным городом мне голову вскружи,

где без обстрела стонут этажи,

и в окнах ты увидишь страх на лицах.

И вот тогда, вдруг вспомнив о былом,

ты развернёшь меня своим крылом,

и ввысь взлетишь как вещая орлица.

А мне б в тебе иную видеть стать,

но это ты сумеешь наверстать

и показаться белою голубкой.

И, как уж ты ей там не прекословь,

поучит жить и в ней искать любовь,

которая окажется нехрупкой.

Но не узнать мне, кто из пары птиц,

взлетев с моих исписанных страниц,

скорее восстановит пепелище?

И всё же колпачок им с глаз сорви,

и в горе не забудешь о любви —

к поэзии, что людям счастье ищет.

20.03.2023

Противостояние

Услышит команду – отмашкой на бойню: «К барьеру!»

и в шаге последнем врага совмещая с прицелом,

он вдруг понимает, что ненависть взята на веру,

противник его – неизвестность – и в общем и целом.

Барьер разделяет, конечно же, белых от чёрных,

и «сладко» от «горько», согласие от отрицания,

там есть «за» и «против» – столь разных, порою никчёмных,

есть свет и есть тьма, но нет сумерек для созерцания.

Нет полутонов, там всё чётко и очень конкретно,

там нету сомнений и нету души колебаний.

А это, признаться, бывает настолько заметно,

что совесть свою оппонент не отмоет и в бане.

И ты ищешь правды единой, без примеси ложной,

ты хочешь найти то добро, что не ведает злобы.

Ведь только тогда та дуэль и могла быть возможной,

где правое дело бесспорно, чей статус особый

не нужно судить: всё и всем уж доказано прежде.

Есть свой и есть враг – и не надо тому доказательств.