А. Смолин, ведьмак. Цикл

— В самом деле, — согласился со мной Макарыч. — Да и деревня там вся из пяти дворов да трех развалин состоит. Бывал, видал.

— Что до Марфы — так ты сам с ней не против лясы поточить, Евдоким Ильич, — сказал вдруг один из незнакомых мне ведьмаков. — Я ж тебя с ней третьего дня в «Афимолле» видел. Вы в кофейне сидели, десерты кушали, смеялись над чем-то. Не знай я, кто вы такие есть, подумал бы про седину и ребро.

О как. В «Афимолле». Совпадение? Или нет? Жаль, точно не узнать, как все обстоит на самом деле. Евдоким не скажет, а Марфа непременно соврет. Хоть бы даже и из принципа.

— Да и ерунда все это, — подытожил Демид. — Мало ли кто с кем общается? Я вот в молодые годы как-то даже с полуденницей того… Кхм… И что? Мне даже завидовали, так-то! Поди полуденницу на ласки уломай. Она же нежить, да не простая, ей проклятие наложить, что вон Антошке кружку пива выпить. А как уломаешь, так еще отважься на нее залезть. А я смог! И уломать, и залезть. И что, меня кто осудил? Нет. Главное — другое. Главное — честь родовую не уронить, не замарать. Ты, Евдоким, по этой части к Александру какие претензии имеешь?

— Нет, — буркнул насупившийся старейшина.

— Ну и все, — топнул ногой Демид. — И еще раз скажу, давай заканчивай по углам шушукаться да раздор средь нас сеять. Думаешь, не знаю ничего? Не вижу? Ясно же, с чего ты на парня окрысился. Захару все никак обиды свои забыть не можешь. Только ты те обиды сам себе выдумал, вот что я тебе скажу. Молодые всего знать и ведать не могут, а у меня с памятью все в порядке.

Молчал Евдоким, только на меня и тех, кто за моей спиной стоял, зыркал из-под бровей.

— Эвона? — шмыгнул носом Макарыч. — Ох, телепни! Мясо ж горит!

— Елки-палки! — заорал Олег. — И правда!

— Иди к костру, Александр, — велел мне Демид. — Ты один из нас и им останешься до той поры, пока жив или пока честь нашу родовую не замараешь злыми делами. И знай, Ведьмачий Круг никогда по кривде жить не станет. Только по правде. На том стоим с начала времен!

Хорошо, коли все на самом деле так. Только личный опыт подсказывает, что такие слова не всегда совпадают с делом. Демид не вечен, и кто знает, к кому после него перейдет право вершить суд на Круге. Добро, если к Макарычу. А если нет?

Впрочем, сегодня за моей спиной встали те, кто мне верит, на что у меня даже надежды не было по дороге сюда. И я отчего-то уверен, что даже будь все пять старейшин настроены против меня, они бы все равно не отступили. Даже Славы, хоть они раньше обратное утверждали. Вот это вселяет пусть небольшую, но надежду на то, что все-таки есть в этом мире люди, ради которых стоит жить. Даже если они и не совсем люди.

— Держи, — когда я устроился у огня, Олег сунул мне в руки деревянную кружку с плескавшимся в ней пивом. — Вздрогнем?

— Давай, — кивнул я. — Ваше здоровье, братья!

— И здоровье тех, кого сегодня с нами тут нет, — добавил Гера. — Пусть им будет хорошо там, где они сейчас!

После второй кружки от моего чуть подавленного состояния даже следа не осталось, напротив, мне, как и тогда, два года назад, в какой-то момент стало невероятно легко и хорошо и хотелось только одного — чтобы эта ночь не спешила заканчиваться, чтобы она стала немного длиннее, против всех физических и географических законов. Ну или какая там наука заведует вращением Земли и сменой дня и ночи?

Увы, но в данном случае мои желания не значат ничего, потому в какой-то момент наступила тишина, а наши ножи покинули ножны, и Демид, как и в прошлый раз, громко рявкнул:

— Братья! Мы снова здесь и мы еще живы! Хвала!

— Хвала! — дружно ответили ему мы.

— Пращурам нашим славным — хвала!

— Хвала!

— Трибогу великому — слава!

— Слава!

— Тому, кто был первым из первых, — память вечная!

— Память вечная!

И снова стояла луна над дубом — огромная, желтая, близкая настолько, что, наверное, с самой верхушки дерева можно было до нее дотронуться рукой. И ходила по рукам чаша с хмельным вином, и я чувствовал на своих плечах тяжесть кольчуги, слышал шелест плаща, покрывавшего мою спину, а на коленях у меня лежал меч, помнивший сотни битв и тепло рук тех ведьмаков, чья сила и память сейчас струилась в моих венах вместе с кровью. И пока я жив, они не мертвы. Как, наверное, теперь не умру до конца и я, если, конечно, вовремя успею найти наследника.

Впрочем, в моем случае все не так просто, как у остальных. Все же очень у меня узкая и неоднозначная специализация.

И снова были песни во славу Трибога, а также просто без повода, и был смех, и лилось вино, и в отблесках разгоравшейся зари мы плясали, обнявши плечи друг друга, у почти погасшего огня, зная, что сейчас свершится маленькое чудо, принявшее форму меча, который нам завещали наши предки, дружинники князя Олега, прозванного Вещим. Пусть он после рассыплется на сотни искр, но все равно оно останется с нами и будет греть сердце до следующего Круга.

— Есть в язычестве все же некая притягательность, — сказал Слава Раз, когда мы, попрощавшись с остальными сородичами, уселись в машину и тронулись в обратный путь. — Сопричастность ко всему сущему, что ли? В других религиях все разграничено — тут земное, там небесное, тут можно, там нельзя. А язычество оно тут и сейчас, оно среди людей живет, если можно так сказать.

— Можно, — согласился его напарник. — Но наш Круг — это не язычество. Мы другое. Мы вне религии. Мы просто осколки ушедшего времени, как бы пафосно это ни звучало. Причем, кроме нас самих, никому не нужные осколки.

— Тебе-то грех жаловаться, — возмутился я. — Сам же говорил, к вам в очередь пишутся за год.

— Я о другом, — повернулся ко мне Слава Два. — Мы, ведьмаки, вымирающий вид. Нас больше не становится. Меньше — да. И когда нас совсем не станет, этого никто даже не заметит. Обидно, но факт.

— Тебя это сильно печалит? — спросил у друга Слава Раз.

— Нет. Просто данность.

— Да и насчет того, что никто не заметит, ты не прав, — произнес я. — А ведьмы? Они не просто заметят. Они праздник по этому поводу устроят, который в принципе можно засчитать за тризну. Какую-никакую, но тризну. А это, знаешь ли, уже немало.

— Главное сейчас — на гайцов не нарваться, — вздохнул Слава Раз. — От меня выхлоп жуткий. Вот всякий раз после Круга одно и то же, едешь и думаешь, налетишь или нет?

— Налетал? — поинтересовался я.

— Пока нет. Но все когда-то случается в первый раз.

Опасения его оказались напрасны, все обошлось, и через пару часов мы въехали в мой двор, уже ярко освещенный утренним солнцем, но при этом абсолютно безлюдный по причине относительно раннего времени и выходного дня.

— Молодцы у тебя домовые, — сказал Слава Раз, после того как с напарником прошелся вдоль дома туда-сюда. — Землица-то слабенькая у вас, песка в ней много. Сразу видно, не подсыпали чернозем давно.