А.Д.А.М.

— Знаешь, что нет. — шутки шутками, а за Лизу он боится больше, чем за самого себя.

— Не буду брать мелкую работу какое-то время, подумаешь. — ее показная беззаботность только усиливает подозрения. — Забирай свой раритет и пойдем, возиться до ночи с тобой я не собираюсь.

С любовью смотрит как Лиза спрыгивает с багажника и становится ниже него на полторы головы. Удивительно, но даже из этого положения она продолжает смотреть на него сверху вниз. Ее хитрый прищур греет душу.

В квартире пахнет сгоревшей едой. Лиза ругается и бежит на кухню.

— Ужин испортила из-за тебя! Откуда ты взялся на мою голову?

Характер у Лизы тяжелый, но честный. Более того, сколько бы она не ругалась, если что-то случится — всегда можно прийти к ней. Обнимет, накормит чем есть, предложит старый диван в качестве временного убежища. Лиза никого никогда не бросает. В его глазах она почти идеальный человек, о таких он только в книгах читал. «Гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей1».

— Можно в этот раз что-то не такое неоновое? — взмолился он, когда Лиза достала из старого шкафа голубую краску.

— Синий есть. Написано, — она прищурилась, — «сине-зеленый».

— Пойдет. — он махнул рукой. — Что мне делать?

— Сиди молча. — добродушно ответила она. — Перчатки надену и мигом закончим.

«Мигом» — это полчаса окрашивания, сорок минут с краской на волосах, а потом — еще полчаса на то, чтобы смыть состав.

Ванна в квартире крошечная — только заскочить в душ и выйти из него. Два шага в длину, два — в ширину, для одного человека достаточно, но волосы отдельно от самого себя помыть не удастся.

— Я залезу весь? — громко выкрикнул он, чтобы Лиза услышала его.

— Лезь! — через секунду он снова услышал ее крик: — Подожди! Полотенце принесу!

Воспоминания о жизни с Лизой до сих пор одни из самых приятных. Никакие рождественские подарки от родителей и рядом не стояли с тем днем, когда зеленоголовое чудо с невероятными глазами наклонилось над ним и спросило хриплым голосом:

— Тебе есть куда идти, парень?

— Держи. — чудо протянуло полотенце и скрылось за дверью.

Он стащил с себя джинсы, майку, на которой появилось несколько новых клякс, кинул одежду на пол и залез в кабинку. По телу побежали сине-зеленые струи. На всякий случай он помолился о том, чтобы все его тело не покрылось цветными разводами. Если полицейские увидят его в таком виде, то точно загребут и отвезут в участок, а в протоколе напишут что-то вроде «нарушал спокойствие мирных граждан».

Когда ты живешь в квартале выше Десятого, твой гардероб состоит из однотонных рубашек и брюк, джемперов, даже носки носишь только черные или белые, в зависимости от ситуации. Все женщины, которые тебя окружают, носят костюмы или аккуратные платья с тонкими поясами, перехватывающими идеальные талии, ведь иметь вес больше шестидесяти килограммов — дурной тон. Волосы прямые, без вызывающих кудрей, туго стянутые на затылках в хвосты или косы. Юбки всегда ниже колена, лицо надменное, такое, будто ты дерьма нанюхалась. Ладно, ладно, про дерьмо он преувеличивает, но, в целом, картина именно такая. Мужчины в светлых костюмах, самый темный цвет из допустимых — коричневый, кофейный, все, что темнее, уже не вписывается в представления о приличиях. Одинаковые прически, свежая, сияющая кожа без косметики, легкая непринужденная улыбка, за которой скрывается многолетний невроз — готово! Вы — ценный член общества.

Кстати, если природа не наделила здоровым румянцем, можно обратиться за помощью в любую клинику, в которой вам предложат целый комплекс процедур, способных исправить недочеты Творца, который слегка отвлекся, когда создавал вас.

Вылез из кабинки и смыл синие разводы со стеклянных стенок. Холодные пряди прилипли к шее, по спине побежали мурашки.

На Дне Рождения приятеля он поскользнулся на влажной траве и всем телом шлепнулся в жидкую грязь. Отец с каменным лицом отвел его домой, швырнул в ванну и долго поливал ледяной водой. Он не произнес ни слова, ни единого, мать его, слова.

Оделся, замотал волосы полотенцем, даже не взглянул в зеркало. Противно видеть взгляд затравленного мальчишки, а именно таким он становится, когда он вспоминает об отце.

— Всю майку мне угробила. — вздохнул он и сел на диван.

— Купишь что-то получше. — беззаботно ответила Лиза. — Слушай, машины когда-нибудь чинил?

— Даже ролики на UwUtv не смотрел. — задумался. — А что? Рук не хватает? У тебя нет денег, чтобы платить мне.

— Да заткись ты. — ворчит, перебирает какие-то бумажки.

— Слушай… — еще не успел мысль закончить, а Лиза уже выкрикнула:

— Никаких вопросов в этом доме!

Вот и все, вот и поговорили. Обижаться на нее смысла нет — увидит надутые губы, сразу вышвырнет вон.

— Пока ты жил здесь, каждый день по утрам говорил с кем-то. — вдруг сказала Лиза. — С кем?

— А как же «никаких вопросов в этом доме»? — усмехнулся. — Письма записывал.

— Кому?

— Она умерла. — надо же, голос почти не дрогнул, а ведь он впервые произнес это вслух.

— Сестра? — Лиза не поворачивалась, так и сидела спиной к дивану.

— Разве прилично обсуждать бывших? — попытался отшутиться, но веселее как-то не стало.

— Откуда у тебя бывшая, не смеши. Видел бы ты себя четыре года назад — на тебя смотреть страшно было.

— Слушай, вообще-то по меркам Шестого я был очень даже завидный жених. — внутренние ресурсы подходят к концу, шутки получаются совсем идиотские.

— Нашел себе одну из тех, которые в пятнадцать выглядят на сорок два и ходят в мамкиных платьях? — Лиза хрипло хохочет.

— Она была из Шестнадцатого.

Ради этого выражения на ее лице стоило разворошить улей из воспоминаний. Челюсть у Лизы отвисла до пола, редко что-то могло настолько удивить ее.

— Говорят, так глубоко забравшись, люди теряют себя. — дар речи к ней вернулся не скоро. — На чем она сидела?

— На q60.

Синтетическое вещество, превращающее мозг в кашу. Галлюцинации, рвота, кровотечения — самые безобидные побочные эффекты. Почему люди употребляют это? А черт их знает, почему они проводят все свободное время в игровых клубах? Почему меняют реальных людей на искусственный интеллект? Одни сплошные загадки современного, прекрасного общества.

— Сочувствую. — Лиза вздыхает и возвращается к бумагам. — Где ты ее встретил?

— Сбежал из школы, не дождался отца, впервые в жизни спустился в метро. Выпускной класс, восемнадцать лет. Уснул и уехал слишком глубоко. — молодец, спокойно, прошло пять лет с того дня, можно говорить об этом без дрожи.

— Ну? — Лиза обернулась. — А дальше что?

— На меня напали какие-то совершенно безумные типы. Хотели избить, но она им не позволила. Высокая, с молотком — кто в здравом уме стал бы с ней спорить? — улыбнулся. — Провела меня до нужной ветки, рассказала, как добраться домой.