Аббарр. Песок и пламя
Шрифт:
Стурион жестом пригласил гостя к столу, поставил медный кувшинчик-харн на огонь, смешал травы и порошки, наполняя комнату знакомым ароматом.
– Я озадачился, не увидев твоего паренька сегодня, – Вариол сел, поставив ящик на свободный стул.
– Неужели я остался без чавуки? – рассмеялся Стурион, помешивая закипающую лимру.
– Куфы б сгрызли мои рога, если б я это позволил!
Стурион улыбнулся:
– Хорошо, что до этого не дошло, – Старик снял харн с огня. – И хотя у тебя нет рогов, но я помню парнишку, вышедшего из Энхар, превратившегося в мужчину, покорившего Мэй. Ты всегда был своим, даже более того. Ты вытесан из белого камня
Карш рассмеялся, пододвинул свою кружку и, как много лет назад, с замиранием смотрел, как льётся ароматная вязкая жидкость. Отчего-то в руках старика она становилась волшебным эликсиром из сказок.
Стурион наполнил кружки и взглянул на ящик. Карш перехватил взгляд и кивнул на подарок:
– Я не забыл. Специально для тебя, свежего урожая. А вяленые доставят Мараг и свита Ворни.
Стурион щёлкнул замком и поднял крышку. Из ящика пахнуло морозцем – тонкие пластины холодовика лучше всего сохраняли сочные фрукты. Идеальные, глянцево-синие красавицы чавуки играли бликами лампы, как драгоценные камни.
Карш смотрел, как старик коснулся одного из плодов, мазнул смолянистый налёт, растёр в пальцах и, зажмурившись, втянул запах сокровищ Азура. Вариол готов был поклясться, что сейчас в памяти торговца кружат лепестки цветущего оазиса.
– Ещё живые и дышат, – тихо проговорил Стурион. – Я ощущаю терпкий запах чёрных ветвей. Спасибо тебе, Вариол!
– Это не всё, – хитро подмигнул Карш. – Я помню, как отец рассказывал, что вы оба родом из Азура…
– Да, будет покоен его путь на той стороне мира.
– И легки барханы Вневременья, – Карш тронул рукой рубаху на груди, под тканью которой висел талисман, что впитывал тепло тела.
Повисла мимолётная тишина. Мужчины смотрели сквозь время в прошлое, и каждый видел своё.
– Я наконец-то нашёл его, Вэл Сту, – прогнал нахлынувшую тоску Карш и расстегнул поясную сумку. – Еле утерпел, чтобы довезти в целости.
Карш размотал тонкую материю, бережно достал стеклянную склянку и пододвинул к Стуриону.
– Не может быть, – глаза старика предательски заблестели.
На столе стояла пузатая баночка. За толстым стеклом искрилась жидкая синяя драгоценность пустыни – нектар Азура: мёд чавуки.
– Смелее, – Карш пододвинул баночку ближе к старику и сделал вид, что не заметил, как тот смахнул слезу.
Рука Стуриона предательски дрожала, когда он открывал крышку. Осторожно зачерпнув кончиком ложечки мёд, он вдохнул терпкую сладость.
– Спасибо, сынок, – переполненный чувствами и воспоминаниями, проговорил Стурион.
Карш на мгновение превратился в ребёнка, сердце сжалось от воспоминаний и кольнуло от запрятанной глубоко, но не забытой боли.
– Расскажи мне о нём, – кивнул на мёд Карш. – Но оба поняли, что спрашивает он не только о синем нектаре.
Стурион молчал. Каршу даже показалось, что старик больше не скажет ни слова. И когда тишина стала особенно густой, торговец кивнул:
– Это хорошая история, а хорошие истории должны быть рассказаны.
– Дхару Карш был бесстрашен и отчаян… Сколько старая Мора ни отхаживала его хворостиной, он всё равно был упрям как гарнур. Но часто прут плясал по его спине за чужие проделки. Таким он был – поперечный, но справедливый, готовый защитить всякого. Может, оттого, что его некому было защищать.
Старик улыбнулся
прошлому и продолжил:– Азурский мёд уже тогда был на вес золота: то ли недуг сгубил пчёл, то ли какой дурак решил насолить, но несколько гнёзд – всё, что осталось, а потому мы, дети, могли лишь мечтать о нём. И тогда твой отец предложил самое безумное – украсть мёд! Но не у Моры, прятавшей его в запертом сундуке на складу за тремя дверями. Ведь ключи старая ведьма всегда носила с собой, пряча меж иссохших и длинных, что пустые бурдюки, грудей. Он предложил украсть мёд у пчёл!
Стурион рассмеялся.
– Видел бы ты его горящие глаза и пламенную речь! Дхару даже тогда мог повести за собой армию! Что уж говорить о детях. Мы его боготворили. Но важнее – мы ему доверяли! Три дня мы собирали вонючих жуков, чтоб обмазаться с головы до ног их зловонным секретом. Мы смердели как выгребная яма, а накинутые простыни делали нас похожими на призраков из самых нелепейших историй, но тогда… тогда мы чувствовали себя героями. А герой готов на многое ради подвига и добычи.
Когда старая Мора вышла со своей палкой карать воров, все хлынули врассыпную. Побежал и я. Нёсся со всех ног следом за Дхару, но вылезший корень чавуки опрокинул меня навзничь. Твой отец был уже у секретного лаза, когда я попытался встать и повалился от пронзительной боли в ноге. Я умудрился наступить на пчелу! Ступня раздулась, боль была невыносимой. Не то что бежать, я подняться не мог. А старая Мора неотвратимо приближалась, и была она в тот момент страшнее самого жуткого монстра из её сказок.
И тогда Дхару плюнул в песок, ругнулся, как столетний бист, и побежал ко мне. В самый раз успел перехватить палку Моры. Старуха сгребла нас за шивороты и поволокла к колонке.
– Не беспокойтесь, – приговаривала она, – я вас обязательно поколочу, вот только сначала отмою.
Воняли мы воистину невыносимо. А потом произошло то, что мы никак не ожидали.
Мора отмыла нас, обтёрла насухо, привязала к моей ноге компресс, а после – привела в дом и усадила за стол. Старуха прожгла нас взглядом так, что у меня по хребту холодный пот заструился. Потом она вышла, а мы даже не осмеливались пошевелиться. Вернулась она с подносом. Крякнула, грохнула перед нами тарелкой со свежим хлебом. Мы переглянулись, а старая Мора оскалилась, обнажив жёлтые клыки, и поставила прямо перед нами пиалу с синим нектаром:
– Тот, кто первый заговорит, – сказала она, – сдаст зачинщика и план – получит нектар. А другой – пять кварт первоклассных розог. Если до заката один не сдаст другого, биты будете оба.
Как же он пах! Этот аромат… мы захлёбывались слюнями, но молчали как рыбы. Лишь крепче сжимали зубы и кулаки. Наступил рассвет, а после и полдень. В животах урчало так, словно мы целый рой пчёл проглотили, а синий соблазнительный нектар манил всё сильнее. Дхару шипел на меня, уговаривал сдать его, но мне отчаянно захотелось в тот момент, чтобы зачинщиком был я.
Когда вечером явилась Мора и так и не дождалась ни слова от нас, она улыбнулась. Представляешь? Улыбка у неё была из тех, что бывают у тварей Бездны – словно оскал перед нападением. Но в этот раз она была иной. От неё исходило тепло! И до сих пор я помню каждое из её слов.
– Вы просидели целый день, и нектар был перед вашим носом. Без замков, дверей и заборов, но вы не взяли и капли. Что вас остановило? – хитро прищурилась старуха. – Ведь ещё вчера вы были готовы на всё, нарушали правила и рисковали шкурой, чтоб заполучить меньше с большими потерями.