Абигейл и Лагерь Объединенных Миров. Собака учителя

И я, наконец, вспоминаю, что рядом стоит Роджер.

– О, Роджер, прости за щит!
– я поворачиваюсь к мальчику.

– Оно того стоило.
– кивает он.
– На щите всего лишь огромная вмятина и вся краска слезла. Если они его не починят, то выдадут новый.
– он махнул рукой.

– Это ведь ты научил меня метать щит. Точнее, показал, как это делать…

– А как ты смогла запустить его так далеко? Как ты его удерживала в воздухе?

Тана разрывалась от нетерпения и выдала все быстрее меня.

– Она маг! Маг Зимы и Воздуха!
– крикнула она.

Роджера это, казалось, не удивило. Этот мальчик-рыба был невозмутим.

– Тогда понятно. Ну, все! Давайте пойдём в столовую, Опоздаем на ужин!

Мы уже ринулись вперёд, как что-то схватило меня за предплечье и рванул назад. Тана шарахнулась от меня. Я обернулась. Разъяренная Элла скрежетала зубами.

– Это ещё не конец, малявка!
– зарычала она.
– Я отыграюсь!

– Не сегодня.
– нахмурилась я и вырвала свою руку.

Роджер снова подошел к нам и хмурым взглядом проводил Эллу. Она на ужин не пошла.

– Ты бы не спорила с ней.
– произнёс он.
– Это ведёт к очень плохим последствиям.

И мы втроём пошли к павильону для трапезы.

========== Глава четвёртая. Я узнаю больше. ==========

Во время ужина мы сидели вместе. Перри и другие рептусы как-то подозрительно смотрели на Роджера, но он этого не замечал. Рептусы входили в то большинство подростков, которые сидели во время трапезы только с ребятами из своего домика. Но садится можно было, как душе угодно, поэтому мальчишка-рыба и сел с нами. Он говорил, что здесь уже пять лет “почти живёт”. То есть, он тут с восьми лет. Но все обращаются с ним, будто он новичок. Нет, он просто младше всех, в этом и причина.

– Роджер, ты здесь каждое лето живёшь?
– спросила я.

Тана нервно сглотнула. Роджер нахмурился.

– Уже пять лет. И Тана меня знает с давних пор. Она здесь живёт со дня открытия. Весь год.

Я удивленно взглянула на инопланетянку.

– Я же говорила тебе… - тихо пискнула она.

И Роджер сам принялся объяснять. Оказывается, Тана сирота! Она обманула меня насчёт своей семьи! И живёт здесь уже давно. А так как у суруков нет счёта времени, она уже и забыла, сколько живёт в этом лагере. Но она считала года по каждому Рождеству и упомянула, что видела больше пяти праздников Рождества. А Роджер в восемь лет сбежал из дома и друзья помогли ему попасть сюда. С родителями он помирился через два года, но все равно каждые пять месяцев в году он проводит здесь (май, июнь, июль, август, сентябрь). Теперь мы друзья… И вообще, по-моему, у меня теперь почти весь лагерь в друзьях.

– Итак!
– разносится голос Хайда.
– В первых военных игр этого лета особую активность проявили новички.

Я почувствовала на себе сотни взглядов.

– И самый активный игрок сегодня… Абигейл Куинфайер из домика магов!

Раздались громкие аплодисменты в мою сторону. Я опустила голову и продолжила есть кашу из пяти злаков.

– Ну, все, все!
– вскрикнул Хайд и воцарилась тишина.
– Абигейл Куинфайер получает четыре балла из пяти возможных! Прошу продолжить трапезу. И не забывайте про комендантский час!

Заместитель директора сел на своё место, за длинный стол. По правую от него сторону сидел мужчина с чёрными кудрявыми волосами. Он был толстым, на нем была футболка с надписью “я начальник, а не мяч!”. У него были узкие глазки, лицо было изрезано тонкими морщинами. Видимо, это и был директор. Имени его я не знала. После директора сидели воспитатели, среди которых я увидела ту самую робкую женщину, что просила меня назвать моё имя. А по левую сторону от Хайда сидели другие тренеры. Тренер по рукопашному бою, тренер по стрельбе из лука… Их было пятеро, никак не меньше. Но на этом стол не кончался. Сидели и другие старые мужчины и женщины, наверное, учителя. Они все говорили между собой, смеялись. Но сидели они далеко, а подростки тоже разговаривали и в общем шуме разобраться хоть в чем-то было невозможно.

После ужина все снова разошлись по своим домикам.

***

Проснувшись утром, я не сразу поняла, где я нахожусь. Но, увидев расписание на стене, соседнюю кровать, я вспомнила, что я в лагере. Подъём был в восемь и будильник на комоде у моей кровати ещё не звонил. По привычке, я проснулась на час раньше. Утро здесь было солнечным, но прохладным. И первым делом я сходила в душ, сменила одежду. Рядом с часами на комоде лежала моя книга. Я не дочитала ее. А так, как делать мне было совсем нечего и я взяла ее и вышла на балкон. На площади было тихо. Внизу сидели лишь несколько озорливых девушек из домика, что был напротив моего. Я их отлично видела. Домик у них был бежевый, аккуратный, будто сделанный из крема. А они сидели на пороге и шептались. У них была тонкая фигура и хоть внешность у них была разная, все были одеты во что-нибудь светлое. И у всех у них были волнистые волосы до лопаток, бежевого цвета с оттенком розового. А кожа у них была бледная и тонкая на вид. Они то забегали в дом, то выходили на порог. Две из них сидели на балконе. “Куклы Барби!”, - подумала я, - “Они живые!”

Одна из сидящих на пороге вдруг взглянула на меня враждебно и недовольно, будто прочитала мои мысли. Я испугалась и быстро отвернулась, открыв книгу. А на вид этим девушкам было лет шестнадцать или семнадцать. Больше я на них посмотреть не решилась, уж очень не понравилось мне бледное и злое лицо “Барби”. Через полчаса начали выходить другие. Я увидела того “Мистера Мускула”, что со своими друзьями предлагал мне дружбу. И тогда я села пониже, боясь, что он заметит меня. Ну, должен же он понять, что такое “я, подумаю”. Вот у вас, у людей, как? “Мы вам перезвоним”, значит, “Вы свободны”. Он же должен понять, что я, тринадцатилетняя девочка, не могу дружить с ними, крепкими парнями, лет пятнадцати-восемнадцати. Но вот открывается дверь в сиреневый домик Таны. Она (или не она) выходит на улицу. В любом случае, это особь женского пола. Она идёт через площадь к моему дому. Точно Тана. Я спускаюсь и она уже стучит в дверь. Я открываю ей. Она выглядит сонной.

– С добрым утром.
– бодро говорю я.
– А ты чего такая?…

– Это все новички.
– недовольно отвечает инопланетянка.
– Шумят, болтают по ночам, хныкают, спать не дают.

Я представила, как пять маленьких суруков лежат и першептываются, а Тана ворчит и прикрывается подушкой. Я покачала головой.

– А ты чего такая резвая?
– задала вопрос инопланетянка.
– Вы, маги, все так легко встаёте по утрам?

Я рассмеялась и объяснила Тане, что встала я раньше всех, по привычке, как вставала дома, во дворце. Она удивилась.

– Как ты быстро привыкла к нашему времени! У некоторых дома другие часовые пояса…

Я даже начала гордиться собой и своим Королевством, вернее часовым поясом своего мира.

– Давай лучше выйдем на улицу.
– Тана выбегает из моего дома и я иду за ней.

Она садится у фонтана и я сажусь рядом. Если уж Тана такой долгожитель здесь, она может ответить на мои вопросы.

– Расскажи мне о некоторых ребятах.
– прошу я ее.

– А кто тебя интересует?
– улыбается она, подставляя лицо солнцу.

Я огляделась.

– А вон те девчонки.
– я кивнула в сторону “Барби”, которых я увидела первыми этим утром.

Тана посмотрела на них и усмехнулась. Вдруг девушки начали петь песни Тейлор Свифт. Они пели их хором, под гитару, которая неизвестно откуда взялась. Тонкие пальчики быстро бегали по струнам. А тонкие голоса сливались в один. Мне стало очень хорошо, захотелось летать, любить, танцевать. На душе стало легче. Все вокруг стало таким лёгким и розовым. Я вспомнила маму, папу, Рождество во дворце. Они тогда смеялись когда я с криком “Пудра!” кинулась к сугробу, который создала моя мама. Медленная музыка куда-то исчезла. Мать и отец танцевали под эту же Тейлор Свифт, она же пела мне колыбельные вместо мамы. В мою жизнь ворвалась эта музыка и везде были замедленные моменты, где все танцевали и смеялись…