Абордаж

— Почему не выходили на связь?

— Прибор сломан, — продемонстрировал пустое запястье руки. Вдобавок, я не знал, как обозвать коммуникатор и обошёлся общей фразой.

— У всех? — старший группы обвёл взглядом солдат, что стояли поодаль.

«Вот настырный, сейчас подзовёт кого из моих ребят, а они-то не знают местного языка и до него допрёт, что дело нечисто», — мелькнула мысль.

— Нет, но… — не успел придумать слов оправдания, как медкомплекс оповестил о завершении процедуры.

— Что там у вас? — практически все прибывшие обратили внимание на прозвучавший сигнал, а старший группы, видимо офицер, в знаках различия я не разбираюсь, шагнул к медкомплексу.

Внимание, которое приковывал к себе переключилось, и я не раздумывая отдал жестом приказ: «К бою!», надеясь, что меня не подстрелят дружественным огнём, так как находился практически в окружении восьми солдат противника. Но другого удобного случая могло и не представиться, а опасность быть раскрытыми возрастала с каждой секундой. Сейчас офицер дойдёт до медкомплекса, встретится глазами с Шаносиком и мало ли что тот невербально просигналит. Так что, как только отдал приказ, рухнул на пол одновременно извлекая клинок. Раздались выстрелы. Ребята среагировали правильно, не раздумывая открыли огонь на поражение, как раз цели располагались кучно и промазать по ним надо было ещё постараться.

— Командир-хоск, вы как? — подбежал анторс.

— Нормально. Выжившие есть?

— Нет. Малое расстояние и стреляли все, у кого было оружие.

— Проверьте. Если кто выжил, задать бы ему пару вопросов. И собираемся надо уходить.

Планы на то и планы, что приходится их корректировать по ходу действия. Выживший при фактическом расстреле в упор всё-таки имелся. Им оказался один из солдат сопровождения.

— Кто ты, представься, — подойдя, задал вопрос. Раны у солдата были смертельны. Он тяжело дышал, хватая ртом воздух, но продолжал цепляться за жизнь.

— Сержант Муокис. Офицер, что произошло, кто вы?

— Мы такие же солдаты, как и ты. Отвечай на вопросы и тогда я тебя пощажу. Откуда вы прибыли? Кто отдал приказ проверить ангар? Где базируется ваша группа? Сколько всего поблизости патрулей? Маршруты пересекаются? Какой пароль опознавания?.. — засыпал вопросами.

— Патрулей в этом секторе немного. Мы находились рядом, и офицер приказал изменить маршрут… — с большим трудом говорил раненый. Я ждал, когда он дойдёт до самого важного вопроса о пароле, но к моему разочарованию он не ответил на него, испустив дух.

— Товарищ Бес, — вывел из задумчивости Птица-восемь.

— Что у тебя?

— Солдаты жалуются на ухудшение самочувствия. Головокружение, слабость. Я сам ощущаю, что если сейчас присяду, то не поднимусь.

— Ясно, — развернулся и пошёл к Шаносику. Тот видя, что я приближаюсь вновь попытался спрятаться, но у него не получилось. В ходе последнего с ним разговора он мне много интересного рассказал, вот и боялся, что теперь он нам живой не нужен.

— Шаносик! Ты разбираешься в маркировке боевой химии?

— Чего?

— Принц крови, прикажи принести аптечки, что обнаружили у погибших солдат, — аптечки это или нет я толком не разобрался, но практически у каждого, в том числе и у офицера имелась герметичная коробочка с непонятной маркировкой. И поэтому я предположил, что это и есть индивидуальная аптечка. Применять неизвестный химический состав — большой риск и я пока не решился на такой крайний шаг, но на будущее надо знать, что у нас есть в резерве, может что и пригодится. Я не ожидал, что Шаносик даст полный расклад по химическому составу препаратов, особенностей применения и побочным эффектам, но хоть разъяснит маркировку.

— Что это знаешь? — протянул Шаносику одну из коробочек.

— Да, видел у солдат. Это медпрепараты первой помощи.

«Хорошо, значит не ошибся — это индивидуальная аптечка», — обрадовался, открывая упаковку.

— Это что? — показал ему один из тюбиков.

— Не знаю.

— Это? — показал ему другой тюбик.

— Не знаю. Я не военный.

— Прочитай, что на них написано.

— Я не знаю этот язык. Читать на нём не умею…

«Чёрт!», — выругался в сердцах.

— Командир-хоск, солдаты готовы, — доложился принц крови, — что с этим делать? — он кивком указал на техника.

— Какой самый долгий режим работы у медкомплекса, — подав знак анторсу, что понял, спросил у Шаносика. Убивать его не хотелось. Да, он враг, но много сделал для нас и в добавок не военный.

— Омоложение. Может длиться несколько стандартных недель. Но на такой режим не хватит расходных материалов, — косясь то на меня, то на стоявшего рядом анторса быстро ответил Шаносик.

— Залезай в медкомплекс и включай на самый долгий цикл. И давай сюда коммуникатор.

Шаносик недоверчиво покосился на меня. Нехотя снял с кисти прибор и протянул мне.

— Меня убьют, если узнают, что без разрешения воспользовался процедурой омоложения, — скидывая одежду, пробурчал Шаносик.

— Зато умрёшь молодым, — съязвил, но мой сарказм он не понял, только посмотрел на меня осуждающе.

Когда крышка медкомплекса закрылась, я с облегчением выдохнул. Не знаю, можно ли прерывать процедуру, но так он точно не сообщит о нас соплеменникам. Повернулся к анторсу.

— В колонну по четыре, построение «Конвой». Те, кто в своей форме — в центр. Лишнее оружие сломать и оставить здесь, — пока говорил, вглядывался в лица стоявших рядом солдат. Птица-восемь оказался прав. У нас есть от силы полчаса или час. А дальше мы просто-напросто упадём по причине кислородного голодания. Даже анторсы резко сдали. Только те двое тяжелораненых, что прошли процедуру лечения в медкомплексе выглядели если не на отлично, то на твёрдую четвёрку. — Я иду первым. В разговоры не вступать. Замыкающая пара, — тут я обвёл глазами строй, — вы двое, — указал на прошедших лечение. — Всё, выдвигаемся.

Куда идти я толком не знал, но мы итак здесь задержались слишком долго. Посланная по нашу душу группа тому свидетель. Мы их, кстати, тоже раздели и уложили к другим телам. Вот только оружия у нас оказалось значительно больше, чем нас. И спрятать среди якобы пленных его никак не получалось…

Коридор. Поворот налево. Свободное пространство. Коридор. Поворот направо. Я шёл по памяти и только сейчас понял, что ступил. Надо было посадить всех на самодвижущуюся тележку, на которой прибыл сюда. Но, с другой стороны, это могло выглядеть подозрительным. Она не оборудована клеткой, как та, в которой перевозили пленных.

Я замедлил шаг и насторожился. В коридоре из-за поворота появились двое. Присмотрелся — вооружены. «Видимо патруль», — подумал, зафиксировав голову прямо, стараясь не встретиться взглядом с идущими навстречу. Я не знал, какие у местных приняты формы приветствия, как вести себя с патрулём, как со старшим или младшим по званию. Не знал знаков различия, не знал особенностей поведения… да ничего практически не знал из того, что необходимо знать при нахождении в глубоком тылу противника. И любая мелочь, которая для меня выглядела бы обыденностью или нормой могла привести к фатальным последствиям.